741 Views
Сколько себя помню, в нашем сквере всегда росли эти яблони. Высокие, ветвистые, усеянные по осени мелкими, но по-деревенски вкусными яблочками-полудичками. Они окружали наш дом, построенный в далеких шестидесятых со всех сторон, и старожилы рассказывали, что когда-то, в начале века, на месте района был прекрасный господский сад, предварявший въезд в имение, расположенное неподалеку. От имения остался парк и несколько полуразрушенных зданий, а еще сад, безжалостно искалеченный ради построенных в советские годы безликих кирпичных уродцев. Большинство яблонь и вишен погибли под колесами строителей, но кое-где они все же выжили и продолжали расти и исправно цвести каждый год, словно ожидая возвращения старых господ и всего того уклада жизни, который безнадежно канул в прошлое.
Я росла в их тени всю свою жизнь, ходила мимо них в детский сад, бегала в школу, ездила на машине мимо на работу, постепенно ускоряясь до такой степени, что просто перестала замечать что-либо вокруг себя. До яблонь ли мне было, когда вокруг рушились и создавались государства, погибали близкие люди в бандитских разборках, разорялись целые поколения родителей и родственников, моя собственная жизнь превращалась в последовательную череду мест, где я работала не ради смысла, а ради денег, потому что иначе вряд ли бы выжила?
Первый раз я увидела эту яблоню, когда с дочерью возвращалась домой после прогулки. Девочка устала, поэтому мы шли не очень быстро, а я торопилась, ведь как всегда, еще столько надо было успеть. Окончательно выбившись из сил, она и вовсе остановилась около большой, раскидистой, узловатой яблони, и начала плакать и капризничать. Время шло, она не успокаивалась и отказывалась идти домой. И тут меня осенило – а может, это сама яблоня подсказала мне, что и как надо делать, не знаю. Я вдруг заговорила скрипучим, надтреснутым голоском старого гнома, живущего в корнях яблони. Гном начал разговаривать с дочерью, расспрашивать ее о том, как и где она живет, чем занимается, куда направляется. Дочка оживилась и быстро включилась в игру – или мне только показалось, что она притворилась, что верит в старого гнома? Вдоволь наболтавшись, мы мирно отправились домой без всяких капризов и с тех самых пор завели себе новую традицию – каждый раз проходя мимо старой яблони, мы разговаривали с нашим гномом, делились с ним детским радостями и горестями, показывали ему рисунки, иногда дарили подарки – цветные ленточки. И гном всегда отзывался – внимательно выслушивал, отвечал по делу и очень обстоятельно, бросал нам с веток вкусных яблочек.
Конечно же, это была игра, и как только дочка немного подросла, она с удовольствием в нее включилась, охотно слушала, болтала с гномом и со мной, как будто мы все втроем были реальными людьми. Я знала, что дети часто придумывают себе вымышленных друзей, но фигура гнома не казалась мне опасной – ведь я придумала его сама, я собственным воображением создала его жизнь и могла в любой момент оборвать игру на полуслове.
Детство дочери закончилось, и гном постепенно перестал разговаривать с нами у корней старой яблони – слишком быстро менялся не только мир вокруг, но и наша жизнь. Я осталась одна, мой семейный круг распался, и в нем не было места выдуманным персонажам из счастливого и безоблачного прошлого, по которому мы – каждый по-своему – остро и болезненно тосковали в одиночку. И поэтому часто ссорились, ощущая телом и душой пустоту, которую ничем было не заполнить.
Я работала, дочь училась в институте, словом, мы пытались выживать, пытались находить вокруг себя новые смыслы, а жизнь все шла и шла вперед, не желая останавливаться на мелочах и частностях. Однажды вечером, изрядно уставшие, мы возвращались домой по скверу, мимо заметно постаревших яблонь, тихо и бессмысленно переругиваясь по какому-то незначительному поводу. И вдруг дочь остановилась, словно споткнулась обо что-то на дороге. «Где мой гном, – вдруг спросила дочь. – куда он пропал?» «Какой гном?» – машинально ответила я и вдруг поняла, что совершенно забыла, забыла собственную выдуманную историю про гнома. «Хочу поговорить с гномом!» – сказала дочь упрямо. «Гном давно умер,- сухо ответила я, – или ушел куда-то». И тут совершенно неожиданно для нас обеих внутри меня проснулся скрипучий старческий голос, ворчливо ответивший дочери, что он вовсе не умер, а все это время ждал нас под корнями старой графской яблони. Гном спрашивал про все, что с нами случилось за все эти годы, хвастался урожаем яблок, ругался на коммунальщиков, уродующих траву вокруг деревьев, а под конец разговора просил не забывать его в большом городе и кланялся родителям. Остаток дороги мы прошли в молчании. Было ощущение, что под корнями яблони мы обе оставили какой-то очень важный кусок прошлой жизни, к которому больше нет возврата. В ту осень мы больше не ходили мимо яблони и не играли в игру. А вскоре дочь и вовсе переехала на другую квартиру к своему мужчине. И ей, и мне было не до детских сказок.
Очередной раз я вспомнила про гнома через несколько лет, когда по одному из планов наш сквер собирались превратить в широкий и удобный проспект. Гладкие люди в серых безликих костюмах пригласили жителей на общее собрание, где убедительно доказывали, какая новая, красивая и правильная жизнь нас ждет. Как всегда, в таких речах звучала неприкрытая фальшь, но меня это не трогало ровно до того момента, пока я приглядевшись к проекту, не поняла, что под снос попадают все старые яблони в сквере. Это было странное чувство – как будто кто-то чужой вдруг влезает внутрь тебя и касается таких глубоко запрятанных вещей, что ты сам не помнишь, куда ты их когда-то давно положил. Как будто вор нашел в квартире то, что ты потерял, но тебе все равно необыкновенно больно, что эти близкие сердцу вещи нашел абсолютно чужой и незнакомый человек. Я вдруг осознала, что там, под корнями яблони, когда-то давно, больше 20 лет назад, я зарыла сокровище, которое должно лежать там до тех пор, пока я не решусь его отрыть. И вполне возможно, что в нем и есть моя настоящая сила, которая неизвестна мне самой. И за это стоило побороться.
Проект не получил поддержки, яблони остались в сквере, как и прежде, принося каждый год урожай все более и более мелких кисловатых яблок. Иногда я ходила под яблоню просто помолчать, потрогать шершавый узловатый ствол, постоять под огромной старой кроной. Гном молчал – рядом не было дочери, которая к тому времени окончательно упорхнула из гнезда, вышла замуж, уехала в Америку и решила там пустить новые сильные нездешние корни.
А я осталась рядом со сквером, потому что в доме напротив жили мои родители, и было совершенно очевидно, что моя жизнь каким-то непостижим образом связана именно с этим местом. И тем страшным вечером, когда все это произошло, когда моя сила вышла наружу, я неслучайно оказалась под корнями старой яблони, однако расскажу по порядку.
Это был вечер бабьего лета, когда хочется гулять допоздна, наслаждаясь тихой и мирной осенью, которая еще не рвет из-под тебя последнюю почву, не бросает в лицо холодный и резкий ветер, не обливает ледяным дождем. Я шла по улице одна, погруженная в свои мысли, как вдруг увидела, что в сквере, прислонившись к яблоне, стоит мужчина. Честно говоря, я из тех самых людей, которые не могут пройти мимо, пока не поймут, что все в порядке. Несколько шагов в сторону дома я все же сделала, но трудно пойти против своей натуры, и я вернулась назад, чтобы подойти к человеку, обнявшему ствол. «Вам плохо? – спросила я. Мужчина поднял лицо, и я увидела водянистые прозрачные глаза, смотрящие глубоко внутрь себя. «Мужчина, вам плохо? – повторила я. Он глубоко вздохнул и вдруг резко схватил меня за локоть. Это было так неожиданно и странно, что я словно оцепенела. «Давай деньги, сука, – прошипел он, – и не ори!». В бок мне уперлось что-то острое, и я с ужасом поняла, что это, скорее всего, нож, длинный острый нож всего в нескольких сантиметрах от моего тела. К горлу подкатила дурнота – было ощущение, что я очень невовремя проснулась посреди кошмара. Мужчина, нож, водянистые пустые глаза, в свете фонаря похожие на бельма слепого, и ни одного человека в пустом сквере. Все мои знания и навыки вдруг вылетели из головы, в горле пересохло от ужаса, а в мозгу крутилась одна-единственная мысль – все это происходит не со мной, потому что мной, такой хорошей, такой нормальной такое происходить не может. Я сделала шаг назад и оперлась спиной о ствол яблони. И тут вдруг совершенно дурацкая мысль про гнома появилась в пустой и звенящей от ужаса голове – как жаль, что под корнями не живет настоящий старый гном, вдруг подумала я, как будто мысль об этом могла мне помочь, могла удержать меня от того, чтобы немедленно сойти с ума.
