1002 Views
Развалины
(с посвящением С.П.)
Что мы можем сказать… ничего мы не можем сказать.
Это было, наверно, с десяток столетий назад,
И песком занесло приводившие к храму тропинки.
Сквозь песок неизвестно какие пробились цветы.
Меж цветами, смешно раскрывая птенцовые рты,
Приспособились ящерки греть оловянные спинки.
Под развалины арок столетья вползали плющом.
Что тут было тогда? Не сказать. Что тут будет ещё?
Вот уж это нетрудно сказать. Ничего тут не будет.
Не осталось историй про то, что тут делалось встарь.
Бесконечно спокоен запятнанный кровью алтарь.
Камни очень немного хранят, и не более — люди.
Значит, это преданье теперь уже только для нас.
Мы фигурки божков, что сидят и едят ананас
В безмятежном забвении, в древних развалинах храма.
Только спинки задумчивых ящерок. Только цветы.
Только шорох бесчисленных лет. Только я. Только ты.
Только вечное солнце лучами кропит панораму.
(2020)
Бусинка
Ни моргнуть, ни выдохнуть, ни пропеть петухом,
Только мимо недели летят газелями.
А легко ж быть потерянной бусинкой подо мхом,
Легко и зелено.
Только птицы порой кричат, и растёт самшит.
У больших насекомых трясутся усики.
И никто вину ненужную не внушит
Потерянной бусинке.
Вдалеке громыхает музыка, пьют вино.
Насекомые никому ничего не скажут.
А смуглый чужой ребёнок давным-давно
Оплакал пропажу.
(2020)
Ручейник
Можно влезть в одеяло и говорить “Я большой ручейник”.
Можно смотреть кино. Думать о смерти. Делать видеоблог.
Ветер бродит в пространствах пустых, ничейных,
Крутит обрывок газеты, не содержащей мой некролог.
Радости жизни на ценность жизни меняя,
Беспокоюсь, что жертву не примут, вот это будет облом.
Ветру холодно, ветер дует сквозь тебя и меня, и
Никак не может наесться нашим теплом.
Я устаю от бессилия и сомнений.
Хочется, чтобы менее страшно и чуть теплей.
Я маленький человек, живущий в эпоху больших свершений,
Большой ручейник, живущий в ручье на ничьей земле.
(2021)
Всем нормально
Я проснулась от детского смеха, и всё кругом хорошо
Под ногами плывёт большой земной новогодний шар
Я шевелю прозрачной трогательной душой
И радуется душа
Ели чернеют, тяжёлые ветви к земле клоня
На другой стороне синеют моря, зеленеют пальмы
Мне бы грустить, что всем так нормально после меня
Но и мне нормально
(2021)
Шишел мышел
Это знает моё поражение,
Летов
Это знает моё торжество.
Это болото. Над ним недобрые комары.
Жалко, что никогда не будет второй игры.
Над комарами пустое пространство, а сверху тучи.
Мы научились. Мы бы сыграли лучше.
Нас провожает не колокольный, но комариный звон.
Шишел, как говорится, мышел и вышел вон –
Вон за пределы болота, звона, пространства, туч,
Как газ, который столь же инертен, сколь и летуч.
“Прости!” – можно крикнуть сверху слева извне.
Во второй игре мы бы не были так в говне.
(2021)
Вне смирения
Это голос времён вне смирения, сна и покоя.
Перепутанный с ветром солёным, с травою морскою,
Растерявший слова, удивлённый и жалобно-длинный,
Этот голос звучит и звучит над осенней равниной.
Времена нашей юности, зыбкие, в дымке белёсой
Заплетают и вновь расплетают тяжёлые косы,
И поют, и поют — и ни слова, ни слова не ясно!
(Боже мой и тэдэ, боже мой, до чего ты прекрасна.)
И не то чтобы я стала чаще сдаваться без боя —
Но далёкий подросток меня не признает собою.
И простёрлась почти отстранённо — последняя нега! —
Дождевая равнина в оскомине первого снега.
(2021)
Улитки
(с посвящением С.П.)
Португальских высоких небес ключевая вода,
Густогривые пинии, стройные пальмы-солдаты…
Все простые пути нас приводят в одни города –
С расхождением даты.
