193 Views
Затянувшимся июньским вечером в открытое окно влетали детские крики, громыханье трамваев, шелест листьев высокой черемухи. На подоконнике сидели две девочки – Рита и Галя. На них были тонкие маечки, короткие юбки и одинаковые колготки в сеточку, найденные в огромном дерявянном шкафу, где Ритина мама хранила на всякий случай старую одежду. Сеточка снова вошла в моду, но ни в одном магазине Свердловска нельзя было достать такие колготки. Родители Риты уехали на несколько дней, и Галю отпустили пожить у подруги. Девочки курили Родопи, купленные в продуктовом магазине за углом Галей, выглядевшей почти на восемнадцать, и болтали о своей пятнадцатилетней жизни, время от времени превращаясь во взрослых женщин. Пили пиво. Говорила больше Рита. В ее глазах светилась то радость, то тревога. Галя никогда не видела больше таких глаз у людей – только у кошек. Цвет у них был необычный, на свету переливался темный янтарь, едва заметными казались коричневые прожилки, а поздним вечером ритины глаза тускнели… А еще у нее были блестящие черные волосы, заплетенные в огромную косу, которую в последнее время приходилось подкалывать.
-Как же ты носишь свои волосы?
-Ты перебиваешь меня, – рассердилась Рита…
Она была хрупкой, невысокого роста, едва доставала Гале до плеча.
-А что, если мы спрыгнем? – спросила Рита, посмотрев на Галю исподлобья.
Галя испугалась: Ритку одноклассники считали немного чокнутой, в последнее время о ней говорили «эксцентричная», но у нее, по-мнению подруги, просто-напросто не все дома, особенно, когда она немного выпьет.
-Да, ладно… Не пугайся. Здесь всего-то второй этаж. Только ноги поломаем. Нам это надо? – Рита рассматривала людей внизу, смеялась. – Напугала я тебя, Галка.
Галя пожала плечами и достала еще одну сигарету… Ей в тот момент показалось, что они будут вспоминать об этом вечере много лет.
Через пять минут Галя встала с подоконника, стряхнула пепел с юбки.
-Ты куда?
-Спать хочется. Уже одиннадцать часов. Это ты не спишь по ночам… Как там тебя твоя украинская бабушка называет: «видьмачка»?
-Меня и грузинская называла меня примерно также. Она умерла пять лет назад. Через полгода после смерти деда.
-Повезло тебе с родителями, – усмехнулась Галя.
Она переоделась и легла на диван. Рита размышляла о том, что больше, возможно, такой вечер не прокрадется к ним, не оставит их наедине.
Рита и Галя дружили давно, с первого класса. Тогда Ритка пошла вечером на каток с Любкой, с которой была знакома с детского сада. Кружили по льду, подражая настоящим фигуристкам. Рядом проезжали девчонки из параллельного класса. Одна из них, высокая белобрысая Галка, недавно поселилась в соседнем доме. Рита уже не помнила, что они не поделили с Любкой, но она толкнула подружку, и та упала прямо на Галку. Белобрысая девочка долго не могла встать, рассмаривала свою опухавшую руку. Потом они ругались. Все кричали на Любку, Рита защищала ее.
Когда, наконец, девочки из параллельного класса ушли, Любка посмотрела Рите в глаза:
-Это же ты меня толкнула. Эх, ты предатальница…
Рита заплакала и убежала. На следующий день их обеих вызвали к директору школы. Девочек долго ругали за то, что по их вине Галя Яковлева сломала руку. Рите стало стыдно:
-Это я! Любка тут ни при чем! Это я ее толкнула!
Но «неудовлетворительно» за поведение они получили обе. Закончилась вторая четверть, и Рите стыдно было показывать дневник родителям. Она, нисколько не волнуясь, вышла на балкон и сожгла его. А после этого отправилась в галантерею и купила на деньги из сокровенной копилки маленький янтарный кулон в форме слезы. На нем было написано что-то не по-русски, она не поняла значения слов, но запомнила их:
MEA CULPA.
Родители ушли на работу. Галя скучала. Левая рука ее была в гипсе. Раздался настойчивый звонок в дверь. Она подбежала, посмотрела в глазок и увидела Риту. Та ворвалась в квартиру:
-Я сейчас уйду! Это я толкнула Любку! Я не хотела! – прокричала она.
Галя попросила:
-Нет, ты не уходи. Я тут одна. Мне страшно.
Рита, не стесняясь, стряхнула снег со своей белой кроличьей шубки и достала из муфточки застывшую слезинку:
-Это тебе. Я так загадала: если ты меня не выгонишь, подарю. А вообще-то, мне давно себе хотелось такую штучку. У меня и цепочка есть серебряная.
Рита расстегнула кофточку и показала Гале кованую змейку, обвившую ее тоненькую шею.
-Так не дари. У меня и цепочки нет.
Рита немного подумала, потом покрутила замочек:
-Возьми. Это тебе, – выдохнула она.
Только дети могут отдать все свои сокровища с такой легкостью.
-Тебя родители заругают, – произнесла Галька, зачарованно рассматривая цепочку и кулончик.
-Ничего. Я им скажу, что потеряла. Или денег опять накоплю со сдачи и куплю новую.
-А тебя родители не просят возвращать сдачу? – удивилась Галя.
-Нет. У них дома десятки красные стопками лежат. Я могла бы взять одну – они бы не заметили… Но я не беру. Уж лучше со сдачи.
-Ой, а что это здесь написано: Меа … Нет, не по-русски. Может, англичанку спросим? Или в словаре посмотрим?
Английский в их школе изучали с первого класса. В словаре не было таких слов. Рита подвесила слезинку на цепочку и застегнула змейку на шее у Гали.
-Красиво, – сказала она.
С тех пор они подружились. Встречались на переменах, скучали друг по другу на уроках. В конце концов, Рита упросила своего отца, человека в то время очень влиятельного, сходить к директору школы и перевести Галю Яковлеву из 2-го В в свой 2-ой А.
***
Рита по-прежнему сидела на подоконнике. Вспоминала, как их называли сиамскими близнецами, кричали: «Мы с Тамарой ходим парой», но им не было никакого дела до остальных. Рита подошла к подруге, осторожно убрала с ее лица светлые волосы и увидела свою слезинку. Mea culpa сцепила их, как звенья подаренной в порыве детской щедрости цепочки. Только отчего-то ей стало грустно:
-Все будет и все сбудется…Не сбудется – забудется, – прошептала она строчку из своего «семилетнего» стихотворения…- Забудется.
Она уснула в три часа ночи. Снилось ей что-то страшное, но наутро Рита уже не смогла ничего вспомнить. Галя сидела на тахте в зале, когда заспанная Рита пробежала из своей комнаты в ванную:
-Не смотри на меня, я такая зеленая.
-Спать надо раньше ложиться, – проворчала Галя.
А потом они пили горячий чай на кухне и вспоминали вчерашний вечер, как будто он был самый главный в их жизни… Так мало было сказано, но обе они чувствовали, что все слова лишние. Им хорошо было сидеть рядом, ни о чем не думая…
-Я видела кулон. Ты все еще носишь эту побрякушку? – небрежно спросила Рита.
