556 Views
Письмо нью-йоркскому другу
Милый друг филадельфийский и нью-йоркский,
что там носят? чудотворна ли икона?
Достоевского переводить на оркский
не возьмусь за недостатком лексикона.
И от Толкиена нынче мало толку,
мир не верует ни в бога, ни в героя;
я и Бродского подалее на полку
запихнул, а то, глядишь, открою,
и опять дохнут арктические вьюги,
взвоют Вагнером валькириевы своры
и засядут кровопийцы и ворюги
с дипломатами вести переговоры
о пространствах, аннексированных адом.
Дымом застит взгляд из зрительного зала;
мозг застыл и ничего не помнит, кроме
детства, где пирамидальный тополь
в криворожском бабушкином доме
возвышался над вишнёвым садом,
и автобус на Овидиополь
шёл с одесского автовокзала.
31 июля 2022
Август
Вот август наступил; но время тупит нас
об оселок судьбы, о кожаный ремень,
где клёкот новостей и Эвересты фраз,
вливающихся в уши каждый день,
коробят мозг; распарывают душу,
как бритва, лезвие, атóмный нож
у сумасшедшего в трясущихся руках,
где Галичем описанная вошь
царит на сумрачных материках
и опоясывает ледяную сушу
гигантским призраком Теночтитлана.
Ох, далеко забросила Светлана
языческий гадальный башмачок;
в ночи не унимается сверчок,
твердящий про скрывайся и молчи,
предшественник библейской саранчи.
Так августа сгоревшие останки
слагались в сны, пронизанные светом.
покуда Прагу занимали танки
одесским безмятежным детским летом,
где луч на воронцовском маяке
ждёт караваны южного ленд-лиза
от кромки Ойкумены вдалеке,
на северном краю Карадениза.
1 августа 2022
Страница
Стих — порожденье книжки записной,
внутри её координатных сеток
он, как дыхание, всегда со мной
предсуществует за пространством клеток.
А строчками линованными мне
писать всегда неловко: в их длине
таится приглашение лукаво
заполнить бланк, меж линий втиснуть речь,
длиной строки просторы пересечь,
пройти весь материк слева направо,
где под ногами — ледяная глина,
от Бреста добрести до Сахалина,
на новую строку переместиться,
как пишущей машинки бегунок,
и заново пуститься на восток.
Но клетчатая дивная страница
нас возвращает к той игре, где мы,
в сибирских днях застряв среди зимы,
на арифметике, в четвёртом или третьем,
топили крейсеры в морском бою,
гордясь своей страною и столетьем.
Я рисовал историю мою:
там крестиков и ноликов гурьба
участников её обозначала:
и ноль правителя, и крест раба;
и лист мой был расчерчен от начала
и до конца. Но умное перо
всё в тех же школьных клетках рисовало
и аз, и юс, и веди, и добро,
и амперсанд, и альфу, и омегу,
и по имперскому чертило снегу
мой первый, но отважный перевод,
мой текст, непредусмотренный программой,
где дух, я думаю, витал тот самый:
из книги Бытия над тьмою вод.
Так складывались строки несерьёзно,
и солнечно им было, и морозно,
и рифма рифму зацепляла плотно,
передвигаясь, как речной паром;
и Пушкин с Маяковским, беззаботно
перекликаясь, сосуществовали,
и карандаш с резинкою в пенале
мирился с ручкой и стальным пером.
Так вот откуда сила наших фраз:
их пестует незыблемое детство;
поэзия — единственное средство,
пока ещё доступное для нас,
туда вернуться, выучив уроки,
с кусочком мела снова встать к доске,
и вывести на новом языке
ещё несуществующие строки.
2 августа 2022
Баллада
Уходит эпоха, как след на песке,
и всё это видно в таком далеке,
что впору с сынами Эола
отыскивать формы глагола
на греческом и на латыни
среди бесконечной пустыни.
Отсюда одна только тема видна,
как ныне сбирается сам сатана
с вальпургиевым легионом
скакать по полям опалённым,
но чуда Христова в Гадарской стране
никто не увидит на этой войне.
И псы фараоновы сходят с ума,
и их извергает геенна сама,
они пустотелы и бодры:
их тьмы, легионы, леодры;
за ними фертштееров верных тьмы тем
выходят из мрака пещерных систем.
Их мозг распирает трусливая спесь,
и мир наполняет горючая взвесь,
смесь Молотова-Риббентропа;
во сне догорает Европа,
но взгляды отводятся мрачно,
и молвят: «не всё однозначно».
Чьё страстное слово взорвёт забытьё?
Кто вырвет из камня и меч, и копьё?
Праща поразит исполина
иль меткий удар джавелина?
И мерзкое марево ада
прорвёт ли простая баллада?
2 августа 2022
Ночное небо
Илье Колмановскому
Сквозит через осколки неба
под грустным взглядом Джеймса Уэбба
немолчный хор ночных светил,
лежавших в бардачке у Бога:
их нынче чрезвычайно много.
Моста понтонного настил
и взрыв осколочной гранаты
на существуют в их мирах.
они ни в чем не виноваты,
их дух высок, их путь молочен,
и пикниками у обочин
они развеивают прах
таких, как мы, планет унылых,
но повлиять на нас не в силах
в границах Азий и Европ
ни томы Гоббса или Локка,
ни телескоп, ни гороскоп,
ни даже голый землекоп,
подземный житель всех земель,
модель успешного морлока
из будущих небесных стран.
Войди в воздушный океан,
чтоб лучше видеть нашу цель
да палантир Илона Маска
відрегулюй мені, будь ласка.
