611 Views
Кустодиев. Масленица
Каждый год на Москве
в марте ли, феврале
повторяется снова и снова:
провожанье зимы,
и гульба, и костры,
и катание на Воробьёвых.
Всё как будто навек:
этот визг, этот смех,
и мороз, и румяные лица…
На горе, под горой! –
и снежок молодой
всё искрится, искрится, искрится.
А под нами – Москва –
крыши да купола,
там, в домах, на столах деревянных –
ждут, томленьем полны,
кружевные блины,
да под водочку, да со сметаной!
Се шестнадцатый год.
Веселится народ
и гуляет, и пляшет, не зная,
что на сотнях голгоф
миллионы крестов
словно шерсть, из земли вырастают.
Что там будет потом? –
смерть, разруха, содом –
нет, не с нами, конечно, не с нами!
И пока, и пока
жизнь сладка и легка
и блестит, и скрипит под санями.
2014
Улитка и курица
Александру Крупинину
В детстве я знал улитку по имени Дарья Ивановна –
тихая и скромная, она никому не желала зла.
Когда ее трогали пальцами, она забиралась в раковину.
Но в основном ползла.
А еще я знал белую курицу по имени Марианна Плевако –
та всё бегала и кудахтала – взволнованно и смешно,
она была домашняя и послушная, как собака –
гребешок давала гладить и клевала из рук зерно.
Мы ее клали на спину, а вокруг рисовали мелом
(или даже карандашом) небольшой кружок –
и тогда она окончательно бледнела,
и всё никак не могла выйти за несуществующий порог.
А Дарья Ивановна тем временем добралась до подоконника
и по кирпичной кладке перебиралась в сад –
и всё так незаметненько, так скромно и тихоненько…
Но уже тогда было ясно, что она не придёт назад.
Мы выпускали Плевако, