232 Views
Как мне кажется, основной приём анатомии мира (паталогоанатомии? вивисекции? шут его знает!), которым Руденко пользуется – это приём сохранения структуры бытия при минимальном изменении материала, однако изменение материала таково, что заставляет смотреть по-новому и не узнавать в первые секунды, а потом… потом – узнавать, узнавать заново.
Такое оттенение особеннoстей той самой структуры мира, этакий «почти-реализм» позволяет заставить читателя увидеть что-то заново, увидеть, зайдя с боку, с тыла, взглянуть под новым ракурсом. Обычно увиденное шокирует, что и очевидно – жизнь есть привыкание к жизни, к абсурду происходящего, произошедшего, фильтрация воспоминаний сетью памяти с целью выловить то, что приятно, то, с чем можно жить, что может быть опорой нашего сегодня в нашем вчера, фильтрация окружающего мира сетью категорий, причёсывающей феномен мира таким образом, чтобы было не страшно.
Руденко же заставляет это обыденное увидеть как оно есть, показав его же, но просто слегка изменённое. Причём суть не в этих изменениях – они таковы, что ничего не меняют – суть в том, что благодаря ним фокус читательского восприятия оказывается на самих вещах, его как-бы приманивают, не дают смотреть сквозь жизнь и видеть то, что обычно подменяет собой феномены бытия.
Примеры? Да вы лучше читайте! И не соглашайтесь со мной. Это будет правильно. Ибо рецензия – она вторична, её цель лишь приманить читателя ложным объектом, не дать ему смотреть сквозь текст автора и видеть то, чем читатель обычно подменяет феномены текста, видеть то, что уже есть в голове у читателя.
Василий Гаврилюк
Взять-то его взяли, Павла С.К., на работу в престижный отдел, хотя и немало помучили в процессе трудоустройства, получая при этом изысканное удовольствие. И правда, унижать этого неприятно-безвредного мужичка было неслыханно здорово. Особенно преуспел в этом Горкин — солидный, высоконачальственного вида чиновник неизвестных обязанностей. Он был первым, кто должен ставить свою ничего не решающую подпись при приеме на работу таких протеже как Павел С.К. (Павел С.К. был типичный для подобных отделов протеже — его привел друг детства У. Приняв участие отчасти от нечего делать, а частично из жалости к прозябавшему в шарагах Павлу С.К.).
Горкин умел выглядеть. Умел так посмотреть, что… Или так, что аж… Любил исподтишка наблюдать за уборщицами — своим размеренным управлением шваброй, они возбуждали его невероятно, до болезненных колик в недееспособном паху. Когда мыли его кабинет, он не выходил на период уборки в коридор, как делали это все, даже настоящие руководители, а не такое невесть что, как он. Все выходили в коридор на эти десять минут: покурить, побалагурить, поразмяться… А вот он, Горкин Лев Пардович, он не выходил, он принимал завышенноозабоченный работой вид и сновал по кабинету, меняя ракурс обзора уборщиц.
Павел С.К. и дотеперь пребывает в уверенности, что Горкин немаловажное лицо в отделе. Он зашел ко Льву Пардовичу без стука (дверь была в ремонте), просто вошел в проем и остановился в растерянности — уж больно свирепый взгляд его встретил. Стекла многодиоптриевых очков Горкина казались малоемкими одноместными аквариумами, причем внутри каждого изнемогала от одиночества злая стальная рыбка-глаз.
— Ку-уда ?! — рявкнул на Павла С.К. объемистый седовласый мужчина в дорогом поношенном костюме — первый в его списке сбора подписей.
— Мне нужен Горький,— срывающимся голосом объяснил Павел С.К.
— Горький или ЛеопардОвич, — добавил он, считывая смазанный текст с выданной ему бумажки. То слово, что он посчитал второй фамилией, он произнес с ударением на второе «о».
