317 Views
Всё отдал я за грог
Всё отдал я за грог,
Весёлый, добрый грог!
Всё за красоток объятья!
Всё потратил до копья,
Деньги кончились совсем,
Всё равно найду чего ещё продать я!
Где мои башмаки?
Пропил я башмаки!
Хоть в них ходил и в зной я, и в стужу.
Продырявились носки,
Отвалились каблуки
И торчали пятки с пальцами наружу!
Всё отдал я за грог,
Весёлый, добрый грог!
Всё за красоток объятья!
Всё потратил до копья,
Деньги кончились совсем,
Всё равно найду чего ещё продать я!
Где мои штаны?
А я пропил штаны!
В них ходил и в зной я, и в стужу.
Посерёдке, пополам
Разошлись они по швам,
И из них торчало кое-что наружу!
Всё отдал я за грог,
Весёлый, добрый грог!
Всё за красоток объятья!
Всё потратил до копья,
Деньги кончились совсем,
Всё равно найду чего ещё продать я!
Где моя кровать?
А пропита жена!
С нею жил и в зной я, и в стужу.
Продырявились (два хлопка),
Отвалились (три хлопка),
И торчали (пять хлопков) наружу!
Каррикфергус
За синим морем, за океаном
Лежит земля любви моей…
В чужих просторах, в далёких странах
Не в силах был я забыть о ней.
Но в море нет ни моста, ни брода.
И крыльев нет, чтоб перелететь,
И несмотря на все невзгоды,
Её увидеть… и умереть…
Минувших дней воспоминанья
Ещё мне дарят свой тихий свет,
Но все надежды, как и все страданья
Погребены под гнётом лет!..
И я один брожу, скитаясь,
Из края в край, от весны к весне!..
Пуста постель, трава сырая –
Земля чужая добра ко мне…
Уже ушли в страну забвений
Все те, кто не был мной позабыт,
Давно легли деревьев тени
На мрамор их могильных плит!
И вот я пью! И лишь вину я верен,
Как прежде я — сегодня пьян!
Мой путь окончен, мой срок отмерен…
Пора и мне вослед друзьям…
Семь бухих ночей
Я в понедельник шёл домой.
Был пьяным в стельку я!
Стоит чужая лошадь там,
Где быть должна моя!
Ну, я спросил свою жену:
— Эй, милая моя!
Скажи мне, что за лошадь там,
Где быть должна моя?
— А, ты пьян! Ты пьян! Ты старый болван!
Набрался ты опять!
Корова это там стоит,
Что мне прислала мать!
…Бродил по миру много я,
Везде я побывал,
Но, вот, корову под седлом
Нигде я не видал!
Во вторник я пришёл домой.
Был пьяным в стельку я!
Висит чужая куртка там,
Где быть должна моя!
Ну, я спросил свою жену:
— Эй, милая моя!
Скажи мне, что за куртка там,
Где быть должна моя?
— А, ты пьян! Ты пьян! Ты старый болван!
Набрался ты опять!
Ведь это вязаная шаль,
Что мне прислала мать!
…Бродил по миру много я,
Везде я побывал,
Но только шаль с карманами
Нигде я не видал!
Я в среду снова шёл домой.
Был пьяным в стельку я!
Лежит чужая трубка там,
Где быть должна моя!
Ну, я спросил свою жену:
— Эй, милая моя!
Скажи мне, что за трубка там,
Где быть должна моя?
— А, ты пьян! Ты пьян! Ты старый болван!
Набрался ты опять!
Ведь это флейта новая,
Что мне прислала мать!
…Бродил по миру много я,
Везде я побывал,
Но только флейту с табаком
Нигде я не видал!
В четверг я вновь пришёл домой.
Был пьяным в стельку я!
Стоят чужие башмаки,
А пара — не моя!
Ну, я спросил свою жену:
— Эй, милая моя!
Скажи мне, что за обувь там,
Где быть должна моя?
— А, ты пьян! Ты пьян! Ты старый болван!
Набрался ты опять!
Ведь то — цветочные горшки,
Что мне прислала мать!
…Бродил по миру много я,
Везде я побывал,
Но, чтоб в горшках шнурки росли —
— Нигде я не видал!
Пришёл я в пятницу домой.
Был пьяным в стельку я!
Лежит чужая голова,
Где быть должна моя!
Ну, я спросил свою жену:
— Эй, милая моя!
Скажи мне, что за голова,
Где быть должна моя?
— А, ты пьян! Ты пьян! Ты старый болван!
Набрался ты опять!
С чужим младенцем посидеть,
Меня просила мать!
