401 Views
Утро начала войны
Просыпаешься однажды —
А на стенке-то ружьё.
Был томим духовной жаждой,
А теперь не до неё.
Что болело, что горело,
Что зависит от меня —
Вы мне только будьте целы,
Остальное все фигня.
Избегая адской пещи,
Милый друг тяжёлых лет,
Удержись за просто вещи,
Неизменные как свет.
Вот он чайник, полный чаю.
А в бутылке — и не чай.
Ничего не обещая,
Если сможешь — приезжай.
На кровати — одеяло,
А на вешалке — пальто,
Потому что всё пропало,
Но осталось кое-что.
Просто поговорить
Господи, каждый справляется с жизнью своею как может.
Это ведь так понятно, и Сам Ты знаешь, мой Боже,
Ты ведь и Сам сражался со всякой работой-заботой,
С разными дураками, говорившими — эй, да что ты?
И со своими присными — порой они хуже чем черти,
И со судом неправедным, и с непреклонной смертью.
Вот ведь у всех кредиты, хромое здоровье,
Дети и звери болеют, проблемы с любовью
(Ох уж любовь, главный дар Твой и главное горе!)
А ведь еще и работа, и тоска по тёплому морю,
А и не пишется книга, и тоскует старая мама,
И трудно купить атаракс, и сын — подросток упрямый,
И надо чинить очки, и надо идти к зубному,
Стойко идти по жизни от облома к другому облому,
Раз уж родился — держись и поставь себе нота-бене:
Так-то сладка эта жизнь, но она и горька не мене.
Будет любовь и горы, будут и горы горя,
Надо бы всё примирить, но оно не выйдет не споря,
С Тобою не споря.
Так отчего же нам, людям, из которых старается каждый,
Может прийти идея, может проснуться жажда
Сделать другому больнее, жахнуть с размаха,
Подсечь на коротком пути из праха ко праху?
В день, когда началась восьмидесятая мировая,
Я вопрошаю — зачем? А Ты говоришь — не знаю.
Всякому ведь, казалось бы, потребна сущая малость!
Вот тебе то, что осталось, когда тебя не осталось.
Стисни в кармане камешек, ключ от земного дома.
Спасибо этому дому. Пойдём теперь к другому.
Колыбельная для тревожного ёжика
Ежик свёрнут калачом,
Спит и плачет ни о чем.
Очень ежику тревожно,
Сны и то смотреть не можно,
Чтобы были эти сны
Без печали и войны.
А чего война войнит?
Вот же, братцы, факинг шит!
Дождик с неба кап-кап-кап.
Ходит в море древний краб.
Он давно тут обретался,
Он такого навидался!
Столько трупов повстречал,
С каждым честно помолчал:
Ты откуда, морячок?
На тебе какой значок,
Что за землю вспомнил ты
На пороге темноты?
Для чего свой дом оставил,
Для чего война без правил,
Для чего ты был дурак —
Ради правды или как?
Ладно, ладно, морячок,
Ты молчок – и я молчок:
Ты ушел своим путём,
Всё проходит, мы идём,
Всё проходит, все пройдет,
Гаснет мир из рода в род,
А потом опять засветит,
Будут яблоки и дети,
Всё поймем и всё расскажем,
Сказки, песни, смерти даже:
Кто себя до дня хранит,
Тот полезных снов наснит.
Крабик, скушав всех на дне,
Поминает их во сне,
Ёж, в кулек свернувшись туже,
Посчитавши всех овец,
Спит иголками наружу
(вот и молодец!)
Бог на небе, ёж внизу,
Переждем дай Бог грозу,
Над землей большая плошка
Опрокинутой воды.
Спит клубочком теплый ёжка
Под лучом своей звезды.
Кто нас любит, кто в нас верит,
Кто-то ласково измерит
Наши жизни и пути,
Значит, спи и не грусти.
Флейточка-скрипочка
Эй, музыкантишка, толку
Будет с тебя в эти дни?
Флейточка-скрипочка смолкнут,
Нынче без силы они.
Проку с дуделок-свистелок
Там, куда метит фугас.
Жемчуг чудовищно мелок,
Что же с ним делать сейчас?
Глухо захлопнется небо
В ночь среди белого дня,
Просят голодные хлеба —
Нету его у меня.
В небе комета Галлея.
Я на скамейке сижу.
Делаю то, что умею —
В бусики жемчуг вяжу.
В бусики, деткам играться,
Как перестанут бомбить —
Может, и стоит стараться,
Где-то кого-то любить.
Флейточка-скрипочка скажут,
Слепенькие сторожа,
То, что не сказано даже,
То, что острее ножа.
Флейточки-скрипочки хватит
Хоть на декаду, на пять —
Чтобы успеть подышати,
Чтобы успеть рассказать.
Всё мы увидим, запомним,
Всё сохраним для живых —
С флейточкой-скрипочкой тёмно,
Но ведь темнее без них.
Колыбельная для птички Еши
Маленькая птица
На большой войне,
Что тебе приснится
В кратком тихом сне?
Золотое поле,
В поле колеи,
Всё покой и воля,
Все они твои.
На небесной мессе
В синь звенит зенит,
И платан в Одессе
Листьями шумит.
Птичка-невеличка,
Яркий хохолок,
Что расскажет птичка —
Всё услышит Бог.