Рыбки упали на дно аквариумов. Рука задвигалась, изображая хитрые па конторской каллиграфии. Через минуту, не почувствовав движения воздуха, Горкин промямлил: «Здесь таких нет».
— Как же так? — растерялся Павел С.К. — Это триста тринадцатый?
Горкин продолжал что-то писать, не обращая на посетителя ни малейшего внимания. Вошла женщина средних лет, а за ней молодая-красивая. Они сели за второй стол, друг напротив друга, включили в сеть кофейник, достали из ридикюлей карамели и продолжили где-то начатый разговор:
— А я ему и говорю: ты на себя посмотри!
— А он?
— А он и говорит: ну, посмотрел.
— А ты?
— А я в ответ: ну и на кого ты похож?
— А он?
— А он что-то сказал, я уже не помню.
— А ты?
— А я сказала: найду и получше.
— А он что?
— А он сказал : ну и ищи!
— А ты?
— Да помолчите вы обе ! — рявкнул вдруг Горкин. — Вы что не видите, у меня посетитель?!
Женщины надули губы и выпустили воздух в свеженалитый кофе.
— Вы что-то хотели? — спросил Горкин, аквариумно глядя в сторону Павла С.К.
— Мне подписать… Это триста тринадцатый?
— Да,— ответила женщина средних лет.
— Значит, мне здесь подписать… Я на работу. — объяснил Павел С.К.
— Это вот, ко Льву Пардовичу,— кивнула женщина на Горкина и спросила молодую-красивую:
— Ну, а вдруг найдет.
— Ну, и я найду.
— Ну, а кого?
— Да хоть кого! Вон хоть бы его.
И она указала на Павла С.К.
Павел С.К., пунцовея, что-то промямлил.
— Да он никакой, — грубо сказала женщина средних лет и ввела в рот карамель.
Молодая-красивая поднялась со своего конторского стула, одернула юбочку и, приблизившись к Павлу С.К., игриво притулилась к нему передком.
— Срамница, — пробурчал Лев Пардович.
— Ха-ха-ха, — чуть не давясь конфетой, декламаторски засмеялась женщина средних лет. — Мила, пощупай. Ты у него пощупай. Вдруг там та-ако-ое!
Мила пощупала.
Павел С.К. грубо ее оттолкнул и она неловко уселась на стол Льва Пардовича. Юбочка ее засучилась и Павел С.К. отметил отсутствие нижнего белья. Уши его запылали нероновским Римом.
— Вертихвостка, — проворчал Лев Пардович и небольно толкнув ее в спину, сказал, обращаясь к Павлу С.К.:
— Давайте ваши бумажки, молодой человек.
Мила, похоже, не собиралась вставать со стола, и даже не пыталась сдвинуть тинтобрассово разъехавшиеся ноги. Она неотрывно смотрела Павлу С.К. в глаза и улыбалась ему как маленькому.
Павел С.К. осторожно обошел ее, и, повернувшись задом к женщине средних лет, протянул Льву Пардовичу бланк.
Вдруг он ощутил сзади какое-то шевеление. Он решил про себя, что если эта тетка ущипнет его за ягодицу, он повернется и влепит ей пощечину. «И насрать мне на это блядское учреждение. Найду другую работу.»
Но женщина не стала щипать его. Она сомкнула челюсти на его попке. Павел С.К. повернулся, чтобы врезать, но ее голова, лицом плотно прижатая к его ягодицам, сместилась чуть в сторону и он, своей мстящей рукой, снес на пол канцелярский набор. Звонко рассыпались скрепки, застучал по паркету карандашик, оставшись на всю жизнь калекой с закрытым переломом грифеля.
— Что вы себе позволяете? — вскинулся Лев Пардович и вперился злыми рыбками в Павла С.К.
Мила, заливисто смеясь и приговаривая «Ой, не могу», соскочила со стола и подошла к Павлу С.К.
Женщина средних лет прекратила закус и, поднявшись, обняла Павла С.К. таким образом, чтобы он не мог двигать руками.
