474 Views
* * *
Я провожу тебя ещё немного –
Вон до того замшелого пенька.
Капустницы садятся на дорогу,
Чтоб пить из лужи облака.
А что за пень? Красивый, старый ясень
Рос тут лет сто, не думая стареть.
И вот какой то странный дядя Вася
Решил, что он порвёт энергосеть.
Срубил его, и долго, очень долго
Шептали ветки, соком исходя,
И серая бежала перепёлка,
Чтоб спрятаться под ясень от дождя.
И облака за ясенную гриву,
Не уцепившись, ринулись бежать.
И речка, удивлённо и пугливо
Не знала, что теперь ей отражать.
Всё это сделал сраный дядя Вася
И взялся упоительно за слом.
Он и забор поганый свой покрасил,
Чтобы не гармонировать с селом.
Да ладно он. Теперь мы поболтаем,
Необъясним природы переплут.
Хотя смотри, пень снова зарастает,
А дядю Васю дети в печь несут…
А завтра наступает новый август,
Не тормозя и вовсе не боясь.
Уверенный, что всё ж земля осталась,
Где нет таких вот чутких дядей Вась.
Техника сграффито
Господи, как мы бежали.
Не чуя ног. Но, хотя бы, все вместе.
Я бросила всё. Собаку, квартиру.
Спрятала в лифчик прабабушкин крестик
с перегородчатой эмалью.
На золотом.
Бросила всё, как тяжёлые гири.
Осталась, как будто в исподнем и неродном.
Как мы бежали.
После недель в подвале.
В машину садится нельзя.
Вон их сколько развороченных взрывами.
Они стоят на обочине, и из некоторых
Ещё идёт дым.
и пахнет горящим не то человечьим, не то черносливами.
Машины похожи на печи,
И мы тащимся, мимо идём.
И я подбираю с земли тарелочку
Синюю – я керамист, и я помню об этом
Ещё.
Техника сграффито.
Белая Птица на синей глазури летит в облака.
Я подбираю тарелочку, повторяя молитву:
Вымесить, раскатать,
Слепить. Высушить.
Обжиг. Ангоб. Обжиг.
Выцарапать. Глазурь.
Обжиг. Ожог. Души.
Я иду по обочине.
Я держу тарелочку.
Кто-то ведь из неё ел,
Ведь захватил с собой в машину,
Унося из горящей квартиры.
Ведь эта вещь дорога
Была между прочим, да,
Какому-то человеку.
Бывшему человеку.
Бывшему человеку, который пропал в той машине,
Под автоматной очередью.
О Господи.
Обжиг.
Потом же рисуй, что захочешь.
И процарапывай по наброску.
Это не называется боль.
Это техника сграффито.
Господи, новую глину возьми.
Глины полно по ямкам, по речкам, по выбоинам.
Глины полно теперь, меси её, сколько треба.
Сделай из нас птичек, коников. Свисти из нас.
Делай нам больно стеками, лесками, ножичками.
Пускай в небо.
Только живыми оставь.
Правь нас.
Господи, воля твоя.
Это не боль. Это техника сграффито.
* * *
Когда дожав и оклики, и ноты,
Приходит ночь, пустотами звеня,
Тебя я в шкаф повешу
Между шмоток.
Ты – прошлое. Отклейся от меня.
Душа войны младенчески-жестока,
Но мать её такою родила.
Пошепчемся без аута и шока
Ведь я сжилась, что выжжена дотла.
И ты привыкнешь. С юмором и с толком,
Переживём амбец мы и фуфло.
Вот между моим бархатом и шёлком
Висит твоё родное камуфло.
А мне не больно и своеобычно.
Я говорю: “Пожалуйста, уйди”.
Так дети под сосной хоронят птичку,
В лист лопуха ее принарядив.
Сгрудились стайкой, ей постельку стелят:
Чертополошный пух, хвоя, зола…
Уже зарыв её, как будто верят,
Что птичка до конца не умерла.
* * *
Наступай же дитя на грабельки.
Наступай, не было жаль
Мамке-Родине ну ни капельки
Ни одного малыша.
