400 Views
Riding a bus
translation from Russian by Victor Fet
I have an important mission:
back and forth every morning,
back and forth every day,
every evening from end to end
I ride, I ride the bus.
I have been entrusted with this since childhood,
since early childhood:
to check geometry of routes,
to take pictures of stops,
to remember drivers,
to record conversations,
to ride, to ride the bus.
I was convinced, I was convinced a long time ago:
no one rides the bus better than me,
no one knows how to close in space,
feeling the great cosmos above your head
until that sad moment of farewell,
when the movement stops
and I get off at the last stop.
I know I’m an extremist, an extremist,
I am the worst enemy of the state power,
because I give up everything
apart from my great mission—
to ride, every day
to ride the bus.
They told me it wouldn’t do me any good,
the doctor diagnosed me with a disorder,
the Autism Spectrum Disorder,
but you can’t scare me,
you won’t be able to subdue me,
and when I grow up I will definitely
fly away on my bus into space,
into outer space.
Physalia
translation from Russian by Victor Fet
A Portuguese man-of-war bravely loses itself in the sea.
The distance to the shore is thousand miles of adventurous plots
made of silence lit by the tropical sun,
by the luminescent plankton,
dotted with tracks of whales and icebergs,
traces of flying fish and dolphins,
traces of comets and constellations,
traces in a fading memory,
in the pattern of cracks in the ceiling
in the ward for the terminally ill
in the Borovsky District hospital
in July 1974.
Trial
translation from Russian by Victor Fet
Who will hold me in their arms when I fall down?
Who will wash the blood from my face?
Who will put me back on my feet when I stumble
(and I will definitely stumble)?
Who will put me in their will?
Who will put me in my will?
No, there never won’t be anything else.
Executioner, throw me in the water,
Throw me into the depths.
Leave me alone, don’t think about me
everything that has the right to life must sink.
After all, I’m not a sorcerer or a witch.
Fish will eat my eyes
the sand will swallow my bones,
the reeds will absorb my memory,
the willow will cry with my tears.
I open my eyes.
A prison cell is around me.
Light breaks through the window.
Walls and ceiling become transparent
slowly dissolve into the sky
and I fly after them.
Tell me, executioner, what if I don’t die?
What if I never die at all?
I wonder what it’s called
or am I really enchanted.
Алексей Караковский. Езда на автобусе
У меня важная миссия —
каждое утро туда-сюда,
каждый день туда-обратно,
Каждый вечер из конца в конец,
я езжу, я езжу на автобусе.
Мне поручено это с самого детства,
с самого раннего детства —
проверять геометрию маршрутов,
фотографировать остановки,
запоминать водителей,
записывать разговоры,
ездить, ездить на автобусе.
Я убедился, я давно убедился,
никто не ездит на автобусе лучше меня,
никто так не умеет замыкаться на пространстве,
чувствуя великий космос над головой
до той самой грустной минуты прощания,
когда движение прекращается,
и я выхожу на конечной остановке.
Я знаю, я экстремист, экстремист.
Я злейший враг государственной власти,
потому что я отказываюсь от всего,
кроме своей великой миссии —
ездить, каждый день ездить
на автобусе.
Мне говорили, это не доведёт до добра,
врач мне поставил расстройство,
расстройство аутистического спектра,
но вам не удастся меня запугать,
вам не удастся меня подчинить,
и когда я вырасту, я обязательно
улечу на своём автобусе в космос,
в открытый космос.
Алексей Караковский. Physalia
Португальский военный кораблик храбро теряется в море.
До берега тысяча миль авантюрных сюжетов
из тишины, освещённой тропическим солнцем,
люминисцентным планктоном,
испещрённой следами китов и айсбергов,
следами летающих рыб и дельфинов,
следами комет и созвездий,
следами в слабеющей памяти,
в рисунке трещин на потолке
в палате для умирающих
в боровской районной больнице
в июле 1974 года.
Алексей Караковский. Испытание
Кто поймает меня в объятия, когда я упаду вниз?
Кто смоет кровь с моего лица?
Кто поставит на ноги, когда я оступлюсь
(а я обязательно оступлюсь)?
Кто впишет меня в завещание?
Кто впишет меня в моё завещание?
Нет, ничего уже больше не будет.
Брось меня в воду, палач.
Брось меня в самую глубину.
Брось меня, не вспоминай обо мне —
всё, что имеет право на жизнь, должно утонуть.
В конце концов, я не колдун и не ведьма.
Рыбы съедят мои глаза,
песок поглотит мои кости,
прибрежный тростник впитает мою память,
ива заплачет моими слезами.
Я открываю глаза.
Вокруг тюремная камера.
Свет пробивается сквозь окно.
Стены и потолок становятся прозрачными,
медленно растворяются в небе,
и я улетаю вслед за ними.
Скажи мне, палач, вдруг я не умру?
Вдруг я вообще никогда не умру?
Интересно, как это называется,
или я и вправду заколдован.
Рисунок: Кандис Рожер (Франция)