670 Views
* * *
Господи, оглянись: обрати свой взгляд на нас раньше срока —
Пусть человек человеку будет не волк, а квокка,
Пусть — не хищник, а сумчатое листожрущее.
Может быть, мы хоть так не порушим сущее.
Господи, поумерь наш пыл, поуменьши нам зубы, когти.
Ладно, пускай не квокка, но можно — хотя бы котик?
Мячиков ниспошли нам и вдоволь кошачьей мяты:
Не по чину грызня мурлычущим и мохнатым.
Господи, посмотри: нам страшно, нам больно, горько.
Пусть мы и псовые, только не волки — корги!
Дай нам улыбки до самых ухов и толстожопки:
Корги не множат убитых, раненых и сожжëнных.
Господи общемлекопитающий, Боже, Боже —
Мы без подмоги твоей не сдюжим уже, не сможем.
Чтобы зверью за нас не пришлось стыдиться,
Смилуйся. Усмири нас.
Пошли копытце.
Считалочка
В неком царстве NPC
Разделяли апельсин.
Эта долька — номер раз,
За десант и за спецназ.
Эта долька — номер два,
Невесëлая вдова.
Третья долька рвëтся в рот
За бездомных и сирот.
За четвëртой – едут в тыл
Уцелевшие коты.
Пять. Обломки и дыра —
Здесь стояла конура.
Долька шесть и долька семь —
Дом сложился и осел.
Восемь — всходят, как цветы,
Деревянные кресты.
Две последних — про запас,
Бронетрассер и фугас.
Раскричались NPC:
«Дайте, дайте апельсин!
За заслуги, по уму!»
Только косточки — кому?
Летел воробыш
Летел воробыш, пушная жопка,
Искал гнездилище и семена:
Под небом синим, над полем жëлтым,
Без наведения, координат.
Внизу, под пузом — толпа народу;
Себя бабахают и грохотят.
А он — свободный, а он — воробыш,
Неподотчëтное весны дитя.
Рычат и воют ручные громы,
Ручные молнии, ручной же град.
А тут — гляди-ка! — летит воробыш:
Залëтный пëрышковый иммигрант.
Плывëт по небу крылатой джонкой
Душонка птичкова, ничейный сын.
Летел воробыш, пушная жопка,
Из-под Воронежа на Черновцы.
Мать
— Слушай меня, — говорила мать.
— Со двора не думай даже и убегать.
А соседей наоборот не слушай:
Напоют тебе, а потом зад надерут и уши.
За забором-то всë в упадке, всë в дефиците,
Вот и зарятся на тюльпаны наши и гиацинты.
За калитку носу и не кажи:
Я сама тебя научу, что такое жизнь,
Чтоб снаружи не принесли какую белиберду…
Ты не хнычь мне и губы свои не дуй!
Опосля поймëшь: не нажил ещё ума.
Вот, играй! — и мать протянула игрушечный автомат.
Я стою с автоматом на клумбе из васильков и маков.
На заборе висит огромный плакат: «Не мамкай!»
Одинокие слëзы падают на цевьë.
Мне пора.
Я не знаю, когда увидимся.
Мать зовëт.
* * *
Лето в средненькой полосе.
Мир привычен и одинаков.
Где-то западней по шоссе
Из ветровок и анораков
Вырастают младенцы маков.
Как жить в мире, где бог стал сер?
Грязно-дымчатый дождь хлестнул
По согретым многоэтажкам.
Жуй приманку, лови блесну,
Свой мирок собирай на стяжки.
Жди, как бойни — безгласый бяшка.
Как жить в мире, где бог уснул?
Пыльный город насквозь промок.
Киснут души и киснут лица.
Через марево злой дымок
Виден с той стороны границы.
Не свихнуться бы и не спиться.
Как жить в мире, где бог — не бог?
Всë же истина — не в вине.
И не в пуле, а где-то между.
Белый цвет в полевом вьюне
Среди маков — как цвет надежды.
Не исчезнет — хоть бей, хоть режь ты.
Даже в мире, где бога нет.
Рисунок: Ода Иселин (Норвегия)