615 Views
* * *
Когда человека втягивали в войну,
Бросали снаряды в весеннюю тишину,
А он не желал ни сдаваться, ни воевать –
Всем было на это попросту наплевать.
Когда человека втягивали в войну,
Стреляли в упор по распахнутому окну,
Бросали гранаты, громили кровать и стол,
Он взял документы, флейту – и сам ушел.
Когда человека втягивали в войну,
Он видел снарядов кровавую рыжину,
Он чувствовал запах земли и горящих тел
Вчерашних друзей, которых спасти хотел.
Когда человека втягивали в войну,
Вели на расстрел, заставляя признать вину,
Он шел между ними и вглядывался во тьму –
Никто в этой тьме не сочувствовал никому.
Когда человека втягивали в войну,
Кричали, глумясь: «Ну когда ты заплачешь, ну?!»,
«Ты просто слабак!», «Ты давай через «не могу!» –
Он флейту воткнул себе в горло.
Назло врагу.
«Блаженный! – смеялись, – от этих и жди беды!»
На сломанной флейте остались еще следы.
И чтобы продолжить, призраков не боясь,
Его палачи эту флейту втоптали в грязь…
А был человек не трусом, не слабаком –
Он просто играл и не видел врага ни в ком.
А те, кто потом зашагал по его спине,
Продолжили бой.
Друг с другом.
На той войне.
Лир
Ветер мясо рвет с костей,
Воет, скалится,
Пляскам около венца
Вышел срок.
Может, кто-то из детей
Нынче сжалится,
Пустит нищего отца
На порог?
Я безумен, стар и слеп,
Мне ль надеяться? –
Лучше голову, колпак,
Не дави…
На полях спаленный хлеб
Пеплом стелется,
И растет чертополох
На крови.
Здесь я лягу и умру –
Хватит маяться! –
Надо мной взовьется пыль,
Словно стяг.….
Свищет флейта на ветру,
Заливается –
Видно, я на свете жил
Как дурак.
Где-то дремлют паруса
Корабельные,
До которых три шага
Не дошли…….
Кто же после мне споет
Колыбельную?
Кто попросит у врага
Горсть земли?
Глубока тоска без дна –
Словно ил речной,
Стать безмолвным как гранит
Надо мне…
Вот и кончилась война –
Никого со мной.
Только флейта голосит
В вышине.
* * *
Ждешь новостей.
Пожары.
Топот солдатских ног.
Мир, безысходно старый,
Режется, как пирог.
Сплетни и страхи лезут
В душу, в работу, в дом…
…Кто-то в людей – железом,
Кто-то в людей – огнем…
Вечность почти что рядом,
Кровью на мостовой…
Рыщешь по строчкам взглядом:
“Слава богам, живой…”
Пристально смотрят шпалы
Из-под седой травы.
“Не нарывайся, малый,
Как бы чего не вы…”
Давишь в себе иуду,
Латы растишь внутри…
Я нарываться – буду,
Черт меня подери!
Голову не застудишь?
Лучше без головы?
Ты нарываться – будешь.
Впрочем, увы, увы…
Ради обычных будней,
Ради садов в цвету,
Мы нарываться – будем!
Мы нарываться – будем!
Мы нарываться – будем!
Пофиг на кляп во рту.
Тонут в кровавой каше
Ноты, шаги, слова…
…Жаль, что в ответ не скажут:
“Слава богам – жива”.
Молитва о мире из спектакля «Крабат»
Плывет над миром тишина,
Подобно кораблю.
«Скорей бы кончилась война!» –
Я Господа молю.
Смертям давно потерян счет,
В железо мир одет.
Война семнадцать лет идет,
Семнадцать долгих лет.
Дома безмолвные стоят
И вороньё кричит…
Идет войной на брата брат,
А их отец – убит.
Седым и юным выжить дай,
Вдове и малышу…
«Скорей бы мир пришел в наш край!» –
Я Господа прошу.
Да станут светлыми леса
И белыми – снега,
Пускай не кровь, а лишь роса
Ложится на луга.
Не прерывая тишины
Молю Тебя – внемли!
Дай, Боже, мира без войны
Всем жителям земли!
Шостакович
Комната треснула.
Ветер сдувает стены.
Вьюга метет сквозь заваленный снегом двор.
…Он ненавидел Смерть до кровавой пены.
Смерть отомстила.
Выстрелила в упор.
