522 Views
* * *
…на Рождество стрельба прекращена.
нейтральный снег ложится на морщины,
и кажется, что вечная война
утрачивает веские причины.
и кажется, поборники войны
умолкнут вдруг и не заявят в блоге,
что снег летит с противной стороны,
на зверство провоцируя в итоге.
и кажется, снег скроет имена,
предателя, врага и отщепенца.
на Рождество стрельба прекращена,
чтоб мир услышал вечный крик
Младенца…
* * *
…старушка у храма жалеет кота,
приносит дешёвого корма.
и кажется, мир, где царит нищета,
не ужас, а некая норма.
как списки пропавших; как свары родных;
как мрачные лица прохожих;
как злые вахтеры на всех проходных;
как право давить непохожих.
как плечи дюймовочки в лапах крота;
как сломленный блок на аллее.
старушка у храма жалеет кота.
а кот никого не жалеет…
* * *
…вечно встречный ветер, ветер…
жжётся, как напалм.
бог поэту не ответил,
и поэт упал.
за падение не спросят
и не отпоют.
так позднее падал осип
в родину свою.
не удобрил, не задобрил,
никого не спас.
вражий ветер вгрызся в ребра
каждому из нас.
за подкову бьются блохи;
а над центром склок –
символ нынешней эпохи –
падающий блок…
* * *
…поэты с одной и с другой стороны
для бабки-поэзии крайне странны;
не видя иного примера,
она вспоминает Гомера
и шепчет: сейчас актуальна вдвойне
великая песня о давней войне,
увы, на полях телеграма
ни Гектора нет, ни Приама,
ни слов, что Ахилла смирили в ночи
и душу от зверства смогли излечить,
позволив под бронзой доспеха
в чужом разглядеть человека…
* * *
…цель ластика – учить карандаши,
Он – лучший регулятор атмосферы.
Как белое увидишь – не спеши,
Зови его (на всякий случай) серым…
Как чёрное увидишь – подожди –
Быть может, мы его ещё отмажем.
За ластик крепко держатся вожди
И все руководители со стажем…
* * *
…чем запомнится этот виток
мировой исторической ленты?
тем, как был перевернут цветок
под натужные аплодисменты;
как рассыпалась божья земля;
как смешались бутоны и корни;
как хмельно подмигнул емельян,
возвышаясь над спинами дворни;
как всезнающей шваброй в совок
торопливо сметали ошмётки;
а потом – уцелевшие тётки
воспевали погибший цветок…
* * *
…когда закончились врачи,
призвали дворника.
сказали: “ты теперь лечи,
дежурь до вторника!”
ответил дворник: “ёшкин кот!”
(мол, зря оформили.)
тогда про сорок первый год
ему напомнили.
что делать!
дворник влез в халат
и скинул валенки.
ведь он ни в чем не виноват,
он винтик маленький.
надел перчатки, взял трепан,
и – вот, смотрите-ка:
врач перевыполняет план,
и глохнет критика!
* * *
…потом бесчеловечный топот
прочистит средние умы;
потом свидетели потопа
сольют поборников чумы;
потом суды;
потом вердикты;
на блюде чья-то голова;
потом условный венедиктов
не сможет отыскать слова;
потом у божьего барака
мы встанем призрачной стеной –
разъединенные, однако
объединенные виной;
перечитаем военкоров
и пересмотрим алфавит;
эпоха тёмных коридоров
эпоха длинных разговоров
нам предстоит…
* * *
“я мыслю, следовательно – я есть”
Рене Декарт
…беспредел не значится на картах;
безгранична праведная месть.
я, перефразируя декарта,
мыслю, значит – следователь есть.
из обрывков злого разговора
скручивает ниточку судьбы –
старший внук товарища майора,
мастер очистительной борьбы.
но вокруг колеблется эпоха,
о границу бьется и спешит,
смутно чуя: “хорошо” и “плохо”
не измерить гирьками души.
не пойдут по струнке части речи;
не исчезнет слово-паразит.
прошлый век не кинется на плечи –
он в шкафу на плечиках висит…
* * *
…в ноябре начинается снег;
в ноябре начинается лёд –
и для тех, кто задумал побег;
и для тех, кто замыслил полёт.
пусть бегут, пусть летят далеко;
кто в десятку, а кто – в молоко;
от себя, от судьбы, от страны,
от сумы, от тюрьмы, от зимы.
