206 Views
I.
Ольга открыла дверь и уткнулась в Павла. Он осторожно взял ее за плечи, отстранил со словами:
– Так можно войти?
– …Я должна идти.
– Не ждала?
– Нет, ты ведь даже не позвонил.
– Хорошо, иди.
Павел развернулся и быстро начал спускаться по лестнице.
– Я позвоню тебе.
– Угу, звони, – вполголоса пробурчал Павел. – Да, и ты должна была идти, – добавил он уже с шестого этажа чуть громче, так, что она услышала.
Ольга ненавидела себя за это, но так получалось с Павлом с самого начала. Она искала себя. Ей казалось, что она нашла-таки то, ради чего стоит вставать утром. К удивлению Павла это оказалась химия, которая плавно перетекла в биохимию. В это время они только начали жить вместе, скорее даже встречаться – Павел нередко ночевал у себя, к Ольге приходил часто, но не жил у нее. Ночами, когда опыты затягивались, она забывала о Павле и даже не звонила.
Павел заваривал чай, а она подошла, уставилась на чашку, долго смотрела через стекло на чаинки:
– Ты думал, ради чего все это?
– Что «это»? Чаинки? Думал! Чтобы пить напиток, который назвали чаем. Чаинки не растут на деревьях в том виде, в каком ты сейчас их наблюдаешь. Чаинки – это высушенные листья. Есть чайные плантации. Ты когда-нибудь была на чайной плантации?
– Павел, ты же прекрасно знаешь, что я не об этом. Совсем не об этом.
– Ну конечно, разве столь патетичная девушка может думать просто о чаинках? Она должна думать о природе чаинок, о том, что такое – природа! А знаешь ли ты, что тот чай, что мы пьем сейчас, вовсе не высшего сорта, как пишут нам на коробке. Раньше с куста врезали несколько самых нежных листов, и это был настоящий час высшего сорта. Сейчас же режут все. Экономия!
– Ну вот ты опять….
– Почему ты не можешь просто пить чай и не смотреть на чаинки? Почему ты не можешь просто встать утром? Без возвышенных дум о вечном? Почему ты не можешь быть счастлива минутой, а не достижением цели? Кстати, я не уверен, что можно достигнуть – цели. Особенно в твоем понимании цели!
– А ты счастлив минутой? Секундой?
– Я счастлив. Точка. Для тех, кто не понял, поясняю: я счастлив. Даже без знаков препинания.
– Ну вот, а я пытаюсь быть счастливой.
– Слушай, перестань себя накручивать. Ты либо счастлива, либо нет. Это как хорошее настроение. Вдруг.
Ольга не любила этих разговоров. Они никогда ни к чему не приводили и только заставляли ее еще больше уходить в себя, снова анализировать и искать ошибку. В том, что есть ошибка и она должна быть найдена, Ольга не сомневалась. Ей казалось, что однажды она сможет себе объяснить если не все, то хотя бы нащупать общий стержень.
Павел восхищал ее своим жизнелюбием. Он действительно был счастлив. Как-то не возникало сомнений, что он человек счастливый, знает, чего хочет, знает, как и что делать. Это завораживало Ольгу и одновременно отчуждало от него.
Павел закончил институт, работал по профессии, к работе относился легко. Все ему давалось легко, все на свете. Даже жизнь. Ольга в какой-то момент решила даже, что жизнь охраняет тех, кто научился ее любить какой-то легкой любовью. Без надрыва.
– Во всем этот твой надрыв, – говорил Павел. – Сколько химиков, ок, ок, биохимиков, прости, сколько их? Все работают, чего-то ищут, достигают, если хочешь, достигают чего-то там….но они не живут в лабораториях, они не остаются ночами у факсов, не красят мониторы по ночам. И тем не менее, пишут диссертации, публикуют статьи.
– Нет, Паш. Это не то. Не то, что хочу я.
– Хорошо, тогда объясни мне, чего хочешь ты?
– Ты разве не думал, что все эти диссертации и публикации, это только для самих людей. Для их эго. И все.
– Ну да, а для чего ты возишься со своими клетками? Для чего ты не спишь ночами?