Мила присела и, неслабым рывком в стороны, зверски разорвала гульфик на его недорогих штанах. Одна из стремительных пуговиц юркнула в декольте ее блузки и затаилась в укромном межсисечном пространстве.
— Да ПРЕпеКРАресТИТЕтаньЭТОте БЕЗОже!!!БРАЗИЕ!!! — сообща закричали Павел С.К. и Лев Пардович.
— Ой, да, ладно, уж и пошутить нельзя, — поднимаясь, оправляя юбочку, морща личико в презрительной гримаске, ответствовала Мила.
Женщина средних лет ослабила захват, присела на стул и, с восклицанием «Оп-ля!» — рывком дернула штаны Павла С.К. вниз.
Мила восторженно завизжала, а Лев Пардович крякнул и побурел. В его горле заклокотало — и пришлось ослабить галстук, чтобы вылетело — слово «во-он!»
Мила извлекла из своего упруго-белого межсисья пуговку и, зажав ее двумя пальчиками, словно таблетку, вложила Павлу С.К. в губы.
— Ну, я пошла, а вы тут развлекайтесь, — сказала она и вышла в коридор.
— Трусы у него усратые, — грубым голосом крикнула ей вслед женщина средних лет.
— Да и спереди зассаны, — донеслось из коридора.
Павел С.К. уже успел натянуть брюки и собрав матню в кулак, опустив сляб-лицо, искал на полу пуговицы.
— Вот ваша бумажка, — сказал Лев Пардович, неловко суя подписанный бланк в нагрудный карман павловСКой рубахи. — И освободите, будьте добры, помещение.
— Скрепки пусть соберет, — проворчала женщина средних лет.
— Роза Васильевна! — остудил ее Лев Пардович.
Разыскав все пуговицы Павел С.К. выскочил в коридор.
— В сорок восьмой еще, печать поставишь! — крикнула вдогонку Роза Васильевна.
Павел С.К. разыскал «М» и зашел привести себя в порядок.
У окна, возле единственного неразбитого писсуара, стояли двое и курили. Они о чем-то беседовали, но когда вошел Павел С.К. перестали и враждебно на него уставились.
— Тебе чего? — спросил один и них, представительный седеющий мужчина в хорошо сидевшем на нем костюме, в галстуке с жирафами и очках в золотой оправе.
— Ничего, — растерявшись ответил Павел С.К.
Он стоял придерживая штаны и смотрел на мужчин.
Второй, видимо электрик, в синем халате, из кармана которого выглядывал указатель напряжения, спросил:
— Ну ты поссать пришел или шо?
— Ну да… — сказал Павел С.К.
— Ну так давай, ссы, чего стоишь-то?
Павел затравленно огляделся. Подход к единственному дееспособному писсуару был заблокирован курящими. Он посмотрел на них и заметил зловредные ухмылки. Посторониться они явно не собирались.
Кабинки…
Две были без дверей и, как оказалось, без унитазов. Лишь на одной, средней, болталась на одной петле полуприкрытая дверь.
Павел кинулся туда, дернул дверь, но она, сорвавшись с петли, ударила его углом в ухо, и, массивно падая, больно вывернула павловСКую кисть, неотпускавшую ручку, чтобы хоть как-то предотвратить падение.
Плашмя шлепнувшись на пол уборной, дверь произвела сильный тирный звук. Задребезжали стекла.
— Что ты тут творишь?! Ты кто такой?! — разъярился солидный и скомкав в кулаке рубаху на груди Павла С.К., притянул его к себе. Его толстые пальцы, поросшие бесцветными волосками, издавали запах дорогого парфума.
Павел С.К. попытался разжать его сильный кулак, бросив заботу о поддержке штанов.
— Это онанист! — воскликнул вдруг второй мужчина. — Это тот, кто ходит тут и бабам показывает!
— Че-его-о? — не понял Солидный.
