244 Views
*
она была абсолютно здорова
несмотря на то, что не любила корицу
она хотела быть мастером слова
танцовщицей фламенко, возможно — известной певицей
она была абсолютно здорова
хотя не любила мяту и не любила корицу
работала где-то, даже, может быть, кем-то
жила в столице
мы могли бы иметь в ее лице телезвезду,
но мы не имели
в ней был стержень, она была гедонистка
с гибким умом и без цели
но главное было сердце — без мяты и без корицы
оно умело светиться
*
девочка с волосами цвета
глянцевых тараканьих спинок
пуговицы на пальто ржавеют
ржавы пряжки ее ботинок
все потому что дождь потому что
дождь бесконечный в городе этом
я беспризорная фея где я?
видишь, ржавею — зОнта нету
девoчка с волосами цвета
глянцевых тараканьих спин
я королева уродов, милый
я королева, а ты — спи…
*
все книги были прочитаны
а я такая красивая
а дождь прямо в море падает
в одесское море синее
и люди здесь тоже синие
почти половина — пьяные
хронические, клинические
а впрочем — сама с изъянами
я шляюсь аэропОртами
загаженными тавернами
пытаюсь найти знакомых с
марк твенами и жуль вернами
хотя — и зачем мне майн рид жорж санд…
виранда в барвах
а пальцы пахнут музыкантами
и я наивная как деточка
что собственно и привлекает-то
вся в черном только лифчик в клеточку
и я прошу вас быть внимательным
замри любимый не дыши
поскольку случай исключительный
гемофилия ран души
*
а мне хоть бы хны что ль
покраситься в рыжий
с утра веселее смотреть в зеркала
*
что она творит
что она говорит
слишком хочет любви
многого хочет
что она творит
что она говорит
многое может
если захочет
*
о господи осень
безумное время
я снова в веригах
осенних ботинок
я снова в оковах
тяжелой одежды
и прелые запахи
ядом по венам
до самого сердца
прекрасная смерть
*
они живут в горящем доме
их дом горит 17 лет
дышать уже здесь нечем, кроме
ДЫМА, ДЫМА, ДЫМА
И дым им застит белый свет
*
я плАчу честно и красиво
о тех, кого совсем не знаю
и не узнаю, к сожаленью
как жаль, что я их не узнаю
*
а все (увы?) такие разные
я всех люблю неодинаково
неодинаково смеюсь
и плАчу вам неодинаково
мы все, наверно, гуманоиды
но даже это под сомнением
одни и те ж слова для всех
имеют разное значение
мы разно чувствуем, и мы
лишь одинаково ненужные
все те, кто мне писал стихи
теперь женаты и замужние
а толку-то, а толку-то
*
осень паша кашин
в фаворе у неба
плАчу мир прекрасен
правки неуместны
хватит революций
но без ни же как же —
нету мне занятья
сладко и тоскливо
а моя дорога —
линия чего-то
на ладони бога
плАчу мир прекрасен
впору умирать
*
на берегу тумана
я в кедах в жемчугах
я осень я рыдаю
в оранжевых дымах
херсонского лимана
оплакиваю лето
на берегу тумана
я в жемчугах и кедах
*
меня разбудила луна
оранжевый круглый лишай
наивный внимательный взгляд
в затылок смотрела в упор
пустынны ночные леса
над ними глаза в небесах
я плачу я вам не нужна
сентябрь рыжий месяц луна
дизайнер и секретарь
два трупа наформалиненых
мертвые люди
когда-то она была маргарита
когда-то ему нравились мои стихи
когда-то ему нравилось что мне не нравятся его песни
когда-то ему вообще много чего нравилось
он рассказывал мне о своей любви к ней
теперь он даже шутит не смешно
они уже не говорят красиво ни о чем
они просто ни о чем не говорят
когда-то я считала их умными людьми
разве же можно так курить и пить когда она беременна
суки идиоты сволочи
о поэзии и психологии
да что ж вы меня насилуете
зачем вам объятья жалости
несите свое страдание
так как его подобает нести
живите — вас любит поэзия —
цените ее доверие —
я золотая
белая беглая бедная я в бегах
белая спелая сломанная поперек