– Я хочу понять законы жизни, хочу проникнуть в суть.
– Ох, как я устал от этой патетики!!!!! Проникнуть в суть, постичь происходящее? Зачем? Кому это надо?
– Мне, Паш, только мне.
– И что, что будет, если ты постигнешь?
– Я смогу быть счастлива, как ты. Видишь, мне для этого нужно работать, а тебе это – дано. Вот тоже интересно, почему?
– Почему что?
– Почему не дано мне….
– Ага, приехали. Получается, что ты тоже – для эго стараешься.
– Не совсем. Люди хотят прославиться. Я хочу понять. Мне не слава нужна. Я хочу радоваться каждой минуте и ничего не значить.
– Так радуйся. Давай, я научу тебя. Смотри на меня. Закрой глаза. Теперь поверни голову, вот так, направо, теперь смотри в окно. Ну смотри же.
– Ладно, Паш, перестань, мне нужно идти.
Ольга начала очередной опыт. Ни о чем другом она не могла думать. Когда Павел снова появился, после долгого молчания, она не смогла даже обрадоваться ему. Не смогла показать, что рада. А он не захотел приглядеться.
Теперь он спускался по летнице, она слушала, как он бодро сбегает по ступенькам, и завидовала ему. Знала, что он постарается забыть о том, что она не обрадовалась его приходу, или уже забыл, что он выйдет из подъезда, улыбнется и жизнь снова обласкает его за эту его простую любовь к ней.
II.
– Ольга, тебя Гецева просит, – кричит Тамара, лаборантка, и шёпотом добавляет, – Ничего себе! Гецева!
Ольга берёт трубку:
– Да, слушаю!
– Здравствуйте, Ольга Дмитриевна.
– Здравствуйте, Рита Сергеевна.
– Я тут наткнулась на Вашу статью, хотела бы с Вами поговорить. Вы не могли бы ко мне приехать? Когда Вам удобно?
– В любое время, назначайте.
– Хорошо, жду Вас завтра в пять, у меня.
– Вы хотели бы писать диссертацию у меня?
– Это большая честь, но…
– Но?
– Но я работаю для науки, а не для собственного имени. Так что, диссертация мне пока не интересна.
– Послушайте, Ольга Дмитриевна, Вы ещё молоды, о чём Вы говорите? В науке все для науки. Невозможно с самоотдачей заниматься наукой, если тебя интересует только твоё имя. Тогда это просто профессор по протекции, должность. Те, кто в конечном итоге зарабатывает себе имя, по-настоящему увлечены наукой, живут ей, просыпаются среди ночи и едут в лабораторию, потому что нашли наконец-то верное решение. Женщины в науке – как мужчины, для них на первом месте – клетки, на втором – семья. Смысл диссертации в том, чтобы Вы вышли на уровень и вашими результатами могли бы пользоваться дальше, те, кто идёт за нами, кто мыслит по-другому, новое поколение учёных. Образно говоря, я работаю для науки и для Вас, Вы – для науки и для Ваших учеников, а в том, что у Вас будут ученики, я не сомневаюсь.
В лаборатории Гецевой работало ещё несколько человек. Ольга встречала их имена в статьях, которые читала с особым воодушевлением. В них, как ей казалось, сокрыты смыслы, к которым стремилась сама Ольга.
Павел приходил реже, сама она ему не звонила – просто не было времени, так была увлечена работой.
– Ну-с, над чем работает наш учёный экспонат?
– Будешь смеяться.
– Клятвенно обещаю, не буду. Так что мы открыли?
– Пока ничего. Но я ищу формулу жизни.
– О господи, Ольга, ты сошла с ума….
– Паш, ты думал когда-нибудь, почему человек стремится на необитаемый остров?
– А что, стремится, правда? Я вот – нет. Мне и так хорошо.
– Ну да, тебе всё просто.
– Ну, хорошо, почему? Почему стремится? Хочет быть один? Все надоели? Иллюзия свободы?
– Нет, не совсем. Думаю, человек хочет быть ни сколько один, сколько единственным, единичным, понимаешь?
– Так, а что ему мешает среди людей?
