484 Views
* * *
живу,
как будто в мире этом
и нет меня
протянутую руку жму
и что-то отвечаю
навпопад
над головой
похожее на солнце
солнце
и точно(-)месяц
на ведёрке дужкой
на дне колодца
в сожженной памяти
по щиколотку пепел
на блокпостах:
прописку.
сигарет
и если б сам себя я встретил,
сказал бы:
одного из нас ведь нет
зову
зовусь
иду на зов незвано
в окна проеме
неба паспарту
среди подъездных
послевзрывных свалок
из прошлой жизни что-то да найду
нашел зайчонка (анна плюш) да мышку
лежат спасённые волной взрывной.
вселенная как теремок-домишко
впускает с ними дом погибший мой
Харьков
мой город похож
на человека в операционной
у которого вынули сердце
и положили рядом
оно ещё бьется
линия кардиограммы –
крыши полуразрушенных высоток
линия ещё не ровная
ещё не сравняли с землёй
но амплитуда все ниже и тише
я всегда любил смотреть на закат
как солнце опускается на дома
и уходит за горизонт
плавно подбирая за собой
красное покрывало
теперь я слышу
как солнце стонет
касаясь острых фрагментов
разбитых снарядами и бомбами зданий
оно даже отталкивается
соприкасаясь с руинами
каждый день
будто длиннее обычного
на ступеньку храма
гийом гийом
закат не прекрасней рассвета
только потому
что солнце
взойдя над моим городом
будет садиться
отяжелённое печалью от увиденного
гийом гийом
солнце будет давать жизнь рассветом
но будет само его ждать с содроганием
так как линия восточного горизонта
встретит его новой аритмией
я помню как провожали с друзьями
закат на крыше котельной
самого высокого в городе дома
и как встречали рассвет
всю ночь не спускаясь вниз
как я держал в руке
обнаруженный в подсобке бокал
и осушив его
приставлял к рассвету
говоря девушке
задремавшего друга
сравнивающей небо
с цветом моих глаз:
Смотри, сейчас бокал наполнится
розовым вином рассвета
его надо успеть выпить
пока губы ещё прохладны с ночи…
мой город
мой любимый город
потерпи
скоро врачи вернутся
вложат сердце в грудь
по кровеносным метро
ритмично пойдут поезда
и солнце снова будет улыбаться тому
как ухоженные проспекты
утопающие в зелени и цветах
будут указывать ему
как дольше гулять
над тобой
ВСЕSVET / ВСЕSVІT
Я люблю русский язык
Я
лю-
блю
русс-
кий язык,
подпиравший
библейскую башню
вместе с халдейским,
санскритским,
ребячьим,
рыбачьим,
пти-
чьим и
чьим бы ни был.
Я люблю русский язык…
Я люблю этот могучий язык,
заполняющих просторы
языков
восточных, западных, южных и
северных,
се-верных отныне, народов,
ставших фольклором
(добрые анекдоты о чу-
десном племени че-
ловеческом!)
Я люблю этот волшебный язык,
на котором если скажешь кораблю “иди”
и, о чудо – помните?:
если
речeте горе сeй:
прейди отсюду тaмо, и прeйдетъ…
А ведь читай:
если скажешь
посудине-
судну, то
судну дню
су-дну быть достигнуту ранее, чем…
[только в русском
среди всех славянских
«свет» значит «мір»]
Я люблю русский язык,
такой же бессильный,
как и все живые языки –
ибо нет уже такого языка,
на котором люди могли бы
договориться о мире –
все народы и веры,
все соседи и семьи,
все и sve…
______
Укр. Всесвiт
Рус. Все
Серб. Sve – все
Хорв. Svi – все
Герм. Swe — свой
* * *
у этой ночи короткий ствол
солнце долетает
быстро и точно
все небо
как перевёрнутый стол
что было на нем
то съедено ночью
коньяк и кофе
одним движеньем
окно что зеркало
до рассвета
в нем отраженье-отторженье
я был в окне
и больше нету
}если смотреть в окно
от появления в нем своего отражения
при загустевании темноты
до его исчезновения
с наступающим рассветом
то можно так отпустить того
кто спрятан внутри{
летит с балкона
душа-окурок
сметёт с другими
чист-фартук дворник
из веЧЕРНОчья
в цвет белокурок
душа-затворник
среда-завторник
Ангел-хозяин
я пойду…
поработаю
… ангелом
сколько мужчин
вот так поднимались
из бомбоубежищ,
погребов и иных укрытий,
чтобы посмотреть на дом или двор,
раздобыть что-то для семьи,
добраться до разбитого очага
и спасти хоть что-то
из неуничтоженных реликвий –
фотографии,
икону,
железные свадебные кольца
родителей прабабушки,
первую игрушку дочки,
карандашный портрет мамы
уличного художника
в саду Шевченка в шестидесятых…
и попадали под снаряды, бомбы,
автоматные очереди…
шли и не возвращались
[так мужчина один,
чтобы сберечь корову –
могло убить снарядном –
не выводил её на луг.
