502 Views
Волшебник города 404
По дороге из желтого кирпича,
Не оглядываясь, словно Лот из Содома,
Еле бедные ноги свои волоча,
Ковыляет страшила, растерявший солому.
Он не помнит, какой теперь день недели,
Он бежал из больницы закрытого типа,
У него следы от уколов на теле,
Его мозг в состоянии жесточайшего трипа…
И сознанье Страшилы все шире и шире
И в него проникает призывно и властно:
Волшебник города 404 –
Великий и ужасный!
На каждом шагу невеселая туса.
На Страшилу все косятся как на иностранца.
На улицах чурки Урфина Джюса
Танцуют свои деревянные танцы.
Железный Дровосек возглавляет ЧК.
Трусливый Лев при нем всего лишь мелкая сошка.
А погреться в подземке – ищи дурака! –
Там на входе трехголовый цербер Тотошка.
Ведь с тех пор, как Бастинду замочили в сортире,
В метро стало ездить небезопасно…
Волшебник города 404 –
Великий и ужасный!…
Страшила приходит в себя в борделе.
Кокаин на столе, зеркала на стенах.
Он с трудом узнает эту женщину в теле
На поношенных серебряных лабутенах.
Прихватив с собой содержимое бара,
они под градом пуль выбегают на крышу
И садятся в корзину воздушного шара
И взлетают все выше и выше и выше…
А внизу, словно эхо в оставленном мире,
Звучит многократное единогласно:
Волшебник города 404 –
Великий и ужасный!…
Вечные спутники Марса
По руинам и пеплу тридевятого царства
На скелетах коней сквозь пурпурный туман
Скачут Фобос и Деймос — вечные спутники Марса
И надменно и сухо трещит полковой барабан
Стенограммы их снов вызывают кровавые ливни
Леденящие взгляды выводят приборы из строя
Сотни мертвых голов непрерывно транслируют гимны
С неба медленно капают ржавые звезды героев
Дорожают изделия из древесины и цинка
Средь могильных холмов одинокая бродит гармонь
То ли реквием Вагнера, то ли калинка — малинка
Ставит чайник кладбищенский сторож на Вечный огонь
Только лежа на рельсах возможен катарсис
Сколько в небо не целься — там все белый свет
Просто Фобос и Деймос -вечные спутники Марса
А на Марсе жизни, тоже, видимо — нет.
Школа Загнанной в угол Овцы
С детства помню ожесточенные споры,
исполненные амбиций:
Кто сильнее, Брюс Ли или Чак Норрис?
Каратэ или джиу-джитсу?
Жизнь расставила точки, закрыла тему
Мы узнали, что существует
Совершенная боевая система,
Пред которой трусливо пасуют
Каратисты, боксеры и даже борцы
Пораскинь-ка мозгами, Гугл –
Школа Загнанной в угол овцы
Загнанной в угол.
Это не октагон, не татами, не ринг,
Здесь бойцы с головой не дружат,
Здесь учитель один – первородный инстинкт,
Вызывающий ужас.
Безобразны, но в то же время красивы
Все детали этой машины
Ни Дзигоро Кано, ни сектант Уэсиба
Не достигли подобной вершины.
Пробирает похлеще энергии ци,
смертоноснее рыбы фугу
Школа Загнанной в угол овцы
Загнанной в угол.
Если вы не знакомы еще с палачом,
Вам расскажут топор и катана,
Как на плахе сенсей Емельян Пугачев
Удостоился высшего дана,
Несмотря на стремленье пойти до конца,
Не хватило критической массы,
Но когда из груди вырывают сердца
В них пульсирует пепел Клааса.
Это чувствуют те, кто строит дворцы,
Конвертируя нефть, газ и уголь
Школа Загнанной в угол Овцы
Загнанной в угол
Песенка упырей
Светит солнышко, и травка — зеленеет,
А у нас: меньше света, больше Кафки
И эффекта красных глаз
Меньше жизни, больше тлена
В идеале, чтобы в коме
Черный чай с гематогеном
Черной ночью, в черном доме
Тишина, и в ней дитятя
шепчем мертвыми устами:
Расскажи нам, тятя, тятя:
как мы упырями стали?
За кладбищенской оградой
Нас все время сторонятся
Нам как будто бы не рады
Нас не любят, нас боятся
Это тяжкое проклятье
Мы традицией назвали
Расскажи нам тятя, тятя:
Как мы упырями стали?
Только в редкие моменты
Мы выходим из могилы
Носим донорские ленты
Там, где раньше сердце было
Сумрак был у нас украден
Мы его отвоевали
Расскажи нам тятя, тятя:
Как мы упырями стали?
* * *
Неволя злится с голодухи,
Звеня обрывками оков,
Опальный принц и нищий духом
Бежали ночью с рудников,
Где совесть вечный арестант
Уже не в первом поколении,
И над бараком транспарант:
“Храните гордое терпенье!”,
И Александр Сергеич Пушкин
Заходит в местный “военторг”,
Кричит, приобретая “пушку:
“Я – эфиоп, какой восторг!”
Об этом не напишет пресса,
Что, пробуждая чувства лирой,
Он все же завалил Дантеса
Весной. На берегу Салгира.
Рисунок: Аннета Вильянуэва (Филиппины)
Александр Кравненко
Ялтинский музыкант, актёр, организатор культурных событий. Лидер рок-группы "Херес Янг", существующей более тридцати лет. В 90-х годах прожил несколько лет в Москве, где был известен как Саша Крымский, и до сих пор находятся люди, которые помнят этот псевдоним.