753 Views
* * *
Что вещало радио Германии
В тридцать девятом осенью?
“Внимание, внимание!
Лапшу вешаем и носим мы!”
Хрустальные люди ломались ли первыми?
Или – и разбившись, оставались цельными.
Как быть с пулями – дурами и стервами,
Как быть с крылато-прицельными,
Которые в любую минуту могут…
Лучше не думать об этом…
Как там, в Германии молились Богу
Антифашисты тем бабьим летом?..
Ядрённая угроза
Жили-были Ох и Ах
Посылали Землю нах
Град на грады посылали
Люди прятались в подвале
И всходили как цветы
Ах и Ох а вы скоты
Бог козлов отправит в ад
Аты-баты шах и мат
Закричали Ах и Ох
Бог для нас такой же лох
Мы испепелим его
Сатаной легко легко
Тополь точно долетит
Скажем что метеорит
Нашей угрожал стране
Нашей каке и броне
Ах и Ох и Ух и Эх
Слёзам слёзы смеху смех
Кнопка попкой села в грязь
Вера умерла смеясь
Смеху смех а злости злость
Жили-были на авось
Мы мычали как могли
Защищая честь Земли
* * *
Восьмидесятый день войны. Смотри итоги:
Вот бесконечность на дыбах и нолик.
Оскал осколков в доме дяди Коли.
Подслеповато шарит: где же ноги.
И кот персидский катится без лапок,
И хочется курить убитой Шурке,
И золотые рыбонки без шкурки,
Как звёздочки слетели стайкой на пол.
Альбомы фотографий и корзины,
И памперсы дебелой бабы Кати,
Она сама в неровно красном платье
Разорваны лежат у магазина.
Несутся танки, – ржавые консервы
Чтоб сгинуть и убить, пред тем, как сгинуть…
Врачи войны устало тянут спины:
“Кемарим до прилёта? Полночь? Первый?..”
* * *
Комплекс туризма бомбили,
Клумбы, автомобили,
Коробку, картонку, собачку,
Сан Саныча и водокачку.
Кровавая, дамочки, месса.
Киев, Харьков, Одесса…
Мой внутренний человек
Распорот от паха до век.
И шла я такая вся в платье
По Красной, горланила: “Хватит!”
В шлемах не богатыри
Пришли вставить штыри.
Долго крутили мне руки,
Вслушиваясь в хруста звуки.
Я не орала. Хрустела.
Хармсала рисовым телом.
В автозакутке тепло,
Только немного текло
По металлической кромке.
Я виновата ли в ломке
Белой и красной страны,
В которой мы не равны
Ни биссектрисой, ни боком.
Поэты гордятся ли сроком,
Сгодятся ль они – Богу в уши?
Кому коллективный стон нужен?
Пока я пишу, там бомбят
Песочницу, клумбу, котят…
* * *
Легка стальная ласточка сцеплений
Велосипеда “Юность” иль “Весна” –
Приветствие от прошлых поколений.
Я на рассвете – тёплая от сна
Взлетаю на седло и мчусь лугами
По колее, пугая добрых коз
И облаков сминая оригами
Стрелою кос.
И в кузове плетёном жмутся травы
Такие, что от запаха светло.
Низовья возле дальней переправы
Звучат по-стрекозиному пилой.
Как хорошо! Как обдувает ветер
Такое не бессмертное лицо!
Я сяду так, чтоб бачькя не заметил
На старое крыльцо.
Оно скрипит сквозь сон речитативом:
“За свежим молоком пора идти”!
И в зарослях мерещится Атилла
И простоит там жердью до пяти.
Но выйдет бачькя в красно-белых шрамах,
Протянет мне привычное ружьё…
Война. Нет “Юности”, весны… Над храмом –
Стальное вороньё.
* * *
Утро красит красным цветом
Кремль. Карамельно сладко
Наше золотое гетто.
Вытирает раны ваткой
Добрый доктор Айболит
И тихонько говорит
Возле Тихвинской иконы:
“Не ходи менять законы,
“Не убий” не говори
Или сдохнешь до зари.
Это – мира крематорий,
Это – вовсе не Москва.
Пей цианистый цикорий,
Чтобы вышла голова
За разумные пределы”.
Я не очень и хотела
Жить в таком большом раю,
Где больное правит тело,
И шпицрутены в строю,
Где отпетые уроды
Программируют уют
Обывателя: смерть, роды,
Хороводы, водка, брют,
Брадобрей по воскресеньям,
Восемь пачек чая в год,
Беломор без опасений,
Что вдруг кто-то не придёт.
Крематорий мира пашет…
Обывателю – паштет,
Два рулона, мыло, каша,
Липовый менталитет.
На лафет ложится тело,
А затем ещё одно.
Тело крепко прикипело,
Телу страшно и темно.
Рядом катится коляска
Эйзенштейна – рёв с огнём.
Нам корыта стало мало,
Мы Аляску заберём!
Мы поедем, мы помчимся,
Раскидаем мы лучи,
Недоеденные чипсы,
Тани битые мячи,
Саму Таню раскидаем,
На пацифике распнём!
Разметаем города-ё!
Атомным грозя конём,
Пукающим громко газом
(тем, что в сёлах наших нет)…
Мы достанем всех и разом
До косматых, ёпт, планет!
А потом сортир построим,
Наконец-то, тёплый пол…
Эх, мечты… Коровья Троя…
Не смешно. Опасно. Лол.
* * *
У царька лицо глаже многих поп.
У царька яйцо, толоконный лоб.
Ботулотоксин на конце иглы.
Сколь ужом не вейсь, а конец игры
Скоро. Скарабей, лапкой в бубен бьёт,
Лапкой в бубен бьёт: времени черёд –
И чертей нема! И вздохнёт страна,
Как издохнет змей, сука-сатана.
Губы он надул (губы в виде груш):
Ах, игруни, ах! Где победный туш!
Сколько мёртвых т/душ! И – на Мавзолей!
Но идёт молва, но стихи всё злей!
Но руда бурлит, скорбная руда…
…ах, когда, когда…
Дверь.
Звонок.
Удар
Рисунок: Мацей Свешевски (Польша)
Мио Гранд
Мила Ильина, москвичка. Окончила Литературный институт имени Горького, семинар Анатолия Приставкина. Работала редактором социально-патриотической телевизионной программы "Улица твоей судьбы" (эфир на канале ТВ Центр). Выступала со своими стихами в Московской филармонии имени Чайковского, в Доме композиторов, в Центре славянской письменности и культуры, в клубе православной молодёжи и других организациях. Сотрудничает с композиторами. Публикации: "Наш современник", "Фома", "Дружба народов", "Эхо Бога", "Поэтический альманах", "Textura", сборник рассказов для детей с ограниченными возможностями "В каждом человеке — солнце" и др. Пишет прозу и стихи. Увлекается живописью, рисованием и другими видами художественного творчества. Псевдоним Мио Гранд (фамилия предка и детско-юношеское прозвище).