И в этот самый момент что-то произошло. Старый узловатый ствол дерева за моей спиной неожиданно завибрировал, словно внутри него включился невидимый механизм. Мужчина, державший нож у моего тела, дернулся, как будто его толкнули, и я поняла, что ветви яблони над моей головой вытянулись в нашу сторону. Ствол за моей спиной дрожал и раскачивался, словно дерево буквально стремилось вылезти из земли. Раздался ужасный треск, и я увидела, как ветви оплетают руки мужчины, словно в плохом и предсказуемом фильме ужасов. Нож выпал у мужчины из руки, но он по-прежнему держал меня за локоть, и я снова сделала попытку вырваться, на этот раз удачную. Я отскочила назад и увидела, что ветви яблони прочно держали руки мужчины, словно канаты. Яблоня на моих глазах стремительно увеличивалась в росте, словно вылезая из земли, и, наконец, наружу показались корни, черные, покрытые комьями земли, длинные и узловатые. Яблоня возвышалась над нами, словно стоя на ногах, и прочно сжимала ветвями руки мужчины. Надо отдать ему должное – он не очень-то испугался, а может быть, он, как и я, не мог поверить в реальность того, что с ним происходило. И это была правда – я смотрела и видела то, чего просто не могло быть.
Но оно произошло. Ветви взмыли вверх, а потом обрушились на мужчину всем весом, и старая яблоня, огромное, тяжелое, могучее дерево, обрушилась на человеческую фигуру, скрытую в ветвях. Раздался ужасный хруст – то ли это хрустело дерево, то ли сминались человеческие кости, и я закричала от ужаса. Думаю, что в этот самый момент я потеряла сознание, потому что дальше я не помню ничего ровно до того момента, пока не приехала скорая помощь и машина МЧС. Пока меня успокаивал врач, пожарники возились с кроной и стволом старого дерева, под которым лежал полураздавленный мужчина. Как я поняла, он умер не сразу, уже в реанимации, где его тщетно пытались спасти. Но спасать там было нечего, яблоня ювелирно сделала свою работу.
Я подошла к дереву. Старая яблоня лежала, словно поверженный исполин, раскидав по скверу длинные узловатые ветви. Ее корни были полностью выворочены из земли, и было понятно, что ее дни так же сочтены, как и дни того, кто покушался на мою жизнь. Она умирала, эта яблоня, и я знала, что своей жизнью я обязана именно ей, а еще старой сказке про гнома, жившего в ее корнях. Не спрашивайте меня, как это произошло, потому что я не знаю. Был ли это старый гном, или я придумала сказку про то, что существовало на самом деле, или старого гнома никогда не было, а яблоне просто совершенно случайно пришел срок умирать, и в тот самый вечер ее корни вылезли из земли под действием обычной силы тяжести и сильного ветра, я не знаю. Я собрала пару яблок на семечки и собираюсь посадить их на даче. Когда-нибудь, когда дочь с внуками приедет погостить, я приведу их к маленькому деревцу и познакомлю с гномом. Нам будет, о чем с ними поговорить.
Мария Полянская
Родилась в 1966 году, живет и работает в Москве. Окончив в конце восьмидесятых филологический факультет и аспирантуру МГУ, прожила несколько лет в Нидерландах, где преподавала русский язык, писала диссертацию и работала переводчиком. Была владелицей арт-кафе "Колония" в Москве. Автор книг «Чужестранка» (1998), «Сон городского воробья» (2008), «Терминал» (2012). Лауреат премий «Золотое перо Руси» (2006), «Добрая Лира» (2008), победитель театрального конкурса «Премьера» (2010), конкурса «Хай концепт» (2018), «Москва инноваций-2050» (2020. Писатель, блогер, консультант, руководитель социальных проектов.