Галя смутилась: у Риты появились драгоценности, которые никогда бы не смогли купить галины родители…
-Да, носишь, я видела… Я вот подумала: а что бы было, если бы я не наскребла тогда денег на кулончик? Мы бы не подружились?
-Не знаю. Ты мне очень нравилась. У тебя была красивая белая шубка, муфточка… А косы! Я завидовала твоим косам.
-У тебя тоже красивые волосы.
-Это сейчас, раньше они торчали в разные стороны.
-Ты вообще стала красивая.
Галя улыбнулась. Как-то незаметно в тот год она превратилась из долговязой белобрысой девчонки в красавицу. Не все обратили на это внимание, привыкли, что Галя – дисциплинированная, обязательная, умная, но неинтересная, а Ритка умела красиво говорить, писала стихи, смеялась, как ненормальная, когда их читала полгода спустя. Ритка – хрупкая балетного вида девочка. В нее были влюблены все мальчишки в школе, и ей это нравилось… У нее часто возникали бредовые идеи. Так и в то утро она рассуждала о какой-то жизненой оси:
– Полночи я вчера вспоминала, как мы познакомились. Каток. Шел снег. Типичная уральская зима. Потом каникулы. Мороз тридцать градусов, я разбиваю копилку и иду в этот холод.И слезинка… Я как будто что-то почувствовала тогда. Мы еще не знали, что значат слова, выгравированные на кулончике. Дурочки. А ведь я извинилась перед тобой! Вот знаешь… если я могу вспомнить, то я должна и предвидеть. Как бы тебе это объяснить? Представь, что жизнь – это ось, и мы в своих мыслях движемся по ней вниз или вверх… В прошлое – в будущее. Но почему-то у многих не получается вверх. Только в прошлое… Может, потому, что мы боимся вспомнить будущее? Как ты думаешь?
– Я не знаю. Я не совсем понимаю тебя. Нельзя ПОМНИТЬ о будущем. Мы же не были там. Ты сойдешь с ума.
– Вот видишь! – закричала Рита. – Ты пытаешься… пытаешься вспомнить.
– Это всего лишь наблюдения. Все случайно. Я не знаю.
– Случайного ничего не бывает, Галя. Во всем есть какая-то закономерность.
***
Вскоре Рита уехала на Украину, к бабушке, в маленький городишко, расположенный рядом с Николаевым и Одессой. Там она провела почти два месяца. Гали в июле не было в Свердловске. Ее отец поехал в командировку в закрытый город на Балхаше и взял дочь с собой. Галя вернулась загорелая, пожалела, что нет Ритки: не перед кем похвастаться. У них все было наоборот. Рита, наполовину грузинка, наполовину украинка, черноволосая, никогда не загорала. Ее кожа цвета слоновой кости даже не краснела от солнца, но никто не видел ее шоколадной, сколько бы Рита ни проводила времени на пляже. Блондинка Галя каждое лето покрывалась золотистым загаром, а порой приезжала в Свердловск неузнаваемо черной.
Рита еще не вернулась в город, Галя позвонила Маринке, с которой познакомилась в поезде. Маринка показалась ей интересной, у нее были смешные кудряшки, вздернутый нос, она играла на гитаре и пела песни Башлачева. Марина обрадовалась Гале и тут же пригласила ее на концерт заезжей рок-группы.
-У меня денег нет, – пожаловалась Галя.
-Так концерт во Дворце Молодежи. Там нас Толик через трубу проведет.
Толик оказался галиным ровесником. Он был в обдерганных джинсах и рубашке в клеточку, похожей на половую тряпку. Неприметного с виду, его все узнавали и здоровались с ним. Во-первых, он мог провести на любой концерт бесплатно, если этот концерт был во Дворце Молодежи или в ДК ВИЗа, во-вторых, он никогда не расставался с белой крыской. С существом, предназначенным некогда для проведения опытов в мединституте, и случайно спасенным Толиком, хотелось поздороваться и припанкованным девочкам, и пожилым тридцатилетним хиппи.
Галя весь месяц ходила на концерты бесплатно. Теперь ее не волновали проблемы, где, как и на какие деньги пополнить свой гардероб, чтобы не выглядеть убого рядом с Ритой… Когда Ритка вернулась с Украины, то ее встретила совсем другая Галя: на ней был старый отцовский пиджак и джинсы невероятного размера, подвязанные черным платком. Рита ужаснулась, но ничего не сказала. Ей все казалось каким-то нереальным. Как будто не жила она, а продвигалась по оси своей жизни вверх, наблюдая, как в затуманенном сне, за тем, что с ней происходит.
Встречались Рита с Галей только в школе. Для Риты это была катастрофа, поскольку она не привыкла к одиночеству, а дружить с другими одноклассницами не могла. Они ее уважали за умение красиво говорить, но побаивались погружения в мир ее бредовых идей… Новые друзья Гали ее не восприняли. Вадик, в которого Галка влюбилась, подсмеивался над риткиным макияжем:
– Она, что, роковая женщина? Соплюха она.
И Галка кивала послушно. Вадику было девятнадцать.
***
Это случилось в ноябрьские праздники. Отец Гали вернулся из магазина, посмотрел на дочь строго:
-Ты знаешь, что Ганиенко умер вчера от инфаркта?
-Какой Ганиенко? – спросила Галя недоуменно.
-А как твою подругу зовут? Вот в газете некролог…
-Ритка… Риточка!
Галя быстро накинула куртку матери и выскочила во двор в домашних тапочках. Она бежала по грязному снегу. Дверь риткиной квартиры была открыта.
-Я увидела тебя из окна, – сказала Рита и заплакала.
Они сидели весь вечер в ее комнате, ревели. Ритка не заплела косу, волосы спутались, Галя расчесывала их осторожно…
-Не плачь, – говорила она, и сама начинала плакать…
-Ну как же так? Скорая не успела приехать. Могли бы спасти…
Галя почти не знала ритиного отца, но он всегда вежливо здоровался с ней и, по словам Риты, одобрял их дружбу.
-Папа умер… Ну как же так можно? Бабушка вылетела в Свердловск. Мама ее встречать поехала… Я полдня одна сижу.
-Как только папа сказал, я сразу прибежала.
-Вижу… Тапочки…
-Папа некролог прочитал. Почему ты не позвонила мне, Риточка?
-Не знаю… Помнишь, тогда, в июне, я говорила про память… Мне показалось, что-то случится скоро. Ты перестала со мной дружить. Я думала, что это все, что это – самое страшное… У него не болело сердце. А может, болело, но он никогда ничего не говорил.