Дети боятся его отпускать из дома –
Может пропасть, подраться, сойти с ума.
…Давят на горло труб жестяных изломы,
Валятся навзничь в судорогах дома,
Люди похожи на трупы.
На крыс.
На плесень.
Из репродукторов желчно грохочет медь:
«Меньше страдания!» «Больше веселых песен!»
…Сердце не хочет ни биться,
Ни жить,
Ни петь.
С кем ты мечтал сражаться, дурак в квадрате?
Что доказал,
Доморощенный Дон-Кихот?
Лучше не возвращаться.
Довольно.
Хватит.
Ты уже сдох.
А мир без тебя живет.
…Он возвращается.
Съёженный.
Злой.
Усталый.
Чай наливает.
Тихо включает свет.
Смотрит в окно сквозь глухие, как боль, кварталы.
Плачет.
Молчит.
…И пишет Седьмой квартет.
Песня Озрика из спектакля “Голоса и флейты Эльсинора”
Не прельщаясь звоном стали
И набитым кошельком,
Осторожность мы впитали
С материнским молоком.
У Фортуны – старой стервы –
Не один в запасе кнут.
Жаль, что ты не будешь первым –
Но и в драке не сомнут.
Пусть другие громогласно
Делят должности и власть.
Наверху стоять опасно –
Сверху можно и упасть.
Мчится в битву статный воин,
Поднимая верный меч.
Пусть рискует головою –
Нам бы головы сберечь!
У меня не ноет сердце
В тяжких мыслях о войне –
Лучше дома отсидеться,
Отмолчаться в тишине.
Надевать доспех и шпоры,
Вшей кормить – напрасный труд.
Все растащат мародеры
И на рынке продадут.
Лучше тихо, сонно, чинно
Проводить свои года:
Есть сарай – и в нем скотина,
Погреб есть – и в нем еда.
Пусть вино горчит порою,
Пусть жена не ставит в грош…
Не ищи в себе героя –
И подольше проживешь.
* * *
Страшный здесь ветер – промозглый и гнилостный, гнет позвоночник в дугу,
Трезвый ли, пьяный ли, божией милостью – больше я так не могу.
Что там талдычат о чести, достоинстве?
В пекло терновый венец!
Только дурак поступает по совести,
Я поумнел, наконец.
Можно махать и мечами, и кружками, меряться силой в бою,
Но прорастает железными стружками правда сквозь душу мою.
Видишь, мальчишка, наивный и бешеный, как умирают мечты?
В мире, где топят, сжигают и вешают – сказки предельно просты.
Серые сумерки, черные полночи,
Тьмы непроглядной печать.
Я не просил ни поддержки, ни помощи,
Я научился молчать.
Черные, серые, серые, черные, воздух, увязший в грязи,
Что ж вы молчите, земные ученые, ЭТО увидев вблизи?
Чистые, мудрые, все испытавшие… как вам такое кино?
Что же вы скажете, совесть проспавшие?
А ничего.
Все равно.
Мы же, земляне, из этого выросли, памяти нашей не тронь!
…Жгут грамотеев, которых не вывезли,
Книги подбросив в огонь.
«Хочешь отведать меча, деревенщина?»
«Пива мне, старый дурак!»
…Где-то на дыбе под пытками женщина…
Как ее звали?
Никак.
«Вы обольстительны…»
«За преступления…»
«Быстро, кольчугу, хамло!»
Не прекращает планета движения, всем проигравшим назло.
Можно уйти в бунтари и отшельники, можно податься во власть,
Все мы лгуны, хвастуны и мошенники – лишь бы в толпе не упасть.
Можно забыть про заботы и чаянья,
Спрятаться в темном углу……
Только уже не услышит раскаянья мальчик на грязном полу.
Высятся крыши облезлого города, камни сочатся дождем.
Девочка, что же ты плачешь без повода – мы до рассвета уйдем.
Вместе прорвемся в большое и светлое…
Даже названия нет….
… И прерывает стрела арбалетная девушки робкий ответ.
Где вы – наставники, боги, спасители, рыцари и короли?
Где вы – слепые, забитые жители этой проклятой земли?
Умер сопляк, простофиля заласканный с мерзостной дрожью в ногах…
Кто я?
Я – зверь,
Искалеченный сказками о всемогущих богах.
Понял, герой исторической хроники?
