218 Views
Рыба
Отчего ты, рыба моя, печальна,
Отчего не радуешься, не пляшешь,
Не гоняешь больше с задорной песней
Пузырьки в подводных своих чертогах?
Разве больше тебя не зовут наяды
В хоровод при толстой луне прилива,
Потускнели разве твои чешуйки
И мечты твои о Стране Кораллов?
Отвечает рыба: о, добрый путник,
Проникает солнце на много метров,
Только добрые вести несут теченья,
Но не радует ничего мне сердце.
Принимают дружбу мою наяды,
И красны плавники у меня, как вечер,
Но не радует ничего мне сердце,
Ты позволь поделиться с тобой смятеньем.
Расскажи мне, рыба, о горьких думах,
О печальном облаке над заливом,
О тревоге зряшной, беде поспешной,
О косматом облаке расскажи мне.
Отпущу конька своего на волю,
Пусть на чистых водорослях пасётся,
Так и ты на волю свои печали
Отпусти, душе твоей будет легче.
Отвечает рыба: о, добрый путник,
Уронил кто-то в море сегодня перстень,
Пронизал он толщу воды звездою,
Будто звёзды утром умеют падать.
И на перстне том ярко сияли буквы,
Не успела прочесть и понять их смысл,
Я его проглотила в игре бездумной —
И теперь предчувствие гложет душу.
Не печалься, рыба моя, не стоит,
Это знак, без сомнения, самый добрый,
Там твоё начертано было имя,
Неспроста ты избрана провиденьем.
Это значит, тебя ожидает слава,
И наяды тебя изберут в царицы,
И пока не прискучит тебе правленье,
Будет ждать страна, о которой грезишь.
Отвечает рыба: о, добрый путник,
Тёплым илом речь твоя облегает,
Не нужна мне вовсе морская слава,
Я тотчас отправляюсь в свою дорогу.
Проникает солнце на много метров,
Далеко моя разнесётся песня,
До свиданья, путник, моя надежда,
Мы увидимся в нашей Стране Кораллов!
Игра в банки
Как летит бита битая моя над морем серого асфальта!
Банка мятая на кирпич в меловый круг — и нет желанней цели.
Что же ты не идёшь на свет, не продолжаешь кон и не отводишь глаз?
…Самолёт ли невидимый или муха в голубой жаре?
Птица здесь не летит — собьют; не по злобе, скорее по привычке.
Здесь не падают на бегу — такая музыка стеклянной крошки.
Сбита цель — за черту пора, быть начеку, открыт охотничий сезон.
Отвернись или не молчи, но внимание не привлекай.
Кто зайдёт за пределы поля, тот сегодня с нами не играет;
Обрывается там пространство, ничего оттуда не припомнишь.
Ты — валет, лейтенант, ладья — тверда рука твоя, рассчитан лёгкий шаг,
Отчего не бежишь как все, или правила не для тебя?
Яркой точкой сверкает банка где-то далеко на горизонте.
Я не вижу водящего, но знаю, что мы с ним уже встречались.
Мы с тобой в тишине застыли, словно воздух пыльный нас отъединил —
Вот рука для того моя и нужна, чтоб уместить твою!
…
Снова выцветший синий купол раскрывается над головою.
За границами нашего асфальта в точности такой же виден.
Вы теперь — игроки, все у одной черты вдали, все на одно лицо.
…Муха по небу прогремит, самолёт случайно не спугни.
Догнать котёнка
Свежеет, и ветер такой, как в детстве,
Когда мир бескрайний зовёт из дома,
Когда ты свободен до самой ночи.
Конешно, всё сделать не успеваешь,
Но было б неплохо успеть сначала
Догнать котёнка,
Что убежал в поле.
Нам снился один и тот же котёнок.
Во сне он царапался и кусался.
Нам было так важно узнать друг друга,
Нам было так важно изведать нежность,
Что не было дела для нас важней, чем
Догнать котёнка,
Что убежал в поле.
Светает, и ветер почти унялся.
Кончаются ворохи старых писем,
Но как рождалось тепло в ладони
И как беспечна была свобода
Вернуть из прошлого — всё равно что
Догнать котёнка,
Что убежал в поле.
Карманный ангел
Кто прячет секреты в глухих закромах,
А кто под подушкой из ситца,
А я ничего не скрываю впотьмах —
Мне неинтересно таиться.
Но тайну мою даже при свете дня
Никто никогда не узнает:
Мой ангел в кармане живет у меня
И тихо на флейте играет.
Уже больше года в карман не возьму
Предмет, тяжелее пушинки.
Туда я вколол для комфорта ему
Иголку от швейной машинки.
Смывает ли дождь городские огни
Иль кружится снег постоянный —
Отныне в году лишь погожие дни,
Со мною мой ангел карманный!
Он так отзывается в жизни моей
На каждый особенный случай:
Любая удача теперь веселей
Под звуки мажорных трезвучий.