– Среди людей он вовлечён в борьбу. Постоянную. Он должен конкурировать каждую секунду с теми, кто вокруг. И так с детства. Такой закон. Ты помнишь, чего ты больше всего хотел?
– Не знаю… на аттракционы сходить, чтобы арбалет мне купили.
– Ну, с аттракционами – не знаю. А вот арбалет – точно ведь для того, чтобы другие завидовали.
– Да, нет, Ольга, просто потому, что мне хотелось иметь арбалет. Я его вообще из дома не выносил. Наверное, дело в восприятии. Мне было неважно, что творится вокруг меня, то есть, неважно, что обо мне говорят. Делал то, что нравилось. На других – не плевал, нет, просто не до склок мне было. Да и сейчас – не до них.
– А мне хотелось научиться рисовать.
– Ну так ты неплохо в этом преуспела.
– Нет, ты не понял. Я хотела достичь такого профессионализма, чтобы нарисовать Ленина так похоже, чтобы он ожил. И мне бы все сказали спасибо за такой подарок человечеству. Всё детсадовские утренники про дедушку Ленина….
– Вот уж не знал, что ты такая… Дедушку Ленина…. Боже ты мой….
– А ещё я хотела перевернуть время и проникнуть к Гитлеру, которого ненавидела люто, чтобы убить его до начала войны. Потом – к Сталину. К Сталину появилась неприязнь позже, уже была взрослой, лет 12 мне было.
– И я ухаживаю за потенциальной убийцей!
– Опять твои шутки, а я ведь серьёзно. Мне так хотелось что-то сделать. Для человечества. Я даже думала одно время писать.
– Да, и что написала?
– Так, какие-то куски в прозе, в стихах. Хотела, чтобы людям помогало то, что я делаю.
– Ага, вот, значит, как мы пришли к биохимии. Теперь всё становится понятно.
– А ещё я хотела в детстве быть знаменитой.
– Да ну? Наша скромная Ольга и об этом мечтала?
– Знаешь, зачем?
– Ну расскажи, заинтриговала. Вот уже не думал…
– Если у тебя есть имя, то к тебе прислушиваются. Ведь так?
– Ну, зависит всё от области и… да масса факторов.
– Ладно, я думала, что с именем можно ездить по школам и давать лекции, рассказывать детям, что такое на самом деле жизнь, чтобы у них была вера в красоту и глубину жизни.
– Какая романтика! Какая патетика! Ольга, как ты выжила?? Такая пафосная.
– Это не пафос, это мои детские искренние желания, о которых я тебе сейчас рассказываю, дура.
– Ладно, не обижайся, просто мне даже странно, что серьёзный биохимик говорит мне такое.
– Дело не в профессии. Знаешь, в пионерском лагере я познакомилась с девочкой, которая меня, десятилетнюю, потрясла.
– И что в ней была ТАКОГО?
– Она, в свои десять лет, была слишком мудра. И я это понимала. А ещё понимала, что я совсем другая, и что мне до неё невозможно далеко. Мы шли в столовую на полдник и мальчишки бежали вперёд, помнишь, на полдник давали булки. И все были разные: одна больше, другая меньше, на одной больше сахара, с другой осыпалось всё уже. Так вот Карина сказала: “Как странно, почему люди хотят взять себе лучшее? Почему не хотят лучшее оставить другим?” Меня это поразило. И я поняла, что так я никогда не думала. Просто не думала так, понимаешь?
– Ну да, это же как в “Пикнике на обочине”, когда мальчик бежит вперёд и…
– Да-да, и кричит: “Счастья всем и чтобы никто не ушёл обиженным” и сгорает. А отец девочки-обезьянки понимает, как мелочен он, хоть и думал о дочери. И как он потрясен. Да, вот я так же была потрясена. Это было как откровение.
– Ну и что было дальше? Что стало с этой девочкой? Какая она сейчас?
– Не знаю, я пыталась найти её, но они переехали. Мы переписывались некоторое время, перезванивались. Но нам было по 10 лет и мы жили в разных районах.
– Не ищи её лучше. Больно будет разочаровываться.
– Нет, Паш, она всегда будет такой.