Верь, ничего звездатого
Нас не ждёт впереди,
Но если ты научился ходить по канату, то
По земле уже не ходи.
И когда ты поймёшь, мой маленький,
Что весь мир – это лишь окоём
Что он только детские грабельки,
перевернутые вверх остриём,
И мы все наступали на них,
Чтоб получить по лбу.
Пожалей меня. Не вини меня.
Не смеши судьбу,
Что будешь другим, окорябаешь бок,
И дальше – как по доске.
Фатум наш – детские грабельки и совок,
Кем-то брошенные в песке,
И чтоб совладать с планами,
Боль победы всегда тупа.
Наступай на них,
Наступай на них,
Наступай на них,
Наступай.
* * *
Что же вам не живётся, придумали долг и честь,
Государства, язык, хороший, плохой, кривой.
Вот там пропадает народ, какой ни есть
Родимый народец, такой же, как мы, живой.
Важны лишь только мифические нули
И то, о чём договариваются короли.
В одном королевстве погань взялась за власть
И недовольны все, как один, но никто не крут.
И Карл говорит: “Людовик, давай сейчас
Типа организуем им страшный суд.
Пусть они все неожиданно вдруг поймут,
Что это ещё не смола, а садовый вар.
Устроим им очередной холивар,
Им будет некогда нас волочить на суд.
Будут у них заперты гневом рты,
А голод их сделает агнцами на года”.
“Да”, – говорит Людовик, – “Мы назовёмся “орда”.
А ты сам придумай, как назовёшься ты.
Только ты настращай их до смерти, но любя,
Что у нас, например, завёлся немелкий бес.
Ну и пообещай им что-нибудь от себя.
Скажем, так: кто победит, тот ферзь!”
Побежали по нищим дорогам маленькие гонцы
И в дома, где от пьянки тихо сдыхали сыны,
Запустили слухи, что их отцы –
Подлецы, по словам подлецов из соседней страны,
И что те обещали из юбок их жён занавесок нашить,
А доченек в омуток.
И вот бедный народец Карла понял, как надо жить.
И кто-то запряг каток.
Да разве они позволят, чтобы страдали вожди?
И не замечали, что хлеба в лабазах нет,
И что в дырявые крыши заливают дожди,
И что надо же даже голыми дать подлецам ответ.
Они же все вовсе не подлецы, а волей чужой
Близкие, ро́дные.
Пешки, солдатики,
Вечная тема, связанная с душой.
Холёные пальчики двигают ими. Кровавые мальчики плачут.
Города в гари и дыме.
Дети кричат голодные.
Такой у войны регламент:
Были бы люди заняты.
А младенцев в страшное время
Называйте Карлами или Людовиками. А эти, где-то за городом,
В очень секретных местах
Сидя вдвоем за одною сырной тарелкой
Пили полусухое
И требовали перестать
Ровно в два пополудни
Будить их от сытого сна
Начавшейся перестрелкой.
Рисунок: Стефано Бессони (Италия)
Екатерина Блынская
Родилась в Москве в 1979 году. В 1998 окончила Театральную мастерскую Ролана Быкова, работала в театре. В 2005 году окончила Экономико-гуманитарный институт, юридический факультет (гражданское право). С 2010 года жила в Сибири, в шахтёрском посёлке Тайжина, работала в газете «Время и жизнь» в Кемеровской области (г. Осинники), но в 2013 году вернулась в Москву. В 2017 году окончила Высшие Литературные Курсы в Литературном институте им. Горького (семинар С. С. Арутюнова, поэзия). Публикуется с 1999 года. Первая публикация – в газете «Галерея» (Москва, 1999). Автор четырёх книг стихов: «Боязнь паденья» (Москва: Норма, 2001), «Закон несложный» (Москва: ЭРА, 2002), «Святослово» (Новокузнецк: Союз Писателей, 2012), «Всё забудь» (Москва: Вест-Консалтинг, 2017). С 2016 года член Союза Писателей XXI века, член Союза Писателей Кузбасса.