отбил косу, зашёл по пояс в траву…
свист косы
свист мины
и небо такое огромное
но маленькое даже для одной души]
… не могли не идти –
так важно,
чтобы близкие не были голодными,
так важно –
посмотреть, все ли цело
после очередных взрывов,
так важно –
оставаться,
остаться хозяином
а ещё, когда всех отправил,
ходить по двору от забора до сада,
забираться на крышу
ловить связь
и отвечать/ворчать/врать:
«да все хорошо
тишина, как раньше.
свет уже дали.
нет, не смотрел
я не люблю его смотреть
а что там по ящику нового скажут»,-
и успеть отключить телефон,
когда начинался обстрел.
спуститься, пересчитать
пакеты каш для собаки
и тушки бройлеров из гуманитарки –
на 18 дней хватит,
а там придумаем что-то,
а там и наши придут
…
а если судьба –
стать Ангелом
и уже оттуда смотреть
за домом
за двором
за страной –
хранить близких
и Украину
—————
Текст пришёл накануне [квадратных скобок] – ими взята реальная история, случившаяся на следующий день: 45-летний мужчина пошёл накосить травы для бурёнки, боясь ту привязывать на лугу – двоих-то в округе уже убило снарядами… Он был первым, кто погиб среди земляков…
* * *
Саше Коваленко
ночь приходила ко мне
когда я ещё не спал
спрашивала как дела
отвечала «и я не скоро»
небо сейчас мертво
будто выжиг его напалм
«не подкопают
спи
под стены твои воры».
сломаны все амбары
старые
новых нет
что в них хранить
если
сыт акридом и хмелем
вчера я зашёл в тот дом
что прятал в подвал буфет
там с другом всегда молчали
над рабочей в конце неделью.
что, ты опять пришла?
дверь говоришь не запер
а что запирать если
душа всегда нараспашку
ночь себя налила
выпил её с горла
за царство что примет то
моего запутевого Сашку
* * *
это снова не ты
это ветер
это снова не ветер-ты
небо чистое
кто-то вытер
кто-то вытерпел пелены
обездвиживаемые удушья
от которых глотают рты
но которые так нужны
в неумении слышать
уши
в заумении зреть
глаза
в доумении стыть
стужи
в доимении звать
нельзя
вот и снова и снова и снова
это ветер
не ветер-ты
уже сам бы и ветер этот
превратился
в – / – / е черты
но пути не бывает иного
дважды-стожды
все та же дверь
тот же ветер
иди проверь
зерни, плевел
итог постожен
отворяемая
дверь
прекращает
себя быть
слепой свет
обретает зрачок
точкой тьмы
стол принимает
ложащийся
листик-пыль
перстом по нему:
«я ждал»
и приписка
[когда-то]
:
«мы»
Отмолчаяние
………,,,………..запіканным
молчу
молочу и молчу
молочай
мало чая
мал отчаян
яма ль чает
яма знает
пропасть знает всех
кто в неё смотрит
ещё до того
как в неё посмотрят
ещё до того
как стала пропастью
созданная этими взглядами
этими
молчаниями
обмолоченными
нечаяньем
Андрей Костинский
Поэт, редактор. Родился в 1969 году в Харькове. Окончил Национальный юридический университет и философский факультет Харьковского государственного университета. Публиковался в журналах и альманахах: «Артикуляция», «Дети Ра», «Топос», «Березіль», «Графит», на сайте «полутона» и др. Автор книг «Аритмия» (2009), «Іоголь» (2012), «Репетиция рассвета» (2019) и др.