2 августа 2022
Тростник
«Потом напишешь ты. Сначала всё прочти,»
сказал мудрец; и верно, мы читали
на не напрасно пройденном пути
всё, что хотели и о чём мечтали.
Прочли не всё, но дело же не в этом:
покуда тьма сгущается над светом,
смысл прежних слов стирается, а новый
ещё не найден. Ныне каждый миг
в печи безвременья сжигает горы книг.
Когда-то в древние эпохи мне
мой стилос дал арундо тростниковый,
и флейту он же дал, и в них моя природа,
а ведь другой у нас и не было и нет,
и кажется, она погибла на войне —
но я уже давно провёл немало лет
в сухих горах у крепости Нимрода,
там видно с козьей тропочки, со склона:
у родников, неопытен и нищ,
растёт иной язык от прежних корневищ
в пустыне на руинах Вавилона.
3 августа 2022
Ханаан
По краю неизученного мира
мы плыли на восток вдоль берега до Тира,
когда там царствовал Хирам,
ливанский кедр везли в страну отцов,
где ремонтировали храм
и воздвигалось множество дворцов.
Мы со стихиею боролись злою,
могли погибнуть каждый час,
но кедры пахли весело для нас
своей божественной смолою.
Читай на обороте портолана
(старинная береговая карта;
их продают в святилище Мелькарта):
там нет уже ни гота, ни алана,
и Рим ушел, и нету Цареграда,
но ясно вижу я издалека,
что поднялась иная сила,
и адским кораблям поставлена преграда,
где плакала над сыном мать Ахилла.
на дальнем острове Левка.
Там, видимый до горизонта,
поднялся вал разгневанного Понта,
разрушен Карфаген, и ветер носит прах.
Нам снятся войн обугленные лики
на побережии безводной Мармарики,
где не было царицы Таиах,
но помят имя Соломона.
Уехали вандалы и сефарды,
но кто-то там ещё играет в нарды
и бросил в чай щепотку кардамона.
3 августа 2022
Пусть
Пусть не позорно онеметь
по-русски в страшную годину,
когда с лица земли стереть
Россия хочет Украину,
но я умолкнуть не могу,
мои слова в надёжном месте,
я их не уступлю врагу
свободы, совести и чести.
Покуда тьма объемлет свет,
мои уста не замолчали,
здесь выбора иного нет
и, верно, не было в начале.
4 августа 2022
Сегодня
Сегодня не молчи: безумная тоска
не властна царствовать над тканью языка;
язык не равен подлому народу,
давно продавшему и совесть, и свободу
за иллюзорный хлеб, за кровь чужих детей,
за сладкий опиум имперских новостей.
Империя мертва. Но твой язык в тебе;
ты властелин его в сегодняшней судьбе;
как медную латынь, храни, что дал Господь,
что впитано, не отвергай уныло:
в твоих словах — божественная сила,
способная врага перебороть
в любом краю, на каждой грани света;
косноязычие есть дьявольская мета;
метафизическое бытиё
уже не их – а наше и твоё.
6 августа 2022
Пустыня
Единственные верные слова
и рифмы найдены до нас; но ныне
они летят в нахлынувшей пустыне,
как некие былые существа.
Их лёт подённый краток и жесток;
тела их бьются в ветровой щиток;
и память всходит звёздными путями
для многих, кто пустыню пересёк.
Слова мои сливаются в октаву,
хотя и рифма метит наугад,
петляя между каменных громад,
как где-то в Заилийском Алатау
безумных сорок лет тому назад
я шёл тропой таинственной и южной,
и цель моя тогда казалась нужной,
и я не знал, что шел дорогой в ад.
Но рухнули события, и страны
ушли в платоновские котлованы,
где царствуют адепты новой веры,
степей новороссийских палачи,
чьи души мёртвые разбросаны в ночи,
как огоньки месторождений серы,
как пламя от урановой свечи,
видны в артиллерийские экраны.
Так где же разорвать маршрут проклятый?
в каком краю припасть к живой воде,
пусть замутнённой и солоноватой?
Мне говорят, что далее – нигде,
и никакими нашими судьбами;
вниз по ущелью виден океан.
Но тех, кто продолжает быть рабами,
пустыня не пускает в Ханаан.
6 августа 2022
Работа
Работа не кончается сегодня;
к любой эпохе, перешедшей в прах,
приложена инструкция Господня
на древнеевропейских языках;
пытаются уже в который раз
её понять до нас и после нас.
Читать её, увы — невероятный,
огромный и неповторимый труд;
возможно, буквы вовсе не умрут,
но смысл утратился от многократной
эксплуатации весов и мер,
от призрачных и истончённых вер.
Страницы дней прозрачны и жестоки;
их плохо разбираемые строки
доносятся из-под эпох проклятых,
смываются азовскою волной
на берегу, где всё ещё со мной
неизданные сны шестидесятых.
6 августа 2022
Рисунок: Кори Брикли (США)
Виктор Фет
Родился в Кривом Роге (Украина), вырос в новосибирском Академгородке, окончил НГУ, работал в заповедниках Туркмении. С 1988 в США, с 1995 преподаëт биологию в Университете Маршалла (Западная Виргиния). Автор, переводчик и редактор научных статей и книг по зоологии, эволюции, истории науки. Член редколлегии журнала «Мосты», корреспондент журнала «Литературный европеец» (Франкфурт, Германия) в США. Более 100 стихотворных публикаций в периодике США и Германии. Редактор-консультант издательства Evertype (Шотландия) по переводу Льюиса Кэрролла на новые языки. Автор шести книг стихов, статей по творчеству Кэрролла, Набокова, Евгения Шварца. Составитель сборников «День русской зарубежной поэзии» (Франкфурт, 2019-2022).