Что она увидит —
Всё запомнит Он,
Кто её обидит —
Тот с позором выйдет,
Не допущен в сон.
Кто рассвет пророчит
На изломе дня,
Кто идёт по ночи,
Звёздами звеня,
За одну монетку
Птичек двух купить
И, открывши клетку,
Тихо отпустить
По тот край печали,
В несожженный сад,
Лишь бы вы звучали,
Песней возвещали —
Не всесилен ад.
Шрамом станет рана,
Перья отрастут,
В Киеве каштаны
Листьями пойдут.
Воздух тянет серой,
Но во сне поёт
Маленькая вера,
Песенка без нот:
Будет Украина,
И платан старинный
Будет расцветать,
Будет где летать.
Одноминутка классики
И травка будет в свой черёд,
И даже солнышко блестит.
Но чей-то Град зачем-то прёт,
С войною в сени к нам летит.
— Вы кто, несчастные юнцы,
Зачем вы здесь, что вас ведёт?
— Мы молодой войны гонцы,
Она нас выслала вперёд!
Ей две неделечки сейчас,
А жрёт и срёт — ебёна мать!
Она с зубами родилась,
Она подменышам под стать —
Слыхали сказки про троллят?
Есть время разгребать дерьмо,
Есть просто время-камнепад…
…Неужто ж я? Оно ж само.
Дорожный псаломчик
А ведь как было просто — скататься в Киев к друзьям.
А потом они к нам, а весной все вместе в Сантьяго…
Застегнулся наш мир на молнию по краям,
В темноте переноски собачка скулит, бедняга.
Кто сажает деревья, а кто взрывает дома,
Голос первых под крики вторых уже еле слышен.
Мы напишем про тех и других, не сойдя с ума,
Когда книги опять станут нужными — всё напишем.
Бога ради, двигайся, перегоняй беду —
На каком бишь пароме, поезде, пароходе
Ты глядишь на далекую горькую ту звезду,
На которую я гляжу, и время уходит.
Наше время несётся потоком к этой звезде,
Заворачивается смерчем, кроет разливом…
Ещё встретимся все, на Крещатике или где,
Только будьте мне живы, будь ласка, будьте мне живы.
Wishful thinking
Какая-то украинская Саманта Смит
По имени например Оксана Коваленко
Еще верящая что люди все в целом нормальные,
Ну, если не спятили, и в целом хотят нормального —
Гулять, обниматься, учиться, плясать, рисовать картинки,
И на речку, и собаку завести, а еще и рыбок —
Пишет письмо: здравствуй, дяденька Путин.
Ты взаправду хочешь нас всех убить?
Но зачем? Чтобы что? Чтобы сел на престол
Какой-нибудь твой чёрный полковник в усах,
Чтобы папа мой вынул из сарая ружьё,
Чтобы мама брусчаткой запаслась, керосином,
Чтобы старая бабушка взяла старые вилы,
Чтобы полковника тоже убили?
Его же никто тут ни за что не полюбит,
А у тебя нет столько солдатиков, чтоб они всё шагали, шагали,
Ни о чем не спрашивая, стреляли из стрелялок,
Убивали и мёрли, убивали и мёрли еще лет десять…
Они, конечно, сволочи, но могли бы быть люди.
Неужели ты просто любишь, когда убивают?
Может, проще будет самому застрелиться,
Если уж тебе так нравится смерть?
Ответь, дяденька Путин: ты взаправду чудовище —
И таких вас там много, и все с тобою согласные,
Или я просто чего-то не понимаю по юности,
И все это сон, и мы скоро проснемся,
И дом мой на месте, и подружка моя из Питера,
Как обещала, приедет в гости в июне?
И пресс-секретарь, прочитавши письмо,
Которого, разумеется, адресат не увидит,
Садится и пишет в ответ: не грусти,
Дорогая Ксюша, когда все ваши сдадутся,
Когда город и дом твой рассыплются прахом,
Когда все перемрут, станет много светлее,
И мы пригласим тебя приехать в Москву,
Мы скатаемся в парк культуры и отдыха,
Ты увидишь, что мы тут совсем не чудовища,
У нас очень много культуры и отдыха,
И женских прокладок, и памперсов даже,
И вкусных бутербродов, не чета макдаку,
И запчастей самолетных, и сотовых телефонов,
И вовсе не страшно. Вообще не страшно.
А потом он кусает авторучку за хвост
И приписывает: прости. Это все неправда.
На самом деле у нас тут правда чудовище.
Но мы не понимаем, что с этим делать.
Когда оно вами подавится, примется за нас.
Передай своим маме, бабушке, папе —
Не сдавайтесь. Все равно ни за что не сдавайтесь.
И с улыбкой спокойной запечатывает письмо,
Ставит штамп канцелярии президента
И кидает конверт в ящик для супербыстрой почты,
И с чистой совестью идёт стреляться:
Хоть что-то успел.
Антон Дубинин
Антон Дубинин, Брат Антоний, Tony Dubinine, Алан Кристиан (Alan Christian), Арандиль Эленион (даже и такое в моей жизни бывало лет 20 назад!), Анастасия Альбертовна Дубинина – это всё один и тот же автор под разными именами. Не удивляйтесь. Бывает.