Не ладится дело, хромает строфа
Иль почта давно не приходит —
На флейте барочной тоскливое фа
Мой ангел карманный выводит.
Вчера поздно вечером я повстречал
Знакомого мне музыканта —
В пустом переходе метро он играл
Негромко на флейте анданте.
Скажи мне, кому ты играешь сейчас,
Какой ожидаешь награды?
Ответил он: «Скоро экзамен у нас,
И мне репетировать надо».
С тех пор я остался совсем одинок,
Иголка ржавеет в кармане.
Я знаю, что мир мой имеет свой срок
И существовать перестанет.
Расколется небо, сметут города
Небесного воинства фланги,
И в громе их труб я услышу тогда,
Как славно играет мой ангел.
Сарай
Коня ищи в степи
У стенки сизого неба,
Где птицы крик — деревянный звук
Да шорох в сухой траве.
Иди, где нет пути,
Прямо, потом налево:
В курган замшелая голова
Врыта — поклон голове.
Припев:
Сарай ты мой, сарай!
Сарай, не покрытый соломой.
А если покрытый соломой,
То это не мой сарай!
Под солнцем на валуне
Спит ящерка золотая.
Застыл недвижно драконий взор,
Глядящий из черноты.
А рядом, чуть в стороне,
У сизой стены сарая
Смотри в мельтешенье камней и трав —
Лица любимой черты.
Припев.
Сухие стебли поют,
Их слышно на расстоянье,
Где конь и ящерка разговор
Молча ведут в степи.
Как долго в этом краю,
Вечном, словно дыханье,
Брожу, толкуя любой пустяк,
Что встретился мне в пути!
Припев (2 раза), до:
…То это не мой сарай!
Фата-моргана
Засыпает, зевая, охрана,
Замирают звонки телефонов,
Начинается фата-моргана
В тупиках приречных районов.
Вылез месяц, бродячий апостроф
В слове «небо» над уровнем сквера,
Размываясь, качается остров
В четырёх шагах Гулливера.
А на острове прячутся клады,
А на острове булькает гейзер,
И коты поют серенады
На Плеяды и на Бетельгейзе.
В переулках таится свеченье,
И шаги отзываются гулко.
Там, качаясь, гуляет священник
Вдоль заборов всего переулка.
Вечер прячется в гущу поленниц
За заборами, в шелест крушины;
Вслед за ним убегает чеченец
От случайной синей машины.
Сквозняки висят над домами,
Над гнездовьями телеэкранов,
И пылает над сквозняками
Оригами портовых кранов.
Шурику вослед
Там на закате сияющий край
Холмов травяных с чудесами внутри.
Всю мою радость с собой забирай,
Боль и усталость мои не бери.
Ждет вокзала сумрачный свод,
Поезд пустой, но смешной проводник
С пивом любимым бутылку несет,
Вечер осенний к окошку приник.
Пусть незаметным будет полет,
Пусть остаются беды вдали.
Вереск и клевер ветром согнет
Скорый состав «Москва — Край Земли».
А в том краю объяснят, как пройти,
Собьют две доски с двери под холмом.
Все, кого только припомнишь в пути,
Встретят тебя там за круглым столом!
Это ли все называется «рай» —
Я не уверен, и лучше тогда
Всю мою радость с собой забирай,
Вдруг пригодится в дороге туДа.
Янтарная капитанская песня
Ах, судьба моя оловянна —
Жить на улице Алабяна,
Занавески стирать в горошек
Да кормить неголодных кошек,
Да вбивать ежедневно длинный
Гвоздь с картиной.
На картине той мимоходом
Размещен сюжет с мореходом:
Парус ветром давно измучен,
Лодка бьётся из всех уключин.
Набежавшей волной затоплен
Я с биноклем.
Ах, судьба моя, росомаха —
Бить по гвоздику без замаха.
Ничего мне не слишком много,
Да и утром одна тревога —
По стене на ковёр стекает
Соль морская.
В янтаре живу, не иначе,
Не коснётся меня удача,
Но и лодка моя не канет
Тенью с белыми пузырьками,
И не надо никак, понятно,
Мне обратно.
Долго ль, коротко ль — неизвестно,
Водружать мне себя на место,
Слушать знаки судьбы-зануды —
Как соседи гремят посудой
И выводят, разлив сливянку,
«Варшавянку»…
Иероглиф
На далекой погранзаставе
Вековые леса стоят,
В час ночной, все дела оставив,
Уходили бойцы в наряд.
Старшина их повел по сопкам
Занимать отведенный пост.
Иероглифом вились тропки
Через россыпи желтых звезд.
Прислонившись спиною к ели
Старшина вспоминал свой дом,
И как будто на самом деле
Он тотчас оказался в нем.
Вот он дома, на старой печке
Сверток рыночных леденцов…
Сенька Ворон он был на речке,
И уже выпускник Воронцов.
Вот он в городе, в институте,
Чертит формулы на доске.
В общежитском сыром уюте
Он с подругой рука в руке.
