93 Views
В наших местах
В наших местах холода – синева-синевой.
Даже снежинки замёрзнув сбиваются в стаи.
В наших местах одиноко. И сколько ни вой,
Всё не извыть неизбывное и не оттаить.
Меркнут границы на пост-самолётной меже.
Строки слились, этот стих безнадёжно разлажен.
Если тебя у тебя не осталось уже,
Просто смотри на пейзаж и сливайся с пейзажем.
По письму прошлогоднему
По письму прошлогоднему, взглядом по литерам,
До последней, нарочно продлённой излучины,
Потеряться в озябшем растянутом свитере
Всем обветренным сердцем, бессонием мучимым.
Раздвоить свои сны, чтоб сбываться раздельно им,
Окружить себя матовым, тёплым и глиняным…
Кто просил вечера быть такими метельными?
Мы разбиты, потеряны, ополовинены.
С самых крайних краёв всё стремится к центральному –
Так плетётся коса, так меняются душами.
Взгляд пресыщен, и иней заменит хрусталь ему…
Как же трудно в душе отжитое высушивать!
Нынче бог слишком близко – молитвы неслышимы,
Да и бог так обижен, что тоже неслышим.
Видно, прошлыми письмами только и дышим мы,
Только прошлыми письмами. Только и дышим…
Кому что снится
Снятся огромному городу белые-белые чащи,
Снега – несчётно, и вычурна даже его белизна.
Кто-то обозы со временем медленно-медленно тащит,
И не торопится – незачем. Знает – ему ли не знать…
Тихо. Шаги прошлогодние слышатся где-то под слоем
Снега, которого уймами – город заснежен с лихвой.
Город, который не нюхивал запах несрубленной хвои,
Да и надышится разве он запахом срубленных хвой.
Так беспокойно качаются ветки под собственным весом,
Сколько в них крови берёзовой пинт, декалитров и кварт?..
Падает снег во мне, падает, снится мне даже не лес, а
Странное что-то, и чудится в странности спрятанный март.
В воздухе след замороженный совьих ночных перелётов,
Эхо гуляет и множится, слышится сразу по три.
Тащит обозы со временем медленно медленно кто-то.
Тронь – и испортится что-нибудь в мире, в пейзаже, внутри.