…Бродил по миру много я,
Везде я побывал,
Но, вот, младенцев с бородой
Нигде я не видал!
В субботу я пришёл домой.
Был пьяным в стельку я!
А на груди жены — рука,
Где быть должна моя!
Ну, я спросил свою жену:
— Эй, милая моя!
Скажи мне, что там за рука,
Где быть должна моя?
— А, ты пьян! Ты пьян! Ты старый болван!
Набрался ты опять!
Ведь это ж модный лифчик, тот,
Что мне прислала мать!
…Бродил по миру много я,
Везде я побывал,
Но только лифчик с пальцами
Нигде я не видал!
Я в воскресенье шёл домой.
Был пьяным в стельку я!
А у жены во рту… ага!
Где быть должна моя!
Ну, я спросил свою жену:
— Эй, милая моя!
Скажи мне, что там за “ага”,
Где быть должна моя?
— А, ты пьян! Ты пьян! Ты старый болван!
Набрался ты опять!
Морковка это сладкая,
Что мне прислала мать!
…Бродил по миру много я,
Везде я побывал,
Но у морквы такой ботвы
Нигде я не видал!
— А, ты пьян! Ты пьян!..
Бездомный бродяга
Я полжизни бездомным бродягою был,
Что имел — до последнего пенни пропил.
Но судьба, повздыхав, дескать, так, мол и быть,
Помогла мне карманы деньгами набить.
И теперь отныне, решено навсегда:
Мне бродягой не быть ни за что, никогда!
У хозяйки пивнушки разгневанный вид:
Я для смеху спросил, чтоб налили в кредит.
Кричит мне: “Бездельник! Проваливай вон!
Такому дай волю, пропьёт миллион!”
Но теперь отныне, решено навсегда:
Мне бродягой не быть ни за что, никогда!
Я небрежно потряс кошелёк над столом,
И хозяйка застыла с разинутым ртом.
Потом спохватилась: “Я в шутку, ей-ей!
Эй, несите вина джентльмену скорей!”
И теперь отныне, решено навсегда:
Мне бродягой не быть ни за что, никогда!
Где-то слёзы по мне льют отец мой и мать,
Я с раскаяньем в сердце вернусь к ним опять.
И жену заведу, будем жить-поживать,
Только как бы мне снова бродягой не стать!
Но теперь отныне, решено навсегда:
Мне бродягой не быть ни за что, никогда!
Было б виски у меня
Я шёл своей дорогой из Белфаста в Килкенни,
И капитана Фаррела я встретил в Килмагенни.
Я вытащил небрежно свой пистолет и саблю
И крикнул капитану, чтобы поднял свои грабли.
Musha ring rumma do damma da
Стаканами звеня,
Уйду я в путь неблизкий,
Было б виски у меня!
Спасибо капитану, дошёл я до Килкенни,
Набив свои карманы побрякушками для Дженни.
Едва её увидел, как тут же сдали нервы,
И сразу позабыл я, что все бабы — это стервы!
Musha ring rumma do damma da
Стаканами звеня,
Уйду я в путь неблизкий,
Было б виски у меня!
В постели эта девка, как тысяча колдуний,
И вот уже я сплю, на простыню пуская слюни.
И видел сны младенца я, не ведая обмана,
Что Дженни не замедлила послать за капитаном!..
Musha ring rumma do damma da
Стаканами звеня,
Уйду я в путь неблизкий,
Было б виски у меня!
Залила мне водою патроны эта шлюха!
Вскочил я оттого, что кто-то кашлянул за ухом!
Хотел схватить я саблю, но саблю Дженни спёрла!
И вот уже лежу я на полу с ножом у горла!..
Musha ring rumma do damma da
Браслетами звеня,
Иду я в путь неблизкий,
И нет виски у меня!
Пусть Дженни с капитаном зовут меня бандитом,
Я жду — приедет брат мой, и меня освободит он.
И позабыв про Дженни, я с ним сбегу в Европу.
А кто будет нам перечить, пусть меня целует в… плечи!
Musha ring rumma do damma da
Стаканами звеня,
Уйду я в путь неблизкий,
Было б виски у меня!
All for me grog
Well it’s all for me grog, me jolly jolly grog
It’s all for me beer and tobacco
For I spent all me tin with the lassies drinking gin
Far across the western ocean I must wander
Where are me boots, me noggin’, noggin’ boots?
They’re all gone for beer and tobacco
For the heels they are worn out and the toes are kicked about
And the soles are looking out for better weather
Where is me shirt, my noggin’, noggin’ shirt?