Галя молчала, Ритка бормотала что-то о своем детстве, о каруселях, о книгах, которые ей дарил отец…
***
Больше Галя не стеснялась своей подруги, они вместе пролазили на концерты, Вадик не возражал. Кроме того, Ритка понравилась крыске Толика. Крыска всегда переползала к девочке на колени и разрешала себя погладить. Толик радовался, что у его любимицы появилась такая красивая подружка. Он бы и сам был не прочь, чтобы Ритка гладила его по голове, о чем неоднократно заявлял в шутку, но та смущенно смотрела на его немытую шевелюру и думала: «Вот уж никогда не дождешься»… Учиться обе подруги стали хуже. Ритка скатилась до двоек и троек, Галку ругали за то, что она сорвала школе золотую медаль, но когда стало ясно, что она не получит и серебряной, все успокоились. В одиннадцатом классе девчонки дохаживали в школу. Галя по выходным брала у Риты ключи от дачи и уезжала туда с Вадиком. Рита слонялась в это время одна по городу, потому что не могла смотреть в измученные глаза матери, черные, словно уголь. Только не видеть этот взгляд, только не видеть, как ее выворачивает от горя, только не видеть, как она преданно смотрит на портрет мертвого отца.
***
Рита совсем не думала о любви. Андрей появился случайно. Встретились на концерте. Он не был похож на припанкованного мальчика, вполне прилично выглядел. Темные волосы зачесаны назад, глаза ярко-синие. Влюбилась ли в него Ритка или нет, но через три месяца она уже не давала ключи от дачи Гале и Вадику. Им пришлось искать другое пристанище. И снова стали реже встречаться Рита и Галя. В школу они заходили не каждый день и радовались, если видели друг друга. Галина мама – врач, доставала им справки, когда они шли к ней покаятся. Потом долго ворчала:
-Вот… говорила мне классная руководительница, чтоб ты с Ритой Ганиенко не дружила…
-А когда риткин отец был жив, они все бегали вокруг нее: «Риточка-Риточка» , она и учиться перестала, потому что ей и так четверки ставили. Еще бы первый зам. директора завода! Школа-то наша у них подшефная.
Перед выпускными экзаменами Рита позвонила подруге:
-Галка, я все завалю.
-Да ну. Фигня! Всех выпустят. Нужна ты им. Давай, вместе готовиться.
В конце мая и начале июня их часто можно было увидеть сидящими на подоконнике в ритиной квартире. Они листали учебники и жевали шоколадки, которыми их завалил Андрей. Он помогал решать им задачки, в этом Андрей разбирался: заканчивал второй курс мат-меха.
Поступали они тоже вместе. Выбрали университет. Ритка пошла на журналистику, как и мечтала много лет, и отец помогал ей с публикациями в местных газетах, а Галя – неожиданно – на философский.
-Ты же математику знаешь! Иди на экономиста. Какого черта, ты поступаешь на философский? – когда Рита волновалась, то начинала кричать с грузинским акцентом, унаследованным от своей второй бабушки.
-Ты еще «вай-вай-вай» скажи, – смеялась в ответ Галя.
Она не поменяла своего решения, не поддалась ни на уговоры родителей, ни на риткины экспрессивные выпады. Вадика это вполне устраивало. Он любил философский факультет и поступал на него время от времени, но «доживал» лишь до первой сессии. Тогда его вылеты из универа и упорные попытки поступить снова казались девчонкам забавными.
Зачисления ждали на Ритиной даче вчетвером. Рита сама предложила:
-У нас покупатель нашелся на дачу. Хоть съездим туда попрощаемся.
Галя грустно посмотрела на нее, все поняла, но промолчала: трудно будет теперь жить Ритке с матерью, неоткуда денег взять.
Неделя прошла весело, только в последний день к завтраку Рита и Андрей вышли хмурые. Галка слышала, как они ночью ссорились.
-А что вы сидите, как жених с невестой? – спросил их Вадик.
-Тебе так кажется? – усмехнулся Андрей.- Ну-ну… Мы расстаемся.
Рита удивленно посмотрела на него: для нее это была новость.
-Да, – произнесла она отрывисто.
Ссора была пустяковой, то ли Андрей намеренно решил с вечера поругаться с подружкой, то ли просто «взбрыкнуло» , захотелось доказать упрямой Ритке, что он в их непонятном, разболтанном союзе – главный. Во всяком случае, реакция Риты стала для него неожиданностью. Он спросил:
-Мне уехать?
-Можешь, идти прямо сейчас. Электричка через полчаса – успеешь, если поднажмешь, – ответила Рита.
Андрей вышел из кухни, запихнул вещи в сумку и выбежал из дома.
Ели молча. После завтрака Рита, как ни в чем не бывало, начала вспоминать классную руководительницу с типичным учительским именем, заставлявшим всех хохотать:
-Марь Иванна-то сукой какой оказалась! Написала всем характеристики из вредности. Кому нужны эти характеристики? Теперь в ВУЗах их и не спрашивают. Мне написала, что я эмоционально и морально неустойчива. Ужас какой-то. Призрак коммунизма, а не Марь Иванна.
-Несмешно. Если бы ты с такой характеристикой еще два года назад в приемную комиссию пришла, тебя бы выгнали… В лучшем случае отправили бы на рабфак исправляться…
-Какой милое слово: «Раб-Фак» , – засмеялся Вадик.
-Знаешь, – обратилась к нему Галя, – нам бы поговорить с Риткой надо. Извини.
-Понял, – Вадик вышел, закурил на крылечке, подумал: «странная эта Рита, никогда бы с такой ведьмой не связался».
-Не спрашивай меня ни о чем. Зачем Вадьку выгнала? – спросила Рита.
– Я не поняла, что у вас случилось с Андреем…
-Он жениться на мне хотел. А вчера сказал, что не будем пока жениться. Ну и все такое. Ему было интересно дружить со мной, потому что он думал: у отца много чего накопилось за годы работы на заводе. Так нет у нас ничего. Честный папка у меня был! Дача! Машина! Мамины и мои побрякушки… Денег совсем немного…
-Глупости.
-Нет, это так. Я давно все поняла. Я давно уже его не любила. А может, и никогда не любила. Так целовались и трахались иногда…У всех же были мальчики. Вот и у меня был для приличия.
-Что будешь делать сейчас?
-Попрощаюсь с деревьями. Там елочка голубая. Папа ее посадил, мы здесь Новый год встречали. Помнишь, тебя как-то в пятом классе отпустили с нами?
Галя помнила: она никогда не видел прежде такого застолья. Даже не знала, как называются блюда, которые она ела. Риткин отец сидел в уголке скромно, потом он ей еще пакет с продуктами дал. Родители Гали ругались, но все деликатесы постепенно съели.
Ритка прощалась с елочкой. Вадик с Галей собирали вещи, целовались, кружили по комнате, словно туча прошла мимо них: они остались вместе. Они будут вместе всю жизнь… Так казалось им обоим.
***
Девочки поступили в университет. Смеялись над угрозами Марь Иванны. Рита сразу выбилась в отличницы. Ее хвалили, все контрольные показывали другим студентам как образец. У Галки же настроения учиться не было. С Вадиком они то ссорились, то мирились, она рассказывала об этом Ритке по дороге в университет. Обратно они чаще всего возвращались врозь. А вскоре Ритка переехала на другую улицу в квартиру с меньшей площадью. Подруги иногда курили на лестничной площадке в университете, перезванивались, Галка зазывала Риту в гости, но та отказывалась:
-У меня завтра семинар. Готовиться надо.
