293 Views
* * *
Конфеты дали мне, сказали: помяни
Ты сладостью во чреве всех ревевших
Под гимнастёркой выцветшей. Огни
Глазниц невест, до свадьбы овдовевших,
Мне снятся, жгутся. Николай Второй
Идёт за хлебом, рядом с ним — Алёша,
Над лёгкой непокрытой головой —
Хранитель-ангел с непосильной ношей.
Конфеты дали мне, и фантики шурша
Упали, — серебристые ракеты.
Взлетела чья-то бедная душа,
А я — конфеты за неё, конфеты…
* * *
Лунный жук латунными лапками
Перебирает свет
ПВО сбивает охапками
И следы от ракет
Мне четыре раны вбуравили
Руки ноги кресты
Слышу как вечернее правило
Шепчешь раненым ты
* * *
Иду без сапог, улыбаюсь по-детски,
Багровы и влажны следы.
Рёбра мои — дома Северодонецка,
Где жили друзья и коты.
Как быть, как исполнить долю поэта:
Писать и трубить о войне,
Когда разломилась горбушкой планета,
Но горе досталось не мне…
* * *
Ангел-мотылёк на тонких ножках
Шёл согнувшись бомбы уносил
Плакал незаметно и немножко
Говорил что много в ножках сил
Много сил и в крылышках и лапках
Бомбы он в карьерах все взорвёт
Ангел-мотылёк совсем не плакал
Это и не слёзы это мёд
* * *
Мне говорят: на ногах твоих крови нет.
Тебя не насиловали, не били в плену.
Ты стала стара и кровь не уронишь на плед,
Так раздери свою мирную пелену,
Как плаценту, рожая богатырей, сразу троих,
В кольчугах, чтоб сподручней бежать на войну.
Полей себя кетчупом, уксусом, из плоти скрои
Новую, мирную, невыносимо счастливую страну.
А лучше вскройся, как Лена весной.
Ну Ленка из харьковского квартала.
Пусть народ подивится честной,
Он — всеяден, ему всегда мало.
Для инсталляции ягнёнка убей,
Вымажись его соками, его криком и страхом.
Как ты смеешь нарушать общее дело новых людей?!
Иди же, вот — мягкая, нежная плаха.
* * *
Война сегодня снилась мне.
Писать ли только о войне?
Когда в безумный час ночной
Снаряды жгут не надо мной,
Меня трясёт и мой живот
Вот-вот от страха разорвёт.
А кто-то пишет о цветах,
Послав взрывающихся нах.
А кто-то прикупил костюм,
Не важно: взят, не взят Изюм.
И кое-кто в свой звёздный час
В прямом эфире мочит нас.
* * *
Вместо Авроры орава орёт
Время вперёд время вперёд
Варавва отпущен под небосвод
Христа распинает нарядный народ
Орды рабов идут в кинозал
Чтобы Верховный им слово сказал
Ноги Свободы едва ли видны
С складках и рубищах горе-страны
* * *
Трясёт, трясёт, трясёт страну,
Как наспех рваную струну.
И, спину синюю содрав,
И старый закатав рукав,
Идёт бурлак из тьмы веков,
Скрипит веригами оков.
Он ранен, он почти убит,
Над ним раскрылся Параклит,
Страдающий от детских ран.
О, бойся маленький тиран!
Народ сошёл с твоих дорог!
Народ — дитя, над ним лишь Бог.
Идёт, идёт, идёт бурлак
И держит синий свой кулак.
* * *
Не уснуть в эти ночи
Хоть совсем не ложись
Словно вырваться хочет
Из груди пташкой жизнь
Серебрится копытце
Затяжного дождя
То ли в пашню зарыться
То ли грохнуть вождя
* * *
Февральские протяжные гудки
В октябрьском тугом и трудном ветре.
И кто-то взял кого-то за грудки
В каком-то от меня паршивом метре.
А я по серебру тромбона: звяк!
Не трогают меня — хороший признак!
Но отчего и я теперь обмяк?
Я в сумрачном дожде легчайший призрак.
Но чувствую: оно уже идёт,
Сшибая с ног воров и постаменты.
И оживает Мышкин-Идиот
В такие достоевские моменты
Лишь для того, чтоб снова умереть,
Не выдержав накрутки декораций.
…и падает октябрьская медь
на театр битвы двух великих наций…
* * *
Закрой глаза, представь, что я живой.
Ты так хотела жизни, так хотела.
А то, что я теперь, увы, не твой,
Какое, в сущности, пустое дело.
Пустые гильзы, черепа, глаза —
Я видел всё, пустое всё, пустое.
Во мне гроза, в тебе всегда гроза,
И время гибнет, время золотое.