— Онанист, говорю. Помнишь, Лидка рассказывала… Он стучится в кабинет, потом открывает дверь, дожидается пока все бабы посмотрят кто там, и тут же достает хуй и показывает.
— Ах ты гаденыш!
Солидный брезгливо отталкивает Павла С.К. и тот, путаясь в спущенных штанах, падает на сорванную дверь.
В уборную входит Горкин.
— Здравствуйте, Лев Пардович, — подобострастно приветствует его электрик.
— Привет, Лев Пардович, — здоровается Солидный.
— Здрасьте, Петр Константиныч, — их руки встречаются в рукопожатии над Павлом С.К.
Чтобы пожать руку электрику, Горкин, подается вперед и наступает на павловСКую рубашку.
Павел С.К, пытается выдернуть рубашку из-под поношенной туфли, но ему это не удается.
— Что ты тут делаешь? — спрашивает распластанного Павла С.К. Горкин.
— Это онанист, — с готовностью отвечает электрик. — Он бабам в конторе показывает.
— Что показывает? — непонимающе морщит лоб Лев Пардович.
— Ну, это… — жестом ниже пояса объясняет электрик.
— Эксгибиционист, — чеканит Солидный.
— А-аа! — понимает Горкин. — Да нет же… Это протеже У. Он на работу устраивается.
— Которого У.? Того что с блямбой? — спрашивает электрик.
— Ну да.
Горкин переступает через Павла С.К., подходит к унитазу, достает и мочится.
Протеже У. встает, заправляется, находит приколотую изнутри к рубахе (от сглаза) булавку, скрепляет гульфик.
— А что еще за «блямба»? — спрашивает Солидный.
Лев Пардович мочится молча, прерывисто, то повышая, то снижая тональность звука струйного инструмента.
— Да это… — начинает электрик. — Пусть вам лучше Лев Пардович расскажет. А я, пожалуй, пойду.
Он направляется к выходу, но Лев Пардович как заорет: «Стоять!»
Электрик останавливается.
— Что вы так кричите… Ну, остаюсь.
Лев Пардович, застегиваясь, рыбно смотрит на Павла С.К.
— Друг детства?
— Что? — несмело спрашивает тот.
— У. твой друг детства?
— Да.
— Значит это ты ему блямбу сделал?
Павел С.К. чувствует очередные неприятности.
Мужчины берут его в равносторонний треугольник.
— Ну это ж в детстве… — холодея, оправдывается Павел С.К.
— Да что ж за блямба такая? — недоуменно крутит головой Солидный, упираясь ненадолго взглядом в каждое из лиц.
— Вот пусть он и расскажет, что за блямба, — козою тычет в Павла С.К. Горкин.
— Я не могу… Не могу, — Павел С.К. заплакал. — Как это унизительно…
Все расхохотались.
— Тогда просто скажи: «блямба», — посоветовал Горкин.
— Нет! Нет! — вскричал Павел С.К.
— Скажи: «висячка», — вступил в игру электрик.
— Нет! Оставьте меня в покое!
— Скажи: «ладзибон»! — проникся общей идеей Солидный.
— Изверги! Изверги!
— Скажи: «джямор», — требует Горкин.
Павел С.К. задыхается. Жилка на его виске вздулась весенней Волгой.
— Скажи: «камадамахома».
— Скажи: «гостюмэ».
— Скажи: «дуэпостелювэ»
Павел С.К. закатил глаза, изо рта выступила пена.
Он прохрипел: « Дрвд»
— Дрвд, — серьезно повторил Горкин.
— Дрвд, — согласился Солидный и поправил галстук.
— Дрвд, — повторил в свою очередь электрик, изъял из кармана указатель напряжения, накинул провод на павловСКую шею и стал его душить.
— Дрвд, — хором повторяли все. — Дрвд, дрвд, дрвд.
Зашла Мила и сказала:
— Мужики, я пришла выссаться стоя. Хотите посмотреть?