В словах ее чувствовался привкус фальши, сама Ритка подругу тоже не приглашала. «Совсем заучилась» , – думала Галя… Только однажды вечером, в ноябре, Ритка прибежала к ней:
-Мама твоя дома?
-А что?
-Мне мать твоя нужна!
-Сейчас придет с работы.
-Я подожду…
Начинал потихоньку посвистывать чайник.
-Да выключи ты его! – заорала на Галю гостья.
-Хорошо-хорошо… Что случилось-то?
Они прошли на кухню.
Рита сидела за столом. Ее тонкие замерзшие пальцы отстукивали безумный ритм латиноамериканской песни, которую передавали по радио.
-Моя мама сошла с ума, – Рита пропела – не проговорила – эти слова…
-Что?!! – Галя присела на табуретку.
-Моя мама сошла с ума. Я вызвала скорую. Они ее не берут… Она отказывается от госпитализации…
-А что она делает?
-Ползает по подоконникам и считает машины. Ей как будто такое задание кто-то дал. А еще… – Рита разревелась, – нет, не могу сказать… Тебе даже не могу.
-Успокойся… Сейчас мама придет. Мы что-нибудь придумаем.
Рита с надеждой посмотрела на подругу:
-Она кого-нибудь знает? Психиатров, или как там их сейчас называют?
-Психотерапевтов… Знает, наверно.
-Мне нужно маму в больницу положить. Это ужасно. За ней следят. А я – злейший враг. Я открываю шторы, чтобы кто-то из соседнего дома наблюдал за ней, представляешь? Я не мо-гууууу больше!!!
Галя достала валерьянку. Накапала в синюю кружку с корабликами – ее с детства любила Рита. Подруга кружку взяла:
-А у тебя нет водки?
-Нет… Но есть немного вина. Будешь?
-Давай.
***
Ангелина Сергеевна Яковлева вернулась домой и с порога услышала неумелые гитарные аккорды и хрипловатый голос Риты. Раньше Ритка не играла на гитаре. Ее дочь рассказывала, что тетя Нина Ганиенко играла, а Ритка пела, красиво, задушевно выводила мелодию, иногда мать ей подпевала – их пение напоминала грузинское многоголосие. Рита и одна могла околдовать своими простыми песнями. Ангелина Сергеевна в комнату дочери не вошла. Слушала в коридоре на диванчике:
Переведи меня через майдан
Там плачет женщина,
Я был когда-то с нею,
Теперь пройду,
Взглянуть и не посмею…
Переведи меня через майдан…
И потом через несколько секунд –смех Риты, какие-то непонятные слова на английском… И – песенка:
К подъезду подкатил кабриолет.
Ты вышла в платье цвета фиолет,
Манто и ослепительном колье.
Я к вам спешил, проделав тыщу лье.
Я, бросив все, отправился в вояж,
Оставив свой старинный саквояж,
Истратив тыщу франков на такси,
Чтобы сказать вам «Je vous aime, Lusi»
Je t’aime. Je t’aime, Simone.
Ты помнишь наш старинный пансион?
И эти реки темного бордо,
И это слово странное: «Pardonnez»
Je t’aime. Je t’aime, Lusi…
О чем угодно, у меня проси!
Ты попросила выключить торшер,
И я сказал: «Пожалуйста, mien cher»
После этой песенки, закончившейся истерическим хохотом, в коридор вышла ее дочь с полупустым бокалом…
-Ой, мам, а ты давно пришла?
-Да… Красиво поет Рита…
Галя поморщилась:
-Мам, у нее неприятности. Поговори с ней, пожалуйста…
-Что-то серьезное?
-Да. У нее мама сошла с ума. Я боюсь, как бы Ритка за компанию с катушек не съехала.
Ангелина Сергеевна посмотрела серьезно на дочь:
-А вы не придуриваетесь, девочки?
-Нет. Все правда. Рита тут таких ужасов нарасказывала.
На следующий день мать Риты увезли в больницу, а девушка осталась одна в старой грязной квартире. Гости к ней не ходили, о ее несчастье никто не знал, жизнь продолжалась и уносила ее, словно на скором поезде, от той точки на карте ее памяти, где было написано «детство», буквы почти стерлись, все обиды забылись. Рита училась в университете, поступила на курсы референтов-переводчиков и успевала работать. Она не высыпалась, но при этом старалась выглядеть жизнерадостной. Только когда встречала возле университета Вадима с Галей, говорила уставшим голосом:
-Домой не поднесете?
К матери ездила по выходным, но не любила эти визиты. Ехать далеко, а толку от этого было мало: Нина Ганиенко не узнавала дочь…
***
Вся жизнь Риты в те минуты, когда она была свободна от работы-учебы-визитов в больницу, казалась ей темным коридором. Она стала более замкнутой. Ей не хотелось ни с кем делиться своими проблемами. Даже с лучшей подругой. У Гали же, наоборот, некоторое время длился радужный период. Вадик встречал ее после занятий, они отправлялись к нему домой. Мать Вадика очень ее полюбила и все просила, чтобы Галя как-то повлияла на ее непутевого сына. Вадик учиться отказывался, неожиданно для всех начал делать шкатулки из яшмы и змеевика. Галка снабжала ими своих однокурсниц. Предложила и Рите.
-А мне зачем? – спросила подруга.
-Как зачем? Драгоценности хранить.
Рита только рассмеялась: драгоценностей у них с матерью уже давно не было. Они продали даже серебряную столовую ложку, которой бабушка Манана колотила по лбу всех своих детей, включая младшую, самую любимую – Нинико. От этого на ложке было множество вмятин. Нина долго хранила ее. Когда она, семнадцатилетняя, поехала на комсомольский слет в Москву, у нее на лбу был огромный синяк. К ней подошел молодой человек и спросил:
-Где это Вы так ударились?
Именно этот молодой человек стал ее мужем.
Потом Нине еще и перед свадьбой досталось от матери. Та причитала:
-На Урал поехала! На заводы! Здесь в Сухуми ей плохо жилось! Снега тут нету! Так уж хоть бы этот хохол на Украине жил! Как вы там будете – одни, без родственников?!!
Ложку было жаль не меньше, чем подаренных отцом Риты бриллиантов. Впрочем, Нина пребывала в состоянии апатии после выписки из клиники. Она, как робот, ходила и собирала бумажки для медицинской комиссии. Ей должны были дать пенсию по инвалидности. На дочь она почти не обращала внимания. А дочь так и осталась внешне девочкой-подростком с едва наметившейся грудью, острыми коленками. Волосы Рита подстригла, и они едва доставали ей до лопаток. Она иногда завидовала подруге – крупной, высокой блондинке. Раньше в любой компании в центре внимания была она – Рита, теперь все изменилось.
