320 Views
* * *
Наши мальчики уснули.
Снег кружится: баю-бай.
И летят над ними пули.
Ни за что их не ругай.
Ничего не выбирали.
Где родились, там росли.
Время гонит по спирали
В небе тучи-корабли.
Все закончится когда-то,
Разберут завалы и
Нам расскажут, что солдаты
По-другому не могли.
В Сталинграде и Кабуле,
И потом еще стократ
Наши мальчики уснули.
Кто же в этом виноват?
* * *
Выпал снег.
Запорошило.
Словно белый мех
Шиншилы
От окна до гаражей.
Век живи и хорошей.
Мягко так
Под сапогами,
Как в гостях,
Где пирогами
Угощают и кладут
Там, где волки не крадут.
Мне б еще
Такую зиму,
Где прощенного
Обнимут
Крепко-крепко, от души.
Снежно. Окна. Гаражи.
* * *
Усталость, зимняя усталость.
Спешит с авоськой человек
На тесной кухне встретить старость,
А снег идет, вчерашний снег.
Крупнее хлопья, тяжелее,
Чем в предыдущие года.
Я ни о чем не сожалею,
Но вспоминаю иногда:
С отцом выходим из трамвая,
И он ведет меня в детсад.
И, чем сильнее заметает,
Тем больше хочется назад.
* * *
И, в общем, такие у нас дела.
Хотел ли того Иисус?
Мужчины сражаются за тела.
А женщины — за ресурс.
Душа опредмечена. По цене —
Всегда компромисс найдешь.
И, кажется, Ева была б целей,
Себя не продав за грош.
О, Господи, Господи, не карай,
Верни нас на прежний путь,
Где женщину делают из ребра,
Где жертвуют чем-нибудь.
* * *
Не от обиды, не из мести,
А знак подав, что так нельзя,
Когда нас гладят против шерсти,
Мы ощетиниваемся.
* * *
Мы часто смотрим под углом,
Но угол прям, как чувство мести.
Идет война добра со злом,
А мы, дружок, стоим на месте.
Стоим и смотрим, ждем, когда
Нас призовет на службу Мордор.
И в лужах мертвая вода,
И флаг над нами поднят гордо.
* * *
Я проснулся в одиннадцать или
Даже позже и думал о том,
Что трамваи здесь раньше ходили,
Поднимаясь на гору с трудом.
А в трамваях печальные тетки,
Что скупают мешками муку,
Говорили, что путь их короткий
От фаты к шерстяному платку.
Над трамваями галки кружили,
Словно вести кому-то несли,
Облака плыли в лужах большие,
Как в нездешних краях корабли.
И в домах вдоль трамвайной дороги
Жили дети, такие, как мы,
И боялись родителей строгих
И в квартире угла, как тюрьмы,
Но по лужам бежали бесстрашно,
Набирая воды в сапоги.
Не убрали б трамваи однажды,
Так и бегали б мы до пурги.
* * *
Мне приснился кошмар. Признаться,
я охуел.
Там давали блины с лопаты.
И я их ел.
Почему не по-человечески,
Как скоту?
А не надо, дружок, оценивать
Доброту.
Видишь, люди хотят хорошего?
Рот открой.
Не противься стремленью родины
Быть с тобой.
Быть в тебе, согревая каждого
Изнутри.
Ничего никогда не спрашивай.
Просто жри.
* * *
Живу в молчании. А с кем
Поговорить? Все безъязыки.
Не помогает мне в Москве
Ни мой могучий, ни великий.
От тишины с недавних пор
Пишу рифмованные строки
О том, как мой унылый двор
Облюбовали две сороки.
За ними трудно повторить
Произносимые созвучья.
Но с ними можно говорить,
Забыв великий и могучий.
Я из окна кидаю хлеб
Двум черно-белым балаболкам.
Язык их, кажется, нелеп.
Но и в моем не больше толку.