Все облегченно вздохнули, отпустили Павла С.К, привели в порядок одежду, каждый дружественно похлопал протеже У. кто по плечу, кто по спине. Расслабились.
— Ну давай, Милка, — подохотил Солидный. — Удиви нас.
Милка задрала юбку, оголив выбритый лобок, покрутила бедрами, прошла к унитазу подиумным аллюром, широко расставила ноги…
— Только это… Пускай молокосос уйдет.
— Да ладно, Милка, — вступился Горкин. — Это ведь протеже У. Он, считай, уже у нас работает.
Солидный обнял Павла С.К. за плечи.
— Член нашей команды, — пробасил он и потрепал павловСКую щеку.
— Какого еще У.? — спросила Мила. — Того что с блямбой?
Горкин подошел к ней вплотную и плюнул в лицо. Отошел.
Солидный подошел к ней вплотную и плюнул в лицо. Отошел.
Электрик подошел к ней вплотную и плюнул в лицо. Отошел.
Павел С.К. подошел к ней вплотную и слизал все плевки с ее лица. Отошел.
Горкин подошел к Павлу С.К. вплотную и сказал:
«Блямбависячкаладзибонджяморкамадамахомагостюмэдуэпостелювэдрвд». Отошел.
Солидный подошел к Павлу С.К. вплотную и сказал:
«Блямбависячкаладзибонджяморкамадамахомагостюмэдуэпостелювэдрвд». Отошел.
Электрик подошел к Павлу С.К. вплотную и сказал:
«Блямбависячкаладзибонджяморкамадамахомагостюмэдуэпостелювэдрвд». Отошел.
Мила подошла к Павлу С.К. вплотную и сказала:
«Блямбависячкаладзибонджяморкамадамахомагостюмэдуэпостелювэдрвд». Отошла.
Павел С.К. сказал:
«Дврдэвюлетсопэудэмютсогамохамадамакромяжднобиздалакчясивабмялб».
— Ну вот, — констатировал Горкин. — Я ж говорил: свой человек.
— Свой в доску, — радостно сказал электрик.
— Парень не промах, — подтвердил общую мысль Солидный.
— Рубаха-парень, — уважительно откликнулась Мила и опустила юбку.
— Что ж ты опустила юбку, Мила? А как же обещанный аттракцион? — обаятельно пошутил Павел С.К.
— Ну что вы, мальчики, я не такая, — сказала Мила и вышла из уборной.
— Не на ту напал! — сказал Солидный, улыбнулся, и вышел из уборной.
— Наша Мила – бой-баба! — сказал Горкин, улыбнулся и вышел из уборной.
— А всё-таки жаль! — сказал электрик мрачно и вышел из уборной.
— Думаю, сработаемся, — несмело сказал Павел С.К., выходя вслед за остальными.
А в сорок восьмом ему еще долго не хотели ставить печать. Злобные чиновники из сорок восьмого, пользуясь своим служебным положением, предъявляли к Павлу С.К. немыслимые требования. Если б о их извращенных требованиях, к принимаемым на работу, узнали в какой-либо международной организации по защите прав человека, то их бы живьем сгноили, этих извергов. Но Павел С.К. все кротко стерпел. Ибо это было единственное в его жизни трудоустройство, где обошлось без предъявления этой ёбаной справки о прививках!
7.10.2001
Александр Руденко
Писатель, переводчик. Родился 30 мая 1974 года в городе Запорожье. Живёт там же. Пишет там же. Основные годы активности пришлись на 1993-2005 гг. "...и да простят меня так называемые "неподготовленные читатели" за "филологическую профдеформацию", проявляющуюся в моих текстах. Я не стараюсь потрафить массовым вкусам, или заработать на этом деле денег, или добиться дешевой скандальной популярности. Я пишу то и так, что и как хотел бы прочесть у других, но, по той или иной причине, у этих самых "других" не нахожу..."