И лишь на третьем курсе вдруг преобразилась Рита Ганиенко. До этого на нее на факультете смотрели как на серую мышку-заучку. Видимых причин преображения не было. Просто наступила ее личная весна, перешедшая в лето. Она летала из университета на работу. Ее, студентку, пригласили на должность пресс-секретаря в крупную компанию. Рита, до этого перебивавшаяся газетными статьями и переводами, вздохнула облегченно. Первую серьезную зарплату отметила с Галей и Вадиком. Вадик напился и все время повторял:
-Какая ты снова красивая, Ритка… Так бы и влюбился.
Галка пинала его ногой под столом…
***
В августе Рита собралась на Украину к бабушке. Она не была там несколько лет. Ей не хотелось ехать туда одной, и она позвонила Гале:
– Вы же куда-то собирались с Вадиком? На море, кажется? Поехали со мной. Там все дешево-предешево.
-Да, но это же теперь другая страна и все такое. Мы, вообще-то, в Анапу собирались.
-В Анапе точно дороже… Я сейчас пойду билеты покупать.
-Нет. Мы подумаем. Мы все равно больше двух недель с нашими деньгами нигде не продержимся, а ты на месяц едешь.
-Ну если вдруг соберетесь, то позвоните мне туда. Телефон записывай…
Но как бы их не уговаривала Рита, они все-таки поехали в Анапу, о чем ей вежливо сообщили телеграммой.
Рита скучала. Ела вареники с ягодами, ходила на пляж. Там на нее все смотрели как на лакомый кусочек: девочки-подростки снова вошли в моду… Да еще ее личное лето и блеск глаз, похожих на янтарь… Как-то она задержалась на пляже до десяти вечера – зачиталась. От книги отвлек ее молодой человек:
-Девушка, Вы не замерзнете? – поинтересовался он.
-Нет. А Вы кто? Я уже всех здесь знаю.
-Я? Рад бы ответить на Ваш вопрос, но, черт возьми, никто и не знает, кто я такой.
Он присел рядом с ней:
-Место свободно?
-Да. Вполне.
Рита оделась. Они болтали обо всем на свете. Молодого человека звали Володей. Он оказался журналистом из Челябинска. Приехал сюда с другом, но друг нашел девушку, и они отправились на машине искать приключения, звонили из Крыма. Дом принадлежал родителям друга, и сейчас находился в полном распоряжении Володи.
Только стемнело, они перекочевали в соседний ресторан. Потом около часа ночи Рита опомнилась:
-Ой, что мне бабка скажет? Пора мне.
Володя провожал ее до дома. Оба были пьяны и целовались в каждом закоулке – дорога до дома, занимавшая десять минут, растянулась на полтора часа. В доме было темно. Дверь бабушка оставила открытой. Рита прокралась в свою комнату.
-Явилась, – облегченно вздохнула бабка Наташа за стеной.
И полетела неделя встреч на пляже, долгих прогулок, поцелуев и ресторанов, бабушка отдала Рите вторые ключи, ворчала при этом, говорила о блудливой смеси кровей. Потом махнула рукой и неожиданно призналась:
-Я сама была не лучше.
Попросила Риту только «ховаться» от соседей. Но каждую ночь ждала ее: «Явилась»… Однажды Рита не пришла, и бабка заснула лишь под утро. Накануне вечером Володя сообщил Рите, что вполне созрел для продолжения их курортной интрижки. Рита смутилась, но пошла к нему. Все, что случилось той ночью, поразило ее. Она не могла вспомнить, когда с ней происходило нечто подобное: «Нет, на луну я раньше не летала», – подумала она засыпая… Через час зазвонил будильник.
-Может не пойдешь? Мы могли бы продолжить… – заспанным голосом произнес Володя.
-Ни. Мне приказано от соседей ховаться, – засмеялась Рита.
Так прошло еще две недели. По утрам Рита сидела за завтраком умиротворенная, пытаясь спрятать следы поцелуев предательскими лямочками сарафана, потом стала носить футболки, к которым пришивала руками кружева, найденные в бабушкином комоде. Кружева отрывались. Бабка смеялась: кожа у внучки больно тонкая, весь ее роман заметен…
Расставались Володя с Ритой на вокзале в Николаеве. Обоим почему-то верилось, что это – настоящая любовь.
-Ну где я еще найду такую женщину? – твердил Володя. –Нет больше на свете таких красавиц… Эх… Да, ладно. Екатеринбург недалеко. Приеду я. Ты мне веришь?
Рита кивнула.
-Не веришь. Ну и ладно, а я влюбился. Мне тридцать лет, я думал, что уже ни в одну женщину так не влюблюсь, а тут девчонка, студентка. Черт… Что же делать-то мне, Маргарита?
-Ничего. Пока.
Рита вошла в вагон, помахала ему из окна. Легла на полку и всю дорогу до Москвы промолчала. Спала. Пила чай и кофе, есть не хотелось. Чем дальше она отъзжала от Николаева, тем призрачнее становилось все, что случилось с ней в захолустном городишке на Украине… Володя – Володечка… Нет, курортные романы лучше оставлять без продолжения.
***
В Екатеринбурге Рита по-прежнему пряталась: ходила в свитерах и в водолазках, не успела переодеться в блузки, как поняла, что долго ей нужно будет скрывать свой курортный роман…
В коридоре универа девчонки курили и рассказывали о своих летних приключениях. Галя мечтала о новом лете, говорила, что опять поедет с Вадиком в Анапу. Ритка слушала ее молча, а потом неожиданно заявила:
-А я беременна.
-Что?!!
-Беременна… От Володи из Челябинска.
-Ну-ка пошли отсюда, – Галя взяла подругу за руку и потащила ее чуть ли не силой вниз по ступенькам к выходу. Они вышли из серого здания и отправились в кафе напротив. Там пили кофе из фаянсовых общепитовских кружек, и Рита рассказывала о Володе.
-Может, мне позвонить ему? – робко закончила она.
-Брось. Тебе только двадцать. У тебя работа хорошая. Карьера. Плюнь. Иди и сделай аборт.
-Аборт? – это слово испугала Риту.
-А что такого? Все делали – и ты сделаешь.
-Нет.
-Ну и дура!
Они поехали домой, по дороге молчали.
Вечером Рита попыталась дозвониться до Володи, но никто не отвечал. Она два дня не ходила на занятия, постоянно звонила в Челябинск и плакала. Матери ничего не сказала, да и той было не до Риты: она часами просиживала в своей комнате и шептала то ли молитвы, то ли заклятья. Рита почувствовала себя маленькой, никому ненужной девочкой. На четвертый день она позвонила Гале и сказала, чтобы та нашла ей врача. Галя успокоилась. После разговора с Ритой полистала записную книжку, без труда отыскала нужный номер. Два дня спустя она уже встречала Ритку из больницы.
-Ну вот и все.
Ритка плакала.
-Все уже, дурочка. Все хорошо будет. Подумаешь… аборт.
