220 Views
Медицинское училище районного города N располагается в бывшей семинарии. Поэтому, говорят знающие люди, в N-ских сестричках есть нечто особенное.
Не стоит приводить в пример случаи крайние, когда устремления выселенных большевиками семинаристов влияли на впечатлительных девушек слишком уж напрямую. Хотя история Танюхи Евпатовой выпуска 72-го года еще долго будет пересказываться в беспокойных спальнях общежития. Той самой, что давно уже не Танюха, а иеромонах Константин, настоятель не скажу какой церкви в белорусской глубинке, и благословение на операцию по смене пола ей дал духовный отец, поскольку девчонок на священников не учат.
Но такие случаи все-таки не норма, и слава Богу. Не норма, хотя бывает чаще, и другое: когда N-ские медички, попадая после училища на службу, сразу выделяются из рядов товарок особенной какой-то больничной дотошностью, так что пациенты их начинают поправляться моментально, не выдерживая палатных строгостей. Но и не за это отличают коллеги N-ских медсестер: все же отличниц медицинской службы должно быть в меру. И даже вклад училища в общестуденческий фольклор – несколько довольно удачных вариаций на тему “медсестра и монах” – лишь курьезным образом оттеняет нечто более глубинное и почти неуловимое, но тем не менее заметное всякому, кто захотел обратить внимание. Сами посудите, что должно вырасти из пятнадцатилетней девчонки, если на первых же занятиях, застав ее при попытке подправить макияж, пожилой патологоанатом нравоучительно сообщал, что когда-то эта операционная была, скажем, ризницей, или хотя бы церковной библиотекой.
Есть, к примеру, такая занимательная статистика. Когда молодая медичка приезжает на фельдшерский пункт в отдаленный район, то вскорости она должна выйти замуж за тракториста или зоотехника. Это закон природы, поскольку других женихов подходящего возраста там не бывает. Но N-ские этот закон постоянно нарушают. Когда приезжает N-ская, в ближайшую школу, как правило, распределяют молодого учителя географии, чья невеста только что разорвала помолвку. Более трагические случаи, типа погибла на горном перевале или заразилась СПИДом, не берем, тем более что речь не о невесте, а о медсестричке, все образование которой готовило к утешению страждущих. Таким образом, половина N-ских выходит замуж за невесть откуда взявшихся педагогов, а половина все-таки за трактористов. Но эти трактористы, независимо от прежней склонности к наукам, ближайшей осенью обязательно поступают в сельскохозяйственную академию и дорастают, по крайней мере, до председателей колхозов. И все это, заметьте, при высокой нравственности: не было еще случая, чтобы N-ская увела чужого мужа или даже жениха.
N-ские часто служат операционными сестрами, что в их профессии – вершина карьеры. Коллеги продвигают молодых специалисток то ли из женской солидарности, то ли просто из стремления к совершенству, ведь операционным сестрам приходится работать в тесном и продолжительном контакте с молодыми хирургами, обычно уже женатыми. И чтобы семейные ценности устояли, необходима как раз семинаристка. Так N-ских называют за глаза и в глаза, и они не обижаются.
Таким образом, когда молодой хирург Антон Павлович Семижен был распределен в отделение травматологии первой районной больницы, две семинаристки – Оля и Таня – уже работали в операционной посменно целый год, отличаясь высокой моралью и решая свои женские проблемы то ли на стороне, то ли и вовсе методами аскетизма, как иногда представлялось коллегам. Антон Павлович оказался, во-первых, неженатым, а во-вторых, несмотря на молодой возраст, тяжко пьющим.
Спасать Антона Павловича сперва досталось Ольге, ввиду незанятости в личной жизни: Татьяна, втайне от большинства коллег, уже ходила в кино с дипломником технологического колледжа Вовой, подававшим большие надежды. Ольга начала с доверительных бесед о грядущем циррозе печени, затем плавно перешла на угощение домашней выпечкой (“С чаем, Антон Павлович, и согласитесь, что это хорошо”), а следом дело дошло и до тематических культпоходов. Они успели побывать в кинотеатре, на собрании районной литературной гостиной, и даже съездить в область на музыкальный вечер “Искусство против наркомании” (Ольга надеялась, что название вечера вызовет у подопечного необходимые ассоциации). Следующим в списке был клуб борцов с алкоголизмом, но вдруг Антон Павлович заартачился: то у него зуб болит, то устал, то сидит на телефоне и ждет звонка от однокашника. Хуже всего, что после этих неувязок по утрам он выглядел припухшим и старательно жевал мятные конфеты, надеясь кого-то обмануть. “Ты бы его приласкала по-женски, чем лекциями загружать”, – дружески посоветовала Татьяна подруге. Увы, в Ольге семинаристская порода дала слабину: она вовсе не хотела иметь ничего серьезного с уже почти алкашом. Тем более, что и Антон Павлович ни на что такое не намекал, а по дороге к местам получения культурных впечатлений рассуждал как раз о Татьяниных профессиональных и общечеловеческих достоинствах. “Выходит, судьба”, – после очередного доклада Ольги смирилась Татьяна. “А как же Вовочка?”, – робко поинтересовалась провалившая миссию коллега. Татьяна пожала плечами: может, поймет, а может, хотя бы простит.