В общежитии места мало,
А на ужин одна морковь.
Она пальцем ему рисовала
На спине иероглиф «любовь».
Где теперь ему остановиться –
Много лет он совсем один.
Улетела подруга птицей
В свой волшебный родной Пекин.
Неожиданно хрустнула ветка –
Кто-то крался, ступал, как вор.
Старшина отодвинул планшетку
А потом передернул затвор.
На границе свои законы,
И особенный есть приказ:
После окрика стой спокойно
Или ступишь в последний раз.
Грянул выстрел, и эхом сопки
Тишину меж собою рвут,
И на Богом забытой тропке
Человек упал на траву.
Отчего стал так воздух плотен,
И к глазам подступили сны?
Он узнал бы ее из сотен
Миллионов ее страны.
Что за силы владели ею,
Из каких таких высших сил?
Он ее, отпевать не умея,
Той же ночью и похоронил.
А когда заалели выси
И туман полуночный спал,
Он штыком на могиле высек
Иероглиф, который знал.
На далекой погранзаставе
Вековые леса стоят.
В небе желтые звезды тают,
И какая из них – твоя?
Лисичка с гусем
Гусь улетел на небо,
Ловит его лисичка.
Все, что хотел, случилось —
Было ли это вовсе?
Воздух в луче пылится,
Пена стекает с кружки,
Жить остается много —
Хочется побыстрее.
Гусь улетел на небо,
Ловит его лисичка.
Будешь в дырявой маске
Докой в античных мифах,
Переверни кассету.
Годы на крыльях значат
Меньше, чем окрик ночью
В центре пустой планеты.
Гусь улетел на небо,
Ловит его лисичка.
Крутятся на запястье
Четки и опечатки.
Вольно ли нам прощаться,
Больно ли нам быть вместе?
Очередной том жизни
Вышел, читай по звездам.
Дурак
Дурак опять женился на царевне,
Наверное, обоим поделом.
И в честь того поставили в деревне
На постаменте грабли за углом.
Народ шагает ровными рядами
И ожидает пряник, а не кнут.
Волхвы трясут седыми бородами
И Змея свет Горыныча зовут.
А мы с тобой в печальной комнатушке
Орлы и решки, ландыши и пушки,
Очки смущенно складывают дужки,
И час непозволительно текуч.
И стережет все наши разговоры
Щелкунчик у истока коридора —
Ему, хоть завели не до упора,
Случайно позабыли вынуть ключ.
Горыныч стар, ему не до охоты
Ни на царевен, ни на дураков.
Курорт ему Лернейское болото:
Он достает до разных берегов.
Два головы его встают враспорку,
А третьей, самой буйной и шальной,
Он чертит в стылом воздухе восьмерку,
Как мальчик у костра в степи ночной.
А мы с тобой в печальной комнатушке,
Как шашки, перекладываем кружки.
Соседки-мышки, ушки на макушке
Таинственно притихли по углам.
На стенах оживали лорелеи,
Мы свет зажгли, чтоб стало посветлее,
И снедь из полуночной бакалеи
Мы разделили честно пополам.
Шипит модем, прокладывая трассу,
И на краю земли вступает в чат
Один из тех эфирных Гаттерасов,
Что полюс свой открыли и молчат.
Кивнув надменно обступившей черни,
Он сообщает коротко и зло:
«Дурак опять женился на царевне,
Наверное, обоим повезло».
А мы с тобой в печальной комнатушке
В одни играем, видимо, игрушки,
Считаем время по одной кукушке,
В одном и том же времени живем.
И если ты окажешься в природе
Лишь мифом, появившемся в народе,
То я с тобой так и останусь, вроде
Детали быта и эпохи в нем.
Музыка времени
Музыка времени ровно звучит
В облачный день или в ясной ночи.
Надо прислушаться только и вот –
Нота твоя свое место займет.
Припев:
Дай же нам, Господи, если не лень,
Чуточку смысла на завтрашний день,
Чтоб не остался никто одинок,
И в телефоне горел огонек.
Под батарею, где много тепла,
Кошка Марыся котят принесла.
Их по соседским домам разберут,
Самый красивый останется тут.
Припев.
Пусть не тревожит нас выбор пути –
Улица тропкой смогла прорасти,
Тропка в траву канет наверняка,
Где в стрекозиных глазах облака.
Припев.
Игорь Белый
Родился в 1971 году в Москве. Один из основателей творческой ассоциации «32 августа», книжного фестиваля «Бу-фест», а также книжного клуба-магазина «Гиперион», которым руководит в настоящее время. Поставил несколько детских музыкальных спектаклей. С 2005 года выступает в дуэте с Евгенией Славиной (дуэт «Ойфн Вег»), с которой выпустил три альбома. В 2016 году создал музыкальную группу «Звукоукладочная Артель». Выступает с концертами и спектаклями как в России, так и за рубежом — в Германии, США, Великобритании, Израиле.