Она оказалась неправа. Через три месяца на осмотре у гинеколога Рите сказали, что детей у нее никогда не будет. Ритка поплакала, но решила, что можно жить и без детей, тогда ей было все равно. Самым странным оказалось то, что примерно в это же время ей позвонил Володя. И она рассказала ему все.
-Дура! Почему меня не дождалась?
-А где ты был?
-В командировке.
-Так долго?
-Да… Я не звонил и не писал, потому что не знал, выживу я там или нет…
-Как это?
-Я второй раз ездил в Абхазию…
-Моя мама оттуда родом. У меня там жили бабушка с дедушкой. Кошмар какой-то…
-Да… А давай, еще одного ребенка сделаем? – предложил Володя.
Рита усмехнулась, потом сказала:
-Знаешь, что? Вали от меня подальше. Не приезжай! Не будет у меня детей больше! Пойми, не будет!
Она бросила трубку…
Больше всех переживала Галя. Это была ее вина. Она ходила по дому из угла в угол: «Вот оно – Mea culpa… Выплыло через столько лет…»
Рита Ганиенко уволилась с работы, месяц лежала на диване, плакала. Зато Нина ожила. Ее дочь снова стала маленькой – душа Нинико как будто воскресла. Она кормила дочечку с ложечки. Подкладывала чистые пижамы и ночные рубашки… Пела ей на ночь все песни, которые знала. Она уже не помнила, что когда-то голоса говорили ей, что Рита – ее злейший враг.
***
Рита не хотела больше разговаривать с Галей, но ей пришлось приехать к ней за липовой справкой. Они сидели на кухне. «Как здесь мало места!» – думала Рита. Галя молча рассматривала аскетически бледное лицо подруги. И все же Ритка была красива: классический прямой нос, большие глаза, резные губы, накрашенные темно-красной помадой, откинутые назад черные волосы… Почти ничего они и не обсудили в тот вечер, а Гале так много хотелось рассказать: о том, что почти не хватает денег в семье, зарплату родителям дают раз в полгода, о том, что Вадик забросил шкатулки, и целыми днями лежит на кровати в одежде, ждет ее, уже не встречает после университета, что больше не о чем им разговаривать, да и любовью заниматься лень, а бросить Вадика жаль…
Уже в дверях Рита сообщила:
-А ведь приезжал ко мне Володя. Замуж звал. Я его выгнала.
Галя только опустила глаза.
MEA CULPA – эти слова запульсировали, казалось, разорвется цепочка…
-Прости.
-Я бы все равно не вышла за него замуж. Пока
-Пока.
Рита шла пешком домой… Случайно заметила, что мысли ее рифмуются, как бывало в семь лет: «Не за грехи придет расплата не за труды вознаградят уснуть как в детстве как когда-то пусть что угодно говорят о как-нибудь бы не вернуться споткнуться но не в этом суть пью солнце с золотого блюдца о не вернуться как-нибудь», перепрыгнула через две ступеньки – и снова: «Вот так рождаются стихи из ничего из городского шума когда ты начинаешь думать что все рифмуются шаги вот так рождаются стихи вот так рождается любовь из слов сплетенья осторожных и кажется что все возможно размерено на тысячи часов вот так рождается любовь что в промежутке знаем мы сравним лишь с переулком темным там страшно но туда бредем мы по обреченности зимы что в промежутке знаем мы вот так рождается беда из нашего непониманья из-за души моей блужданья все оттого что я не та как гром рождается беда и вновь рождаются стихи из недосказанных признаний из неоконченных свиданий из слез и звуков городских и вновь рождаются стихи»…Ей стало жаль, что она никогда не придавала значения своим незаписанным стихам. Они растворялись в городском воздухе, наполняя его тоской и отчаянием…
***
До четвертого курса Рита подрабатывала переводами. Галю видела редко. Не простила ей, не смогла. И жаль было не столько потерянного ребенка, сколько незавершенного романа. Она никого не могла полюбить. Оборвались эмоции, как кружева, наметанные на рукава футболки, а потом выцвело и само воспоминание о любви. «Глупости все это», – думала Рита.
Галя звонила иногда. Разговаривали о ссорах с Вадиком, о его никчемности и о зря потерянном времени. Рита советовала бросить его, но недостаточно настойчиво: ей было все равно. Галка как будто жила далеко-далеко, не в одном районе, не в одном городе с Ритой. Даже та высокая девушка с философского, с которой они иногда курили и ходили пообедать в кафе, была не Галя-Галечка…
В начале последнего учебного года Рита нашла работу в брачном агентстве. Встречала иностранцев, мечтавших познакомиться с самыми красивыми девушками Екатеринбурга. Приезжали чаще всего американцы. Но через некоторое время агентство заключило контракт с австралийской фирмой. Переводчиков не хватало. Владелица агентства попросила Риту найти кого-нибудь с хорошим разговорным английским.
-У меня есть подруга. Она училась со мной в одной школе.
-Если она завтра встретит Майка из Австралии, то я ее приму на работу. Мне не найти за вечер переводчика.
Деньги Гале были нужны, но она сомневалась, что родители одобрят такую работу.
-Думай быстрее! Я заеду к тебе вечером, – кричала в трубку Рита.
Она собрала сумку и отправилась из офиса прямо к подруге. Покурила возле дома, в котором прошло ее детство, и побежала к Гале. Там долго убеждала ее родителей в том, что иностранцы попадаются очень корректные. Они сомневались.
-Да, что вы, в самом деле? Там же за перевод платят десять долларов в час.
На следующий день Галя встречала Майка в аэропорту. Стояла расстроенная, потому что поссорилась из-за новой работы с Вадиком. Майк оказался приятным молодым человеком. Он был выше Гали. Ей впервые в жизни показалось, что она очень маленькая, и это при росте 186 сантиметров. Она долго извинялась перед гостем за свой английский, но он только кивал и повторял:
-It’s OK.
Следующая неделя была перегружена встречами. Майк искал девушку с модельной внешностью. Найти таких в каталоге агентства не составляло труда, но ему требовалась невеста с высшим образованием. Однажды на встречу пришла симпатичная женщина, врач, которая ему сразу понравилась, но она отказала. Майк думал, что в России все будет очень просто. Весь вечер он удивлялся и не мог отойти от шока.
Галя звонила Рите и жаловалась на то, что у нее уже голос скоро сорвется:
-Представляешь, он говорит, что у него лодка, и он ловит рыбу. Я это всем перевожу. И только вчера он мне показывает эту boat на фотографии, а там такой большой корабль, бляяяяя. Я даже не знала, как вернуть эту врачиху, которая ему понравилась. Она же подумала: сидит мальчик в лодочке и удочкой ловит рыбу.
-Так верни ее, – равнодушно произнесла Рита.
-Нет. Потом вообще была истерика. Пришла девочка, красивая, умная, филолог по образованию, блондинка, высокая, хобби – пирожки печь. Так он сказал, что у нее толстые лодыжки… Лодыжки гада не устроили! Еще одна ничего была. Волосы оказались некрасивые.
-Галя, спорим, он тебя хочет.