от оскала родного одра;
от случайных осколков добра;
от наколок на левой руке –
пусть бегут, пусть летят налегке.
а для тех, кто растратил пробег;
кто привык – то впросак, то в пролёт,
мельтешит утешительный снег,
и скрипит снисходительный лёд…
* * *
…не надо, не ищи
исток во тьме веков,
в стараниях врага, в приливах и отливах…
ты просто полюбил ломать снеговиков.
особенно – больших.
особенно – счастливых…
* * *
…пробьют часы на спасской башне,
дрожа в объятиях зимы.
мы поглядим на нас вчерашних –
и не поймём, что это мы.
не вспомним запах пыльных комнат
и тусклых окон миражи.
но нам напомнят.
нам напомнят,
что лёгкий мир – недостижим;
что будет тягостно и долго;
что будет яростно и зло;
что будет выживший оболган
глумливым “просто повезло”;
что чистый будет пересчитан
и перепачкан на суде,
в котором худшая защита –
слова о чести и судьбе;
часы пробьют…
но – неизвестно,
что хлынет в сумрачный пролом,
и для кого не будет места
за обезлюдевшим столом…
* * *
…снова бродить по улице
шаркать бубнить вздыхать
о сероглазой умнице
скрывшейся от греха
снова не знать а жарко ли
было внутри мечты
так фонари накаркали
так наплели мосты
снова ку-ку кукушкино
не оборвать в ночи
стало быть дольше пушкина
надо судьбу строчить
в сердце прикрыть подпалины
и не хулить царя
так будет снова правильно
так будет вечно зря…
* * *
…война подбросила вопросы;
и вниз посыпались ответы;
в ещё дымящуюся россыпь
нырнули мелкие поэты.
и там пригрелись, как бездомный
в тиши незапертой парадной.
но кто-то вынырнет огромным,
а кто не вынырнет – и ладно…
* * *
Октябрь оставит, уходя,
Листы, теряющие в весе,
Следы невиданных репрессий
И обещания дождя.
А после – ветер разнесет
Охапки золотых лохмотьев;
Душа, переругавшись с плотью,
Решит “Я ухожу. И всё!”
Пробьется слово-паразит
Сквозь заграждения поэта.
Пейзажи Нового Завета
Постмодернист преобразит.
Интеллигент объявит тост
За неучастие в процессе;
И жертвы будущих репрессий
За прошлых сделают репост.
* * *
…какой-то дед в мясном отделе
ворчал, прокручивая фарш,
о том, что люди поредели
и заигрались в “шагом марш”;
бубнил, что дело не в козлёнке,
а в материнском молоке;
и свежий фарш в прозрачной плёнке
слегка подрагивал в руке.
дед бормотал.
была суббота.
был пуст и чист мясной отдел.
лишь где-то с краю, для чего-то
случайный таракан сидел
и слушал, рыжими усами,
смиряя запад и восток:
“не для того тебя спасали;
не будь упрям, не будь жесток;
не сотвори себе кумира;
не пробуй вражьего вина;
не пей за смерть во время мира;
не пей за смерть, когда война.
запомни: все заветы – плёнка
над монстром, дремлющим в реке;
и не спеши варить козлёнка
на материнском молоке…”
Сергей Адамский
Петербургский поэт, художник. Родился в Ленинграде в 1980 г. По образованию историк-античник, кандидат наук. Занимался исследованием политической борьбы а Риме после смерти Цезаря. Заместитель председателя правления Санкт-Петербургского союза литераторов. Соучредитель, творческого проекта #тожепоэты. Автор сборников стихов: "Время подумать", "Дольше Пушкина", "Полиэтилен", "Талантомер", "Вместо взаимности", "Список мотыльков" и др. Автор романа "Заговор потребителей". Обладатель гран-при X-го всероссийского фестиваля мелодекламации "Петербургский ангел" (2019). Призер конкурса "Неизвестный Петербург" (2019). Лауреат литературной премии "Петраэдр" (2018). Победитель всероссийского конкурса современной поэзии "Поэзия. Полдень. 21 век" (2021), победитель всеросс. поэтического конкурса "Мгинские мосты" (2021). Призер международной поэтической премии "Антоновка 40+" в номинации "Поэзия" (2022).