316 Views
* * *
Большое зеркало оставив,
В той комнатке, где мы расстались,
И раздражение направив,
На новость улиц и на малость.
Я шла, и город был без стекол,
Без луж, без неба, без прохожих.
Так, словно кто-то ставил боком
В чем отразиться было можно.
Прибежища живых скитальцев!..
Белесый студень урбанистов –
Погода разжимала пальцы,
Играя в Пера Лагерквиста.
Вот – влажное дыханье веры,
Вот пламя черных суеверий.
Вот дня конец – вот сила меры,
Смесь истерии и мистерий.
Кровь и кураж преображали
Дома, подернутые мором.
Их нервы серые сплетали
С ударом дня и потом пор.
Какая мелочь! Я и зонтик,
И плачь царевичей опальных,
И черно-белое «Висконти»
И судорога слов сакральных.
В одном удушливом и гулком,
Желании того, что проще.
В прогулке звонким переулком
С нежданным выходом на площадь…
Чем я была? Что я умела?
Мне не было на камне сером
В изрезы городского тела
Едва заметной стрелки мелом.
Но сквозь разруб – меж стен и неба
Исход был строго предначертан.
И жажду вжИвленное нёбо,
Алкало новых “кватроченто”…
Кукла из Китая
(зачаток поэмы)
На свете (так) пространство есть и время.
И для начала этого вполне хватает (так).
А дальше – всеми
Творимы уплотняющие темы
Всех представлений, попаданий в такт.
И каждый в ширь и в высоту пространства
Приносит слово, жест, вещицу…
Вот!
Об этом пестром чучелке в убранстве
Непритязательная речь пойдет.
Безделкой, куклой, копией в обличье
(И это тоже так) Восток
В смешенье трудолюбия и кича
Чужих культур короткий взял урок.
И что? Игрушка. Сирота с рожденья.
Ни этот мир – ни тот, чужое все.
Но канув в середину положенья,
Славянке – мне (да, так) воображенья
Добавила биением в висок.
И что же? Европейка? Китаянка?
И я – как ты. И я еще дика.
И мой язык – таинственная склянка
В еще неоцивиленных руках…
Пока он знает все: оттенки цвета,
И все оттенки диких темных чувств.
Но что же? Я конечно не об этом.
О дикости, которой не боюсь.
А вышло так. Мы с ней посередине.
Она – и я. Два знака трех времен.
И что для совершения картины
Хотелось бы? Вот – куколки наклон,
Цвет платья, бусы, цель ее покупки.
Все важно и неважно – в этом суть.
И этим дней цветастые обрубки
Слагаются в живое «что-нибудь».
И этим (так) и время и пространство
На деле обозначат постоянство.
Юдифь
Мне — из алого далека,
Из цветного тумана поиска
К тебе —
Дорога как смерть легка,
Без лоска, без маски, без войска.
Ты будешь смотреть на других —
Покой приучать к рукам и мыслям.
В волнах, в закатах новый штрих
Искать, —
С диска Земли опасно свиснув…
Я — появлюсь не сразу, сперва,
Тенью нестрашной бродить повсюду,
Буду —
медленно искать слова
Те, что нужны — из ненужных груды…
Буду смотреть на твою страну,
На твоем языке понимая вещи,
Зелень
Небес над тобой изогну
Управляя последней минутой вещей…
И, переполнившись знаний и слов,
В самый мягкий сафьян обута,
Выйду, —
Глядя поверх голов,
Ступая на тени будущей смуты…
И, переполнившись знаний и слов,
В самую терпкую твою минуту
Выйду, —
Глядя поверх голов,
Ступая на тени будущей смуты…
Ступая на тени былого уюта.
* * *
Любовь моя! Мне грустно без тебя.
И этот день, такой густой и сизый,
Я проведу, впервые не любя
Ни мостовых, ни окон, ни карнизов.
Мой нелюбимый город, давний враг
Пустых, неприхотливых развлечений,
Дай мне остаться здесь и думать — как
Наполнить жизнь тобой без приключений.
Наполнись нелюбовью до краев,
Мой самый лучший закоулок ада.
Любовь моя, беда моя и кровь,
Мне грустно без тебя. Так мне и надо!
* * *
Зимородок. Зыбкое унынье,
Для начала, чтобы ни сбылось,
Город снежный мысли опрокинет,
И отправит нас гулять поврозь.
Заклинаньями скрестив карнизы,
Все часы сведя в урочный час,
Из архитектурного каприза
Разведет у перекрестка нас.
И утратит прежнее значенье
Жизнь из-за немыслимой вины:
Для домов скупого развлеченья
Мы бродить опять обречены…
* * *
Жаль, но за целый день не будет
Двух одинаковых минут.
И снег идет, как будто люди
За манной с шапками идут.
У сквера вид на редкость броский.
Вглядись: вдоль узенькой тропы
Стоят лохматые расчески
И снега серые снопы.
Сегодня с головною болью
Я на прогулку понесу
Любовь к тоске, побитой молью
И к обездоленному псу.
Хвостатых белок ветки носят.
Для них и для лесных бельчат
Слова “кокосы” и “торосы”
Так одинаково звучат.
А все жужжит, жалеет судит:
Минут, такая вот беда,
Двух одинаковых не будет
И ни за что, и никогда.
Ночной ветер
Разнузданной игры перемещенье —
Веселой мглы нескованный полет —
Вот и конец, придуманный без мщенья,
А впереди — хохочущий пилот.
Сметая нежность светлых маргариток,
Перетирая медь и письмена,
Он превращает в прочный, светлый слиток
Дрожащие на пальцах времена.
И кожа как сторонний наблюдатель,
И как игрок, и как счастливый фант,
Удерживает дрожь под тонким платьем,
Являя в свой естественный талант.
Елена Рутская
Живет в Москве. До 18 лет стихов не любила и не понимала. Закончила юрфак МГУ, защитила кандидатскую диссертацию. Работает по специальности. С благодарностью вспоминает университетскую литературную студию «Луч» и ее руководителя И. Волгина, который безжалостно гонял её и других рифмоплетов за халтуру.