– Оля, всегда – это состоянии статичности, но в жизни нет статики, не мне тебе обьяснять.
– Но она такой была изнутри, понимаешь, это ненаносное. В 10 лет девочка не может так рисоваться.
– Да, только сейчас ей 30. И она уже давно выросла из того возраста всеобщего детства.
– Дети жестоки.
– Дети естественны.
– Ну вот, я тебе и говорю об этом.
– Да, дети. Дети естественны. Потом всё сложнее. Больнее, что ли…
III.
Иногда Ольга забывала есть, просто не хотелось, всё время думала о работе. Приходилось раз в неделю чистить холодильник: выбрасывать то, что уже испортилось. Ольга жалела продукты, стыдно было, что приходится выбрасывать, но не могла заставить себя готовить, а главное, помнить об этом.
В какой-то момент Павел просто перестал приходить и Ольга больше не рассуждала о своём назначении, она полностью ушла в работу.
С Гецевой работать было интересно, она лишь мягко подсказывала, не давила, была готова к обсуждению и с большим вниманием слушала. Её опыт, всепоглощенность проблемой вызывали в Ольге чувство глубокого уважения. Она была рада, что Гецева почти что уговорила её, Ольгу, работать с ней.
Как-то ночью Ольге показалось, что она поняла, в чём суть. Быстро оделась, взяла такси, поехала в лабораторию, поставила опыт. Просидела до утра у центрифуги, боялась пошевелиться, спугнуть.
А к утру поняла уже точно, что вот оно, нашла.
Гецева появилась только к обеду, посмотрела результаты, ушла к себе к кабинет – проверять.
Через час Гецева позвала Ольгу к себе в кабинет.
– Ольга Дмитриевна, знаете что? Думаю, что Вы нашли то, что искали.
– Я ещё проверю, проведу повторные опыты, не может быть всё так просто.
– Конечно, проверьте. Это никогда не помешает. Я думаю, что Вы на верном пути.
Ольга вернулась в лабораторию и тут только почувствовала, как устала и как хочется спать. Проверку решила перенести на следующий день, наметила на утро.
Домой ехала на троллейбусе, вышла за пару остановок до дома, шла пешком. Вспомнила о том, что ела последний раз почти два дня назад. Решила зайти в мазагин. В дверях столкнулась с Павлом.
– О, великий учёный! Ну как, что там с большой наукой?
Ольга улыбнулась, вполголоса сказала:
– Посмотрим, видно будет.
– Ну а как сама?
– Так же. А ты?
– Я, – Павел запнулся на несколько секунд, – ну а что я, женился вот, ждём ребёнка. Всё просто, такая простая жизнь.
Ольга неспешно выбирала продукты, смутно понимая, что часть из купленного через неделю придется выбросить, потому что все равно она не успеет съесть, все испортится, она и не вспомнит о том, что была в магазине.
Долго смотрела на бутылки молока, вдруг задумалась о проверке эксперимента и, так и не купив ничего, кроме банки клубничного компота, вышла из магазина, перешла на другую сторону улицы. Троллейбус подошел через минуту – редкое везение. Ольга поднялась по ступенькам, оберегая банку с компотом, без труда нашла одиночное место у окна, села. Усмехнулась, вспомнив свою школьную учительницу химии, которая объясняла закон распределения электронов по орбиталям, назвав это законом троллейбуса. В мыслях уже выстраивалась новая теория, которая должна быть доказана.
Инна Давидович
Родилась в Москве в 1975 году. Закончила филологический факультет МГУ в 1997. Писать начала серьёзно, когда появился компьютер дома. Это совпало с окончанием университета. До этого момента упорно писала стихи. Впервые литературоведческие статьи были опубликованы в Москве в 1999 году. В том же году репатриировалась в Израиль. Уже в Израиле, взялась писать прозу. Первые рассказы опубликованны в «Иерусалимском журнале» (Иерусалим), «Вестнике» (Балтимор), «Космополите» и «Лидере» Бостон, в сборнике молодых писателей «Имена любви» в Москве; в интернет-изданиях: «Литературный Арьергард», «Лесоповал», «Базар». Большую часть свободного времени отдаёт прозе и краскам.