It’s all gone for beer and tobacco
For the collar is all worn, and the sleeves they are all torn
And the tail is looking out for better weather
I’m sick in the head and I haven’t been to bed
Since first I came ashore with me slumber
For I spent all me dough on the lassies movin’ slow
Far across the Western Ocean I must wander
Where is me bed, me noggin’ noggin bed
It’s all gone for beer and tobacco
Well I lent it to a whore and now the sheets are all tore
And the springs are looking out for better whether.
Where is me wench, me noggin’ noggin’ wench
She’s all gone for beer and tobacco
Well her (clap) is all worn out and her (clap) is knocked about
And her (clap) is looking out for better whether.
Well it’s all for me grog, me jolly jolly grog
It’s all for me beer and tobacco
I spent all me loot in a house of ill repute
And I think I’ll have to go back there tomorrow.
Carrickfergus
I wish I was in Carrickfergus
Only for nights in Bally Grant.
I would swim over the deepest ocean,
The deepest ocean to be by your side…
But the sea is wide
And I cannot cross over,
Have neither I the wings to fly.
If I could find me a handsome boatman
To ferry me over to my love and die…
My childhood days bring back sad reflections
Of happy days I had so long ago.
My boyhood friends and my own relations
They’ve all passed away now like melting snow.
And I spend my days in endless roaming
Soft is the grass, my bed is free
Ah, to be back in Carrickfergus
On that old long road down to the sea.
But in Kilkenny it is reported
There’re marble stones as black as ink.
With gold and silver I would support her,
But I’ll sing no more now till I get a drink!
For I’m drunk today and I’m seldom sober,
A handsome rover from town to town.
Ah, but I’m sick now!.. Me days are over.
Come all ye young lads, and lay me down!..
Seven drunken nights
As I went home in Monday night,
as drunk as drunk could be,
I saw a horse outside the door
where my old horse should be.
Well, I called my wife and I said to her:
“Will you kindly tell to me,
Who owns that horse outside the door
where my old horse should be?”
“Ah, you’re drunk, you’re drunk,
you silly old fella!
Still you cannot see,
That’s the lovely sow
that my mother sent to me!”
Well, it’s many a-day I travelled,
a hundred miles and more,
But a sow with a saddle on
sure I never saw before.
As I went home on Tuesday night,
as drunk as drunk could be,
I saw a coat behind the door,
where my old coat should be.
Well, I called my wife and I said to her:
“Will you kindly tell to me,
Who owns that coat behind the door
where my old coat should be?”
“Ah, you’re drunk, you’re drunk,
you silly old fella!
Still you cannot see,
That’s the lovely blanket
that my mother sent to me!”
Well, it’s many a-day I travelled,
a hundred miles and more,
But a blanket with the buttons
sure I never saw before.
As I went home on Wednesday night,
as drunk as drunk could be,
I saw a pipe upon the chair,
where my old pipe should be.
Well, I called my wife and I said to her:
“Will you kindly tell to me,
Who owns that pipe upon the chair
where my old pipe should be?”
“Ah, you’re drunk, you’re drunk,
you silly old fella!
Still you cannot see,
That’s a lovely tin whistle
that my mother sent to me!”
Well, it’s many a-day I travelled,
a hundred miles and more,
But tobacco in a tin whistle
sure I never saw before!
As I went home on Thursday night,
as drunk as drunk could be,
I saw two boots beneath the bed,
where my old boots should be.
Well, I called my wife and I said to her:
“Will you kindly tell to me,
Who owns that boots beneath the bed
where my old boots should be?”
“Ah, you’re drunk, you’re drunk,
you silly old fella!
Still you cannot see,
There are two geranium pots
my mother sent to me!”
Well, it’s many a-day I travelled,
a hundred miles and more,
But laces in geranium pots
sure I never saw before!
As I went home on Friday night,
as drunk as drunk could be,
I saw a head upon the bed,
where my old head should be.
Well, I called my wife and I said to her:
“Will you kindly tell to me,
Who owns that head upon the bed
where my old head should be?”
“Ah, you’re drunk, you’re drunk,
you silly old fella!
Still you cannot see,
That’s a lovely baby-boy
that my mother sent to me!”
Well, it’s many a-day I travelled,
a hundred miles and more,
But a baby’s head with whiskers
sure I never saw before!
As I went home on Saturday night,
as drunk as drunk could be,
I saw two hands upon her breasts,
where my two hands should be.
Well, I called my wife and I said to her:
“Will you kindly tell to me,
Who owns that hands upon your breasts
where my two hands should be?”
“Ah, you’re drunk, you’re drunk,
you silly old fella!
Still you cannot see,
That’s a lovely bra
that my mother sent to me!”
