687 Views
О том, что нельзя называть
— Доктор-доктор что со мной?
У меня болит спина,
в позвоночнике моем
плещет яростно боже, что это?.. за что это?..
Спать вот тоже не могу,
больше месяца без сна,
как закрою я глаза,
на меня валит не надо! я не хочу об этом думать!..
Черный город, черный дом,
обожженная стена,
и проснуться нету сил —
я проснусь, а там господи!.. но мы же не можем так поступать! Только не мы! Я не верю…
Горло сорвано давно,
голос словно и не мой,
что ни выпью, что ни съем —
пахнет кровью и я не знаю, я ничего не знаю, хватит!…
Доктор, милый, что со мной?
— Да, картина-то ясна.
Вся страна больна этим новым штаммом,
сами видите — ну что я могу, что я вам скажу… ну… считайте, что просто КТО-ТО ПОДСЫПАЛ В СМАЗКУ АЛМАЗНУЮ ПЫЛЬ…
Оставшиеся
Выходя на улицу, осмотрись,
чтоб ни ленточки, ни ножа,
выходя из парадного, улыбнись —
и ныряй в воздушный поток.
И плыви, как рыбонька, у тебя
нету ручек и нету ног,
ведь они вылавливают людей,
а рыбку им не задержать.
Когда два года тому назад
город был пуст и гол,
когда на мокрых квадратиках плит
отражался угрюмый вокзал,
мы думали, вот же, звали чуму —
и действительно, мор пришел,
и мы прикрывали носы и рты,
а сейчас укрываем глаза.
Проходя по городу, не считай,
что все на своих местах,
кофейни, булочные, цветы,
собачки на поводках,
скоро весна, скоро будет май,
а вот и патруль идет.
Ты рыбка, рыбонька, не всплывай,
течение донесет.
Еще три года тому назад
мы слушали визг и хрип
и думали: боже, какой же мрак,
неужто совести нет?
А четыре года тому назад
всех болезней-то — рак да грипп,
и всем ужасно хочется знать,
где были мы восемь лет.
Ты заныриваешь в метро,
если в городе есть метро,
ты поднимаешься из глубин,
проходишь сквозь отмели,
скромно поблескиваешь чешуёй,
фальшивое серебро,
вот на тебя посмотрел один…
Ладно, почти пришли.
А что мы знали о той войне?
ну помнили, что прошла,
соседский дедушка приходил,
на пиджаке ордена,
Рейхстаг, блокада, гитлер капут,
и песенка вроде была —
про “Киев бомбили, нам объявили,
что началася война”.
А там — как будто еще не там,
про книги и про своих,
ты входишь, отбрасываешь плавник
и воздух глотками пьёшь,
И я смотрю на вас сквозь стекло —
и вижу вас всех живых.
И у каждого третьего в рюкзаке
ленточка или нож.
Записки из перелетного дома
Милость нашего мира в том,
что каким-то странным путём,
пробираясь по закоулкам
мира, — всё-таки мы живём.
Синим плещет небо весны,
Белым вишни окружены.
Мы с тобой от войны сбежали —
только как сбежать от войны?
За руки на бегу взялись,
Затерялись в складках кулис,
осмотрелись, а плещет море,
не поверишь, но добрались.
Так и жить теперь, так и жить,
печь пирог, в магазин ходить,
мыть посуду, гулять с собакой,
каждый прожитый день ценить.
Милость нашего мира в том,
что на дальнем бреге морском,
вместе, руки не разнимая,
строим наш перелетный дом.
* * *
Где-то там над лазоревой тонкой крышей
на березовом облаке сидят
Серафим Саровский и его Миша
и на землю изгаженную глядят —
на парады, молебны да на могилы
и на то, на что вовсе нельзя смотреть…
— Что ж нам делать-то теперь, Мишенька милый?
— Я не знаю, отче, — плачет медведь.
Пасха 2022
Белые сестры и алые птицы навстречу,
золотокрылые сестры и алые птицы,
Агнец, сияющий, ночь отменяющий, белый,
нежная шерстка, прости нас. Прости нас, детка,
свечка, серебряный звон, колокольчик на ветке.
Белый песочек у черной летейской водицы,
старые люди, и малые дети, и звери,
все, кто успел тут пожить, умереть и родиться,
все, кто бежит по звенящему небу на встречу
с мамой и папой и, линии пересекая,
сходит в разреженный воздух, в воздушные ямы,
в сизые полости выжженного не-дыханья,
малою искрой мелькает, потом проникает,
после ныряет — и тонет в родном океане,
Агнец сияющий, ночь отменяющий, белый,
Агнец, стоящий на стогнах Небесного града,
Милый, с серебряным взглядом и знаменем чистым!
Сделай, пожалуйста, Господи, что-нибудь сделай,
ну хоть заплакать, хоть выдохнуть, Агнец лучистый,
выведи, Господи, всех нас за руку из ада.
Los muertos no están enfermos
«Слушайте, слушайте новости! —
Говорит восторженный диктор. —
Нам сообщают: все больше
граждан нашей державы
Всем абсолютно довольны!
Злопыхатели захлебнулись
среди тотальной поддержки
мудрого руководства.
В деревнях идёт посевная.
Готова к параду столица.
И, в довершение, передают:
чума, что косила людей и бюджет,
практически прекратилась.
Масок носить не нужно,
не прячьте честные лица!
Количество заболевших
снижается ежечасно,
а смертность почти смехотворна.
Эпидемия прекращена!»
Доктор щелкает зажигалкой,
нашаривает заначенный
позавчерашний хабарик,
и курит неторопливо,
и на город глядит из окна.
…Ещё бы оно не снижалось.
Мертвые не болеют…
За грязным окном смеркается.
На улице — тишина.
Тикки Шельен
Тикки Шельен - творческий псевдоним музыканта, поэта, прозаика Марины Богдановой. Родилась в Санкт-Петербурге, жила в Москве. Наиболее известный музыкальный проект - группа «Башня Rowan» (1995-2010). Неоднократно выступала на фестивале "Зиланткон" и других ролевых конвентах. В настоящий момент живёт в Варне, Болгария.