447 Views
* * *
Зачерпну ладонью сухой воды, —
до костей промокнут руки мои.
Постарел за месяц не от беды —
от безнадёжности и любви.
На своём веку знал сто тысяч вер
и надежд десяток, — любовь одну:
ей одной присягал, как твой офицер,
с кораблём идущий ко дну.
И подлодкой — «Курском»? — на самом дне
я лежу, забурившись в ил.
И надежда с верой звонят по мне
и любовь из последних сил.
* * *
Больше дела — меньше слов.
Но редеет строй.
Оказался не готов
пионер-герой.
Потому что никаких
у героя дел, —
лишь слова и бренность их
и бесполость тел.
Умирает город-сад
без любви-дождя.
Шаг вперёд и два назад,
в прошлое идя.
В прошлом — тишь да благодать,
в прошлом — всё тип-топ:
жив отец, бессмертна мать,
эскимо сугроб.
Тихий час — гони взашей,
тренируя дух.
Деревянных «калашей»
тополиный пух…
Облака любимых лиц,
боли монохром.
Ночью всполохи зарниц
в небе над Днепром.
* * *
В. Ж.
На довоенном фото мы с тобой.
И кровь по венам небом голубым.
Мы о стихах молчим наперебой.
И ранен Бом и умирает Бим.
Будь проклята весенняя страда —
закат кровав на небе голубом.
И мы умрём от радости, когда
воскреснет Бим и рассмеётся Бом.
* * *
От птичьего проснуться зуммера
и страха холоднее льда,
что нормой ставшее безумие,
вдруг станет раз и навсегда.
Что ж, больше юнгами и фрейдами
не надо пудрить нам мозги:
не с голубыми ли беретами
непримиримые враги —
мы стали братья по оружию
и предвкушению конца?
И снова суженого к ужину
смерть поджидает у крыльца.
* * *
Время — виселица-плаха,
горе-горькое и ум:
никого не волноваха
и во рту горчит изюм.
И уже не будет прежней
ни за что и никогда,
голубой, весёлой, вешней
покрасневшая вода.
И уже не будет снова
никогда и ни за что:
и не дела, и не слова, —
только клоун в шапито.
И уже не возвратится
счастьем из небытия:
то ли сердце, то ли птица,
то ли родина моя.
Урок английского
Небеса чисты, как лист
А4.
Сделай их такими, please,
в целом мире.
Виноватых нет, и все
виноваты:
от нитратов в колбасе
и до ваты.
Виноваты: Пушкин, Брод-
ский и Астров,
богоизбранный народ
либерастов.
Виноваты: я и ты
и пол-литра,
невозможность красоты
Ипполита.
Поле, луг, река, овраг,
степь и море,
злейший друг, любимый враг…
Всех нас sorry!
Мира не было и нет,
словно детства.
Неужели God is Dead,
наконец-то?
* * *
Я — тебя, ты — меня, —
мы убили друг друга,
милосердье гоня,
словно форму недуга.
Мы, обнявшись лежим,
под украинским небом,
а кровавый режим
вновь прикинулся мемом.
* * *
О беде забывая,
улыбаясь грачу,
на ступеньке трамвая
я тебя прокачу.
Мы в Измайлове выйдем,
позабыв про Москву,
но весны не увидим,
а увидим тоску.
И грачами на ветке,
видя мирные сны,
мы затихнем навеки
в ожиданьи весны.