474 Views
* * *
– Я ухожу на режим тишины.
– У нас в режиме уже полстраны.
– Молчания всегда словом полны.
– У моей луны нет второй стороны.
Тишина…
Неизвестность известью пачкает мозг,
В котором живёт мой маленький Босх.
Капает, капает, капает воск
На волшебника Оз.
Тишина…
В небе курят солдаты всех войн.
В небе буря, какой-то там сбой.
Первый ангел ищет гобой
Под Фавором-горой.
Я хочу быть с тобой.
Я хочу быть с тобой.
Тишина…
Стальные ежи II
В небе стальные ежи
И заводная синица.
Надо войну пережить
Лет на сто тридцать.
Сложенные этажи
Надо забросить на лица
И голубям предложить
Белое семя пшеницы.
Нужно носить не ножи,
А для вязальщицы спицы.
…надо, любимые, жить
и с горя стараться не спиться…
* * *
Купите металлического пса,
Умеющего есть живые розы,
В которых и нектары, и оса,
Шипы и росы.
Вас всё равно пошлют на танке на
Такую спецвойну, что вы умрёте
И выгнется от этого спина,
И тот – напротив,
Кто вас убьёт из пальца, из травы,
Погибнет сам, глаза закинув в небо,
И будет в этом столько синевы,
Так всё нелепо,
Что встанут из земли пра-пра-пра-пра,
И кинутся на горлышки орудий,
И будут долго плакать фельдшера,
Бинтуя груди
Воскресших, чтобы снова умереть,
Потомство непорочное спасая.
И будут биться волк, олень, медведь,
И девочка, и девочка босая
Отчаянно игрушечных собак
Прижмёт к себе и сгинет под обломком…
…мне в самый грязный хочется кабак
уйти и громко
читать стихи о мире и войне
отпетой пьяни с детскими глазами,
топить избыток истины в вине,
и чтоб сказали
мне эти общества огрызки: «Бей!
Ты – пёс из плюмбума, но всё же из металла!»
И я отвечу, стоя у дверей:
«Я всё сказала».
* * *
Идите мимо слов, поэты-подлецы,
Прогнувшиеся винтики Системы.
Да что там подлецы! Борцы – и те скопцы,
Способные на мнимость и на мемы.
Уехать и брюзжать, остаться и скрести
Пустые полки классиков надменных,
Которые за мир легли легко костьми
И были бы смелее современных
Поэтов-мудрецов, поэтов-удальцов,
Страдающих, как зеки на раздаче.
Ах, думал ль Мандельштам, как молодить лицо,
Как выпросить писательские дачи!
Я – тоже страус, трус в пустотищах цехов –
Чистилище латентных шарлатанов.
А Бродский уезжал лишь с томиком стихов
И с чемоданом, – Боже! – с чемоданом!
100/11
Сто дней… Из них – одиннадцать режима тишины.
А птица так поёт, как будто нет войны.
«Нет войны» – так можно.
«Нет войне» – нельзя.
Поймать, что ль, карася,
Раскрасить осторожно
И выучить попсе
По сводкам из газет.
А в средней полосе
Стреляют вверх друзья,
Решившие, что Бога тоже нет.
* * *
Над морем, выпучив глаза, летели звёзды иль снаряды,
Летели небеса назад, и бесы выли где-то рядом.
Разломан старый пирс, как хлеб, и соль по минам побережным
Струится… Замедляет бег последняя сестра – надежда.
А я всё жду, когда умрёт тиран святой земли, и вижу:
Мне заливают масло в рот, вонзают гвозди в горло трижды,
Смеётся солнечно толпа, идёт мороженщик лучистый…
На мне же – шутовской колпак и ясность мысли гимназиста.
Рисунок: Роб Гонсалвес (Канада)