Татьяна была настоящая семинаристка, жертвенная до безоглядности. Свою операцию по спасению хирурга она начала с покупки в гастрономе бутылки водки. И не для подмешивания в жидкость какой-нибудь анекдотической гадости, а для личного употребления. Осушив емкость (надо сказать, что прежде она пробовала только легкие напитки, да и то по чуть-чуть), Татьяна добрела до лавочки на остановке возле больницы аккурат перед окончанием смены у Антона Павловича и с чувством хорошо выполненной работы забылась тяжелым сном.
Как и планировалось, очнулась она от руки хирурга, по опыту коллективных попоек старательно растиравшего ей уши. Нежные уста Татьяны извергли заранее отрепетированное трехэтажное ругательство. Антон Павлович был потрясен: “Танечка, я от вас такого не ожидал!” – “А что, кореш, одному тебе все можно, – с вызовом сказала медсестра, – У меня, может, личная жизнь не сложилась!” – “Ну это же не повод себя травить”, – рассудительно произнес доктор, повез Татьяну к себе домой и весь вечер давал полезные советы. В этот вечер он не пил, и в следующий тоже, потому что Татьяна опять была пьяна, хотя и не так мертвецки. Она рассчитывала жертвовать собой три недели (именно столько в литературе советовали вырабатывать новые привычки – Татьяна имела в виду привычку к трезвости для хирурга), но так долго страдать не пришлось: к концу второй Антон Павлович пригласил ее вместе посещать собрания Анонимных Алкоголиков. Было ли меж ними что-то, кроме взаимной поддержки в борьбе с недугом, история умалчивает. Факт, что технолог Вова не понял и пытался набить Антону Павловичу морду, но был остановлен брезгливым окриком бывшей подружки: брысь отсюда, собственник! Татьяна подозревала, что и Вова будет тяжко пить неделю-другую, но потом соображения карьеры возьмут верх. Так оно и получилось. Хорошо все-таки, что сейчас не девятнадцатый век, и респектабельных способов устранения обидчиков не существует.
Как и планировалось, Антон Павлович “завязал” – похоже, что навсегда. Правда, на трезвую голову характер Татьяны уже не казался ему таким ангельским, да и внешность была не идеальной. К тому же, секция клуба Анонимных Алкоголиков – не лучшее место для ухаживания. Антон Павлович решил начать жизнь заново и перебрался в областной центр. Он женился – вообще не на коллеге – и прошел переподготовку по гинекологии. Если Танюша соберется рожать, Антон Павлович по старой памяти обеспечит все в лучшем виде. Это не раз меж ними обговорено, дело теперь за Татьяной. Но она все что-то тянет с замужеством. Недавно, прослышав о ее достоинствах, к ней сватался полковник из генштаба, отдыхавший у родителей. Большинство коллег так и не поняло, почему Таня отказала: жила бы, как за каменной стеной. Разве что Ольга, с которой Татьяна иногда делится своими сомнениями, коллегу поддерживает.
Сядут, бывало, подруги на скамеечке, любуются симпатичными двойняшками, которых Ольга уже родила бывшему Таниному Вове, и Татьяна говорит привычно:
– Ну, и слава Богу!
– Что слава Богу, Танечка, – будто в первый раз, переспрашивает Ольга, – я на твоем месте завидовала бы, а не радовалась моему счастью.
– Нет, Олечка, – философски возражает Татьяна, – когда все хорошо – ничего хорошего. Дети здоровы – и мать успокаивается. А можно ли успокаиваться в этой непростой жизни?
– Женись на пьянчужке из вашего клуба – и будут тебе трудности, – смехом советует Ольга.
– Я об этом уже думала, – серьезно отвечает Татьяна. – Но чуть сойдусь с кем поближе – он тут же становится на путь истинный. Мне уж и делать нечего. Что ли, на войну попроситься? – и Татьяна почти всхлипывает. Ольга знает причину печали: собственных военных действий Отечество давно не ведет, а выучить какой-нибудь иностранный, чтобы найти себя в чужой армии, Татьяна патологически неспособна. При такой высокой жертвенности могут быть у девушки и отдельные мелкие недостатки.
Марина Куновская
Родилась в 1969 г. в Ленинграде, выросла в Борисове (Белоруссия). Окончила факультет журналистики Минского университета. Независимый журналист, член координационного совета общественной организации «Женский ответ». Книга стихов «Second hand» (Минск, 1998). Публиковала также переводы современной поэзии с белорусского на русский и с русского на белорусский языки.