(Это значит, что ты будешь тут… – но когда?
Но когда-то.)
Я лежу на балконе, наотмашь во всём не права.
Засыпание. Солнце. Прозрачные единороги.
Я хочу тебе что-то сказать, но улитки-слова
Попадают под чей-то каблук в середине дороги.
(2021)
Распад
Мир истощился. Нравится – не стесняйся, себе возьми.
Раньше звучала музыка из ниоткуда после восьми.
Ныне заметно движенье губ, но звуки – нет, не слышны.
Это – распад живого. Увеличение тишины.
Сама тишина окей – но известно, что там таится в ней.
Чувствуешь, как становится резко глубже и холодней?
Просто молчи и двигайся. Если можешь. Ещё слегка.
Просто распад.
Немного.
Ещё немного.
Четверть глотка.
(2021)
Край диска
(на смерть С.Н.)
Вот ещё некролог. Вот ещё один парусник тронулся, скрылся из вида.
Это ранняя юность моя отступает путями ковида,
По зелёным сугробам-волнам в безнадёжные дали,
Где туманы, и мрак, и не светит — маяк ли, звезда ли…
Человек не затерянный остров — но парусник розовокрылый,
Уходящий туда, где голодную пасть черепаха раскрыла —
Где кончается свет, на пустые значки распадается слово,
И сливаются воды во тьму со щербатого диска земного.
(2020)
Игра в слова
Так оно и проходит — в попытках играть в слова
(Понимая значенья едва-едва)
В волейболе отсылок, футболе случайных нот…
Почему бы и нет, говорят, вай нот.
А потом наступит зима, апокалипсис, ночь, метель.
Тогда пролепечешь — с большим акцентом — я не хотель.
(2021)
Пылесос
Человек без души не вправе сигналить SOS.
Все хорошие вещи высосал пылесос:
Пыль надежды, осколки тепла и клочки любви.
Се бля ви.
Это навык усталых людей — не менять лица,
Пожимая плечами в преддверии пиздеца,
В миг, когда налетает, на радость твоим врагам,
Ураган —
И крушит, и ломает — да было бы что ломать!
Человек обречённо вздыхает «ебёна мать»
И идёт сквозь огонь/перегной/ураган/бедлам
По делам.
(2021)
Примечания
— Я грущу.
— О чём?
— Я много о чём грущу.
Говорит в полнолуние папоротник хвощу,
И цветки его сквозь отступающий первый зной
Пахнут туманом, скорбью и новизной.
Всё это тихой ночью, возле ручья.
Это — дорога первых. То есть — ничья.
(2021)
Последний сад
Нужно сделать много шагов назад,
Посмотреть реально со стороны,
Чтоб увидеть самый последний сад.
(Все сады поблизости сожжены,
Чёрный пепел, ветер чужих эпох,
Чьи-то кости в сером подлеске, гарь…)
Нужно сделать очень глубокий вдох,
Задержать дыханье на весь январь,
И уже в конце, у границы сна,
За которой высохнет голос твой –
Будет свет, пронзительная весна
И последний сад с молодой листвой.
(2019)
Предновогоднее чуть усталое
Исходит год на свист и блёстки,
К вокзалу катится, гудя.
Скелеты конусов громоздких
Растут на цепких площадях.
А хочется — не зацепляться,
Плыть отстранённо, мимо, от:
Всех незаслуженных оваций,
Всех недостигнутых высот.
Под занавес оставим это
В развалах ёлочной трухи:
Все социальные запреты,
Все современные стихи.
(2021)
Даша Полякова
Родилась в 1993 году в Москве. По образованию и профессии - математик. Проживает в Дании, город Оденсе. Автор о себе: "Человека зовут Дарья Полякова, поэта - Айна Кэм. Какие-то стихи я пишу с детства, в интернете публикую более десяти лет, но Дарью с Айной я до недавнего времени предпочитала разделять. Однако потом пришлось им соединиться: в политике анонимные высказывания звучат тише, чем именные, а мне есть что сказать на тему происходящего в России. Цензурные слова, впрочем, находятся не всегда. С уважением, Даша".