9 Views
треугольники
Скрываясь в других, но крылья твои за соседним столиком,
лживая полька
лобызала чужого мужа,
не своего суженого,
и времени ёк,
и пространство сужено.
Ну же!
Я скалюсь, кусаюсь, кончаю, кончаюсь, а сколько ещё
нам настенных ружей?
Ты любишь и только?
Любишь.
А я истончаюсь, в других истончаюсь.
Тик-так.
Смотри исподлобья,
смотри, мне так нужно
чувствовать…
Смотри, мои к тебе треугольники,
мы заложники, мы невольники
каких-то людей и не наших строчек,
но я в тебя очень.
Я чувствую крылья твои за соседним столиком,
с каждую секунду вне тебя…
Скажи, а сколько
ждать еще
до губы в губы и без остановок далее,
прекрати меня вовремя, если я говорю неправильно,
но на твоем указателе направления
в данный момент времени –
буквы чужого имени.
Вынь меня
из вишен, косточка вся в дешёвом соке.
В данный момент, только
честно?
Истекая текстом,
выеби меня
до самых трепетных уголков нашего общего фокуса.
Немые мои к тебе опусы.
Роль цветка в моем сердце не занята, пробуйся!
Говори со мной через улицы,
это я за 300 часов не с тобой. Любуйся!
И, видя меня во всех желанных,
махни рукой, выдохни: «да ладно!».
Жаль меня!
Же-е-елай!
В супер-мои-призы,
в зыбкое жаль –
в язык.
Вызвала на себя вызвала,
на острие ножа.
Как же! Как же! Где огонь, где нельзя
в чистоту обратно – там я,
я рада.
Тик-так. На животе лежать.
Да. Говорят, я легко влюбляюсь – неправда!
Слышишь, не верь им, по-жа-луй-ста, это так сложно –
впустить, отдаться, но не надолго,
а навсегда.
Не берут! Ха! В нас ведь ну всё, что не нужно, вложено,
неосторожное
обращение с оружием.
Трогай меня, трогай!
И времени ёк,
и пространство сужено.
Ну же!
Ну, ради бога!
Сними с крючка эту грёбаную двустволку!
Сколько
ей там висеть?!!
Сколько!!!
Я не доживу до второго акта!!!
Ты там за 300 часов…
Ну как ты?
Как тебе дышится без меня?
А я подыхаю, я ухохатываюсь,
в словаре нет вариантов для этой боли,
в губы катетом,
гипотенузой в несчастный нолик.
Сучка я, сучка, я жду твоего выстрела,
ну добей меня за мою искренность,
корчусь, корчусь, сугробы здесь, знаешь, такое…
Как тикает лирика между сосками,
как ты? Сделай это со мной по-быстрому.
Глупое вышло ведь с этим «мистер»,
с этим «до гроба»,
да знаешь ты, знаешь, тебя ли ласкали,
тебя ли скоблили монгольские дула?!!
Здесь сугробы.
Было бы – дую на молоко,
ду ю?
Было бы – между ключиц усталой такой, сутулой,
Уля – стреляй же в горящий улей,
Горгулия?
Все равно, только
справься с моей–твоей треугольной тоской!
(но крылья – и ты – за соседним столиком),
целуй меня нервно, целуй меня долго,
целуй меня на ночь, чтоб не заснула.
Хотя говорят, что я слишком легко…
Жан / Мария Моргунова
Жан Бодрийяр – он, конечно же, прав во многом. Что? –
Спросите вы, что? где? и во сколько?
Не было шоу, не было Шона Пена, не было шока и проникновения.
А я же же-ла-ла.
Я танцевала под раз-два-три диско
На лезвии смысла,
Улыбалась грустно из-под вуалек счастья
Твоя разодранная на части вирт-флирт-нереальность.
Бальная туфелька с отломившимся каблучком –
Принцесса держит её в руке, плачет, ругается матом.
Да что уж там.
Хватит.
А?
А.
Ааааа.
Ла-ла-ла-ласточка ты моя,
Нежная пэри утреннего брит-попа,
Сушила слёзы твоих истерик, втаптывала себя в снег,
Старалась я,
Я пела сиреной, пела, я зазывала.
Знаешь, будучи тут в постели недавно,
Не сразу после,
Вообще не сразу –
Нашла стразу
От трусиков
И оказалась вне гейма.
Конфетку тяну – нна по руке! – невкусно…
Вроде бы что уж…
А мне до сих пор грустно не слышать твой колокольчик,
Не видеть, что vita-то всё же dolche,
И дольше,
И дальше,
И тоньше
Шеи твоей с цепочкой и с кулоном
С де-воч-кой.
Ой ли?
Они же услышали, что полные койки порно, выключили
Свет и любимых,
Себя включили,
Подрочили-кончили-подрочили,
И невдомёк, что всё, как и прежде, шоколадно-ванильно-кремово.
Конкистадорик, проснись, в заливе войны не было