Спи, напивайся да жри!…
Только стоят, ожидая, покойники – судьи мои – у двери.
Смотрят, глазами пустыми и страшными, из ледяной черноты.
Словно я – город с разбитыми башнями,
Там, у последней черты.
Вот и двойник – подкупает, куражится, с подлой судьбой заодно…
Я же тебя ненавидел, мне кажется…
Или себя?
Все равно.
Сгинь же ты пропадом, боль запредельная –
Смерть зажигает огни……
Над Арканаром звучит колыбельная.
Спи, дон Румата.
Усни.
* * *
Как чист и светел небосвод,
Как радует салют!
А то, что град порой идёт –
Смирись, гражданский люд!
Придет весна, блеснёт трава
Над грудой м…вых тел.
Забудем бранные слова
“На…т”, “ар..т”, “об…л”.
О чем здесь думать, господа?
Долой!
Вперёд!
Ату!
…На что идём?
Придём куда?
Где подведём черту?
“Блокада” – слово прошлых лет,
“Фашизм” – ему под стать.
Бл…ы — нет.
Ф…ма — нет.
Не жизнь – а благодать.
Построим зАмки и замкИ,
Решетки, стены, рвы…
Поверьте, очень не с руки
Ходить без головы!
Зачем терзать себя виной
И рваться на куски?
Нельзя в… назвать в…й?
Какие пустяки!
А зори здесь….
1.
Под окнами старой школы
Сквозь трепетный птичий звон
Играет фокстрот веселый
Надсаженный патефон.
Томит аромат сирени,
И купол небес лилов…
А двое идут, как тени –
Легко,
Не спеша,
Без слов…
Луна золотит аллею,
Горбом изогнулся мост,
Вода по краям светлеет
От ярких весенних звезд.
И в юной душе открыта
Для страстных признаний дверь…
“Ты будешь счастливой, Рита,
Ты только поверь,
Поверь!”
2.
На старой лесной заимке
Все тихо, как в детском сне:
Сметана в узорной крынке
И ходики на стене,
Блестит в туеске брусника,
Деревья шумят листвой…
А в горле саднит от крика,
Бесслезного, словно вой,
От горькой тоски звенящей,
От вечных дневных забот…
…А дождь все быстрей и чаще
По крыше тесовой бьет.
Туман расстелился ризой
У осени на груди…
“Ты будешь счастливой, Лиза –
Ты только пожди…
Пожди…”
3.
Здесь был монастырь когда-то,
Звучали колокола…
Ползет полоса заката,
Тягучая, как смола.
В сырых коридорах тихо,
За полем рокочет гром…
Девчушке, хлебнувшей лиха,
Сегодня приснится дом.
“Он будет красивый самый,
С зеленым резным крыльцом,
Там мама – живая мама! –
В обнимку с живым отцом… “
…И скажет святой в подвале
Со связкой ключей в горсти:
“Ты будешь счастливой, Галя.
Ты только расти,
Расти…”
4.
Подруги,
Стихи в тетрадке,
Ночного глухая тишь,
Свиданья на танцплощадке,
Букеты, ситро, матчиш.
Душе так легко, так сладко,
Кривится в усмешке рот…
И кто-то стоит украдкой
У самых твоих ворот:
Янтарная горечь взгляда,
Прямая, как нож, спина –
И все.
И других не надо.
Но эту любовь – до дна!
Скрипит в темноте ступенька,
За садом вздыхает медь:
“Ты будешь счастливой, Женька,
Ты только ответь,
Ответь!!”
5.
О счастье заснуть над книгой
В неполных семнадцать лет!
…А в домике за Немигой
Полночи не гаснет свет.
Все живы.
Но утро глянет
Кровавым зрачком в упор.
И встанут во мгле –
Майданек,
И Белжец.
И Собибор.
…Стаканы звенят тихонько,
Подбадривают в пути:
«Мазл тов!» «Молодчина, Сонька!»
«Майн фейгеле, не грусти!»
И только на миг в вагоне
Прорвется сквозь дымку сна:
«Ты будешь счастливой, Соня!
Ты только…»
И тишина.
Рисунки автора.
Александра Неронова
Композитор, режиссер музыкального театра-студии "Тенер", поэт и художник-график. Родилась в подмосковных Люберцах, всю жизнь живет в Москве, много путешествует автостопом, увлекается историей, любит железные дороги и заброшенные заводы. Не замужем, двое взрослых детей.