-Ерунда. У меня ноги, вообще, кривоваты… А пирожки я печь совсем не умею
-Фигня все эти ноги и пирожки. Вот увидишь.
-А ты откуда знаешь? А может, правда? Он такой симпатичный… Но у меня же Вадик. Только мы с ним поссорились опять.
-Плюнь на Вадика и действуй. Откуда я знаю? Да у меня был такой.
-Ну и почему ты не действовала?
-Ну… как тебе сказать? Ты же знаешь все… Все ты знаешь. Он хотел парочку cute kids. Ладно. Пока. Удачи.
Подруга была права. Последний вечер Майк и Галя провели вдвоем. Клиент впервые уезжал без невесты. Владелица агентства обвинила во всем Галю. Оба нервничали. Пили вино, а потом Майк поцеловал ее и сказал, что она ему понравилась сразу же, когда он увидел ее в аэропорту…
Последний год в университете Галя почти не появлялась. Она два раза слетала в Австралию. Майк еще раз побывал в России, они ездили в Москву и Питер… В то время, когда он был в Австралии, а Галя дома, Майк ежедневно заказывал ей цветы. Рита слушала бред влюбленной подруги и немного завидовала ей. Но у нее возникли другие проблемы: из агентства ее очень вежливо выгнали. Она не стала искать работу, поскольку декан предложил ей поступать в аспирантуру… К тому же она шла на красный диплом и не имела права получить четверку на госэкзамене. Рита ушла в учебу.
-А зачем тебе красный диплом? – спрашивала Галя.
– Да я с самого начала знала, что он у меня будет. Не знаю, зачем… Мне однажды приснился сон… Помнишь, мы были на даче с Вадиком и Андреем. Вот в одну из тех ночей мне приснилось, что я иду по улице, а навстречу мне эта сука, Марь Иванна. Я иду почему-то с дипломом в руках. Она меня узнает. И я ей показываю корочки красного цвета.
-Класс! Только почему ты тащилась с дипломом в руках?
-Не знаю. Не помню уже. Но сон был такой реальный. Фу, какая я мелочная!
***
Обе девушки были заняты. Галя с трудом защитила диплом, но зато получила визу невесты. У Риты появились долгожданные красные корочки, и теперь уже все преподаватели бегали за ней, уговаривали поступать в аспирантуру. Она не решалась подать документы, побежала в последний день. Ей не хватало только ксерокопии диплома. Она долго искала подходящую сумочку, но диплом, как назло, никуда не входил. Так Рита и выскочила на улицу с дипломом в руках. И тут она осознала, что ее сон – самый глупый изо всех снов – сбылся. Прямо перед ней на трамвайной остановке стояла Марь Иванна. Дальше все прошло, как по заранее написанному сценарию. Рита поздоровалась с учительницей. Немного рассказала об университете и показала красные корочки. Затем она села в трамвай, а Марь Иванна осталась на остановке ждать другого. Об этом эпизоде Рита рассказала только Гале…
-А что-нибудь еще ты видела в своих снах? – спросила подруга.
-Да. Только всякие глупости. Я же говорила тебе, что мы не можем в своих мыслях скользить по оси вверх, потому что мешает тревога.
-А я уезжаю…
Они в последний раз курили вместе на университеских ступеньках. Рита смотрела вниз:
-Правильно. Я на днях в метро встретила Вадика. Он со мной не поздоровался.
-Жаль мне его.
-Не жалей. Значит, так надо. Ты ни в чем не виновата.
-Да…
Она затушила сигарету, махнула рукой и отправилась на остановку. Вот и все. Университет уходил в прошлое. Она навсегда уезжала из Екатеринбурга, из России, из этого мира в непонятную Австралию, где никто не думал о политике, где за неявку на избирательный участок нужно платить штраф сто долларов, где в маленьких садиках возле домов растет травка с дурманящим запахом, и никому до этого нет дела, где лето – это зима, а зима – это лето. Где все не то, чем оно кажется. Ей стало грустно, когда она поняла, что много лет не проедет по знакомому маршруту от дома к университету, не прибежит к Ритке поплакать или просто поболтать. А еще ей было тревожно, и тревога мешала ей скользить по оси вверх, толкая ее вниз к воспоминаниям о детстве. Мама плакала. За день до отъезда Галя сказала ей:
-Сегодня Ритка зайдет. Может, тортик купим?
-Да я уже пирогов напекла. Посидите. Попрощайтесь…
Ритка действительно забежала… с большой стопкой учебников по философии.
-Поможешь разобраться? – спросила она, выкладывая их на стол…
-Да.
Ритка уткнулась в тетрадку с экзаменационными вопросами и не заметила, как Галя молча сняла цепочку с застывшей слезинкой и аккуратно положила ее в одну из многочисленных шкатулок, подаренных Вадиком.
-Где твои вопросы?
-Вот… смотри. Тут все от античности до наших дней. Мне не выучить. Я совсем запуталась с Гегелем.
-Там все просто.
И она спокойно рассказывала Рите о философской системе Гегеля, потом об экзистенциализме…
Закончили они поздно вечером.
Прощаясь, Галя вспомнила об остывших пирогах:
-Может, чаю выпьешь?
-Нет, Галочка. У меня послезавтра экзамен. Спасибо тебе. Жаль, что ты уезжаешь завтра.
-Да, жаль
Ритка улыбнулась, ей хотелось заплакать, но не вышло: «А может, я зря так… сегодня? Пришла с учебниками… Но мне не к кому больше идти!»
-Ты мне напишешь? – спросила она Галю
-Конечно…
Ни одного письма Рита от Гали не получила. Сама писала несколько раз, но ответа не было.
***
Пять лет спустя заспанная Рита провожала мужа, Димку, на работу, она закрыла дверь, отправилась в спальню, где посапывало маленькое трехмесячное существо. Только наклонилась над кроваткой, как раздался звонок в дверь. «Черт его подери, так и ребенка разбудит, опять что-то забыл», – проворчала Рита. Она выскочила в коротенькой розовой ночной рубашке. На пороге стояла Галя.
-Ритка! Риточка!
Они обнялись.
-Ты только не смотри на меня! Я не выспалась. Танюшка ночью плакала.
-А мне мама сказала, что видела тебя беременную, – Галя говорила с акцентом.
-Да, я встретила ее несколько месяцев назад.
-Мама мне только сейчас сказала, я бы подарок малышу привезла.
-Малышке, – гордо поправила ее Рита. – Она у меня и так завалена подарками. Ой, не смотри на меня! Проходи пока на кухню. Я хоть умоюсь.
-Извини, что я рано. У меня все время перепуталось. Здесь все наоборот, – услышала Рита из ванной. Она умылась, достала пудру и тональный крем: «Как бы замазать этот чертов синяк?» Минут пять она втирала крем в левую скулу. «Мать его… и двух зубов нет, как не было, Димка – сука».
Рита вышла на кухню слегка подкрашенная.
-Ты уж извини. Я устаю очень с Танькой. Выгляжу плохо. Я мужа на работу провожала. А тут ты…
-А… Так я столкнулась с ним в подъезде. Высокий, темный блондин, так?