спелая смелая спела я песни какие хотела я
все наперед песни спела я впрок
я золотая себя залатаю
дыры от взглядов от ваших от рук
постель
ревную тебя к пиву ревную тебя к радио
ты только меня слушай ты только меня пей
несчастье мое милый друг солнце мое краденое
люби эту куклу резиновую если уж спишь с ней
опять раздражают мелочи пластмассовые стаканчики
а рана моя ждет тебя
пастель
небо брезговало нами
мы ходили к океану
небо баловалось снами
мы цедили их из крана
из рубиновых стаканов
пили залпом напивались
били стекла и стаканы
на проблемы нарывались
а потом любили небо
а потом любили море
и конечно же друг друга
и конечно же бесплатно
гостья
стремная баба толстуха с ирисами
девочка с ленточкой ведьма с неженскими
страхами именем стременем выменял
скуку на суку
пастораль
земля в траве как зверь в шерсти
лежит под медленной рукой
ты весь усталый и простой
мешающий траве расти
лежишь ты спишь а скоро дождь
сижу смотрю в лицо врагу
будить не стану — не смогу
ведь если разбужу — уйдешь
гр
и нелюдимый, нелюбимый
он взял свечу, мелок и книгу
свечу зажег, навел окружность
придет суккуб, но у суссуба
ее глаза, ее наружность
и мнится: мнется платье плотью
и кровь течет на самом деле
и локон белый, локоть спелый
уместно все в прелестном теле
лицо не менее прекрасно
душа прекрасна даже больше
вся доброта во взоре ясном
что только есть в огромной Польше
еще подробность — прочих хуже:
она умна еще к тому же
нет, убирайся, чертов призрак
а роза упала на лапу азора
упала клубника — разбила тарелку
плодом окровавленным блюдце разбито
писала Денису влюбленные письма
Денис отвечал из глубин Антрацита
писала стихи и короткие эссе
дарила чужие красивые фотки
писала Денису с коварною целью —
из писем ответных крутить папильотки
вильнюс
а вильнюс пахнет персиком и хлебом
и хлебом не корми лишь дай влюбиться
иду и понимаю что попала
всмотревшись в эти улицы и лица
как будто узнаю давно забытых
давно любимых будто вспоминаю
домой бреду уставшая настолько
что вкус и запах не воспринимаю
намажу пластилином поролону
и в рот его сую потом жую
глотаю и прохожим улыбаюсь
и странно что меня не узнают
*
Я, как сердце, вырванное из груди,
Стучу на твоей ладони. Я…
Но ты брезглив,
а я вся в крови.
Смотрите,
Рыцарь
Боится.
Агония…
Стена равнодушия и тишины.
Об неё
Сердце
Устало
Биться.
Вот она, я. Вся. Возьми.
Сердце устало биться, рыцарь.
*
невыносимо мне мне некому сказать
как дышится какое волшебство
я плачу оттого что хорошо
что дождь клюет поверхность черных луж
что ночь и что кончается апрель
что дышится безумно хорошо
*
хлорированной воды
в хрустальный бокал налей
и пей за меня до дна
и с каждым глотком хмелей
хоть раз упади с высот
напейся водою пьян
зачем ты мне? у тебя
всего лишь один изъян —
отсутствие таковых
ты слишком хорош, увы
а я чересчур грешна
на фоне тебя смешна
дышу без тебя едва
сижу на семи холмах
прости меня — не любить —
не в силах, пока жива
прости, я тебя люблю
верлибр на самом деле
сегодня уже ничего не случится
надо же было так не выспаться
очень жарко и хочется сволочиться
иду к топалу чаи гонять
мяту с собой несу
книгу использую как тамтам барабаню
прохожие пялятся
дальше к чудовскому: писать и пить чай
чудовского нет в длинном платье по говенной лестнице влезла на крышу
пописала там цинично
вниз с девятого пешком
на каждом этаже выковыряна лифтовая кнопка
у молодой цыганки семимесячный сын Сократ
дальше другие гости
впитала всех такой наив
я — Ева
я — Ева, женщина, что хочет знаний
я — Ева, женщина, что хочет знать добро и зло
я — Ева, та, что хочет узнавать добро и зло в лицо
во имя жажды отделять зерно от плевел