Well, it’s many a-day I travelled,
a hundred miles and more,
But sure a bra with finger nails
I never saw before!
As I went home on Sunday night,
as drunk as drunk could be,
I saw a thing in my wife’s mouth,
where my old thing should be.
Well, I called my wife and I said to her:
“(Hey, wife!)
Will you kindly tell to me,
Who owns that thing inside your mouth
where my old thing should be?!”
“Ah, you’re drunk, you’re drunk,
you silly old fella!
Still you cannot see,
That’s a lovely sweet carrot
that my mother sent to me!”
Well, it’s many a-day I travelled,
a hundred miles and more,
But hair on a carrot
sure I never saw before.
The wild rover
I played the wild rover for many a year
And I spent all me money on whisky and beer!
But now I’m returning with gold in great stor
And I’ll never will play the wild rover no more!
And it’s no, nay, never,
No, nay, never, no more
Will I play the wild rover
No, never, no more!
I went into an ale-house I used to frequent
And I told my landlady me money was spent.
I asked her for credit, she answered me: “Nay!
Such a custom as yours I can have any day!”
And it’s no, nay, never,
No, nay, never, no more
Will I play the wild rover
No, never, no more!
I took from me pocket ten sovereigns bright
And my landlady’s eyes opened wide with delight!
She said: “I have whisky and wines of the best,
And the words that I spoke, sure were only in jest!”
And it’s no, nay, never,
No, nay, never, no more
Will I play the wild rover
No, never, no more!
I’ll go home to me parents to confess what I’ve done,
And I’ll ask them to pardon their prodigal son!
And if they caress me as oft times before,
I will never once play the wild rover no more!
And it’s no, nay, never,
No, nay, never, no more
Will I play the wild rover
No, never, no more!
Whiskey in the jar
As I was going over the Kilmagenny mountain
I met with Captain Farrell and his money he was counting.
I first produced my pistol, and the produced my rapier.
Said stand and deliver, for I am a bold deceiver,
Musha ring rumma do damma da
Whack for the daddy ‘ol
Whack for the daddy ‘ol
There’s whiskey in the jar
I counted out his money, and it made a pretty penny.
I put it in my pocket and I brought it home to Jenny.
She said and she swore, that she never would deceive me,
But the devil take the women, for they never can be easy!
Musha ring rumma do damma da
Whack for the daddy ‘ol
Whack for the daddy ‘ol
There’s whiskey in the jar
I went into my chamber, for to take a slumber,
I dreamt of gold and jewels and for sure it was no wonder.
But Jenny took my charges and she filled them up with water,
And sent for captain Farrel to be ready for the slaughter.
Musha ring rumma do damma da
Whack for the daddy ‘ol
Whack for the daddy ‘ol
There’s whiskey in the jar
It was early in the morning, before I rose to travel,
The guards were all around me and likewise captain Farrel.
I first produced my pistol, for she stole away my rapier,
But I couldn’t shoot the water so a prisoner I was taken.
Musha ring rumma do damma da
Whack for the daddy ‘ol
Whack for the daddy ‘ol
There’s whiskey in the jar
If anyone can aid me, it’s my brother in the army,
If I can find his station in Cork or in Killarney.
And if he’ll come save me, we’ll go roving near Kilkenny,
And I swear he’ll treat me better than me own sporting Jenny!
Musha ring rumma do damma da
Whack for the daddy ‘ol
Whack for the daddy ‘ol
There’s whiskey in the jar
Now some men take delight in the drinking and the roving,
Others take delight in the gambling and the smoking.
But I take delight in the juice of the barley,
And courting pretty fair maids in the morning bright and early!
Musha ring rumma do damma da
Whack for the daddy ‘ol
Whack for the daddy ‘ol
There’s whiskey in the jar
Александр Карпов
Родился 23 марта 1971 года, характер нордический, умеренный. В детстве слыл вундеркиндом, учился хорошо, окончил после школы геофак МГПИ и даже временами работал учителем географии. Много скитался, но хиппи не стал, а приобрел митьковскую закалку. Любил и понимал всё ирландское настолько, что считал сам себя древним кельтом, носил особый кельтский крест и именовался в соответственных случаях О`Карпов. Переводил с ирландского и английского (крупнейшее достижение на этом поприще - перевод мюзикла "Chicago"). Автор многочисленных по- и скороговорок, одностиший, палиндромов и просто приколов. Любил петь на английском/ирландском языке и пиво. Скандально прославил (-ся) Творческую Ассоциацию "32 августа". Погиб 26 октября 2002 года в результате теракта на мюзикле "Норд-Ост" в Москве на улице Мельникова. Похоронен на Николо-Архангельском кладбище.