496 Views
Портрет поэта в эпоху перемирия
В дедовской шляпе, презрительно хмур,
У него элегантно все, даже мат.
Он юнее юного — и поэт.
Соответственно строг и пытлив прищур
Портрета далеких лет.
У поэта пламя в сухих зрачках,
Он — позер, загадка для местных дам.
Вот — привыкшие к крови других людей
Руки — если не наемника, то врача,
В крайнем случае, мясника.
Поэт в интерьере — двери неотличимы от окон
(Ни одни, ни другие, увы, не выход).
Хочешь — рифмуй, хочешь — вой.
Потому что в его эпоху
Нет понятия «до войны», только «между войной и войной».
Краснее Марса лунки ногтей.
Запасайся впрок, а не хочешь — трать.
До начала инфляции, до инфлакса слов
Куплена поэтическая тетрадь.
Последний, юношеский портрет за полмесяца до стихов.
До начала военных дей…
Сон о Донбассе
Остались декорации страны.
Наложниц разбирают паханы.
Автобус полон, да не отъезжает.
Плакатов старых выцвели слова.
Убийства слаще, вяжет рот слюна.
Распятое белье родного края,
Где не-позорным не бывает столб,
Где пневмонией кончится озноб.
Играть в цивилизацию обрыдло.
Отжатая несчастная страна,
Несжатая чужая полоса.
Мутация мурла, потомки быдла-
И почему мне снится этот край?
Я в нем не родилась. Я в нем, считай,
И не бывала- в чем же суть побега?
Мне снится двор, где ни души окрест,
Где всей природы- побледневший лес
Да сукровица тающего снега.
И спа́су нет от сна. Кого спасу?
Я им чужая… Я ни сном, ни ду…
Нисномниду… что ныне, что когда-то.
От них я еле вырвалась сама…
На Google View — безглазые дома
И темные потеки интернатов.
Считалочка
(по картине Макса Эрнста «Дети, напуганные соловьем»)
Нарисованный, бдит на заборе чужом
Человечек с пенисом и ружьем.
в запустенье сады усыхает лоза
мобили
зация
мо
би
ли
за
На войну выезжает автобус веселый.
Перебежками проникают в школу
Дети, напуганные соловьем.
чет и нечет перелет недолет
наше имущество наперечет
куклы и зайцы
паяц и коза
эваку
ация
мо
би
ли
за
Школьный звонок, удар, разрыв.
Окопы на переучет закрыв,
Игроки рассаживаются у стола.
Пулька, пожалуй, что удалась.
функционер
генерал
стратег
эксперт
эрнсту не снился подобный сюжет
Сломан деревьев дух, тени падают ниц.
Тень выедает похлебку глазниц.
Фонарей павлиньи хвосты распускаются в радужных лужах.
Артобстрел на обед, «град» на ужин.
всякому городу всякий здесь волен
ехать остаться ли пригород полон
вздохами выпи и смехом совы
некому выполоть
не
ко
му
вы
Выбегаешь на выстрел и слышишь: «Это
Лишь соловей, привыкай, Джульетта».
Смерть паука
Умер безвременно похоронен
тебя еще не было насылает
из-под подушки
дурные сны
птицы боятся
его блесны
он для таких как ты непослушных
греет теплушки
что это теплушки?
педиапальпы в красной коробке
«Красной Москвы»
мамина девочка
папина умница
что ты там делаешь
море волнуется
дети играют
ты вечно одна
хрящики
хроника
слез и событий
сведены железы
щупальца вытянуты
пальцы и губы
тщательно вытереть
для поцелуев
кораблик без дна
кверху присосками
и коготками
сложен в мохнатое оригами
я положу кровопийце
под спинку
газетку
им же сплетенную сетку
рядом тонкую дудочку из стебелька
спи птицеед
пока
ты не жила в паучиной эпохе
спит он но кажется может проснуться
девочка что ты о времени знаешь
время с утра поедает детей
проснуться живым что родиться
если бы не дети…
«а дети под столом играют в кукол,
Мадо До
завязывая раненым бинты. «
«Хотят ли русские войны?»
Е. Евтушенко
нациям не нужна война не нужна война
это ясно
прекрасно
постмодерново
если бы не дети
вечно играют в войну
обрывают лапки и пестики
репетируют взрывы
заучивают марши
одним пальцем
по клавишам
накладывают
шины тишины на переломы
ломают судьбы кукол
когда же конец детским опасным играм
стыд и срам дети
мировая общественность клеймит
маленьких монстров
нет детским спальням
из которых
сочатся ужасы
переливаются
камушками калейдоскопа
это все дети
ни разу не взрослые
Жестокие времена
Даже утренний кофе
в пансионе жестоких времен
делает нас предателями
Рисунок: Рамона Ринг (Германия)