-Здесь это называется «русый». Ну да, он. В кожаном жилете.
-Очень славный. А ты почти не изменилась.
-А ты здорово поправилась, – заметила Рита. – Я вот наоборот… Хоть в детском мире одежду покупай.
Рита варила кофе. Галя оглядела кухню. Она помнила, что здесь было страшно: облупленная краска, засаленная стена. Теперь все выглядело иначе: везде блестел кафель.
-Вы сделали ремонт?
-Совсем недавно. Перед рождением Танюшки. Было так грязно. Не то что в нашей прежней квартире… Тогда папа был жив.
-А где твоя мама?
-С ней все в порядке. Уехала отдохнуть от нас в санаторий. Срыв тогда был у нее. Страшно, конечно.
Они час сидели на кухне и говорили, говорили, говорили, казалось, что никто их не мог бы остановить…
-Ой, а как же ты… забеременела? Лечилась?
-Нет. Случайно. Все Димка. Если бы не он, я бы замуж не вышла. Он ЗНАЛ, что я рожу ему принцессу, я смеялась и не рассказывала ему о том аборте…Кстати, я видела Вадика…
-Да ты что? Ну и как он?
-Нормально. Слушай. Прихожу я в салон красоты – брови выщипать. Ну ты знаешь, какие у меня ужасные брови на самом деле.
-И что – он тебе их выщипывал? – рассмеялась Галя.
-Нет, он в соседнем зале девочке прическу делал вечернюю. Мы с ним даже покурили вместе. Он стал такой толстый. Ужас.
-Вот ведь… парикмахер теперь.
-Да уж… Кто бы мог подумать! Он вообще – лучший в городе…
Галя вдруг засобиралась:
-Мне пора. Мне правда пора. Мы еще увидимся. Я хочу на Танюшку посмотреть. Я здесь пробуду две недели.
Они расстались. Галя бежала домой и плакала. Все здесь стало чужим, а было родным когда-то… Свое-чужое – все перепуталось.
Рита звонила ей по вечерам, хотела встретиться, но у Гали все дни были расписаны. Однажды она сама позвонила в восемь утра и спросила, где можно найти хорошего стоматолога.
-А почему здесь зубы лечишь, а не в Австралии?
-Так там дорого. Я уже пять лет не лечила, – Гале не хотелось разговаривать на эту тему. Год назад, когда у нее заболел зуб, Майк сказал ей, что она скоро поедет в Россию – там и полечит.
-Я вообще здесь всему радуюсь. Сняла с карточки триста рублей. Деньги никуда не уходят. И счета за переговоры не будут такими удручающими.
-А Майк тебе не звонит?
-Он же занят…
-Ага. Сейчас найду телефон хорошей клиники. Только не пугайся, что она на Сортировке. Мне и самой туда надо. Может, вместе съездим?
-Давай.
-Запиши меня на осмотр к хирургу.
Рита положила трубку. Подошла к мужу:
-Деньги нужны. Зуб надо вырвать. Ползуба, которые ты мне оставил.
Дима виновато посмотрел на нее:
-Я дам. Не сердись. Я обязательно закодируюсь. Я же не помнил, что делал.
-Третий раз не помнил, – проворчала Рита. – Мне обидно. Я все еще люблю тебя. Но и ненавижу тоже. Иногда убить готова. Ты разве не знаешь, что мне синяк легко поставить, только прикоснись? А ты со всей силы ударил… Брошу я тебя.
-Не надо так. Как же ты без меня жить будешь?
-Да пошел ты…
***
Рита с Галей встретились еще три раза. Сначала ездили к врачу. Галя пристально рассматривала скулу подруги, но спросить о чем-то боялась. Ритка же, наоборот, ругала Майка за то, что он отправил Галю лечить зубы в Россию:
-Сам, наверно, ни за что бы здесь к стоматологу не пошел.
На следующий день подруги гуляли с малышкой по парку. Почти ничего не говорили. Им и так было хорошо, как в детстве…
-Вот приеду домой, скажу, что в России у всех моих знакомых дети. Там, у нас, только начинают рожать в двадцать шесть – двадцать семь. Так что ты по австралийским меркам – юная мамаша.
Рита рассмеялась:
-А я когда рожала, боялась, что мне бирку прицепят: «старородящая»… Не прицепили. Сейчас этого нет, вроде бы. А почему ты не рожаешь?
– Работаю. Сначала в магазине продавцом работала, потом пошла учиться, сейчас вот в аудиторской фирме. Жаль потерять такую работу. А ты?
-А я… А что я? Училась. Замуж вышла. Защитила диссертацию, через месяц родила. Все. Что дальше делать – не знаю. Пока думаю. Меня хоть сейчас бы взяли на телевидение, но не могу пока. Вот подрастет Таня, я и отмучаюсь…
Галя подумала, что уже не совсем хорошо понимает русский: что значило ритино «отмучаюсь»?..
-Ну, все, – сказала Рита, – Танечке кушать пора. Пошли по домам. Еще увидимся?
-Я уезжаю послезавтра. Приходи меня проводить. Теперь я буду писать тебе. Теперь я каждый год смогу приезжать: у меня заработок хороший. Когда улетала, думала, что раз в году буду родителей навещать…
-Господи, как все грустно! – покачала головой Рита.
***
Провожать Галю Рита пришла нарядная и веселая. Синяк на лице прошел. Она смело хохотала вместе с подругой, показывала свои публикации в журналах, подарила книгу очерков, которую издали год назад.
-Ты всегда была такая умница, Ритка! – сказала Галя, восхищенно рассматривая фотографию подруги на обложке. – А я тоже кое-что нашла. Возьму с собой.
Она открыла шкатулку, достала сначала снимок двух непохожих маленьких девочек:
-Это мы во втором классе. Сиамские близнецы. Помнишь?
-А взгляды-то одинаковые… ясные, – ответила Рита.
-Да. И еще. Кулончик.
Слезинка болталась на потемневшей цепочке. Лучики света играли с нею.
-Надень, – взволнованно попросила Рита.
Галя выполнила ее просьбу.
Вскоре приехали Галины родственники, Рита помогла погрузить вещи в машину. Попрощалась наспех:
-Мне пора. Таню надо кормить.
Галю захватила дорожная суета. Ей было жаль, что так мало времени она пробыла в родном городе, почти не видела Риту… Но мысли уже были о дальнем пути. Она возвращалась домой. Здесь все стало чужим. Она гладила слезинку, увозила с собой янтарик, первый подарок самой близкой подруги…Только домой вернулась она без него. Порвалась по дороге цепочка. Галя не могла вспомнить, где это случилось: в одном из трех самолетов, в тайском аэропорту или уже в Австралии.
Анна Болкисева
Родилась 4 января 1975 года. Училась в Лицее УрГУ, затем на филологическом факультете, год аспирантуры. С детства писала стихи. Есть публикации в поэтических альманахах и сборниках, в 1998 году вышла книга стихов "Баллада на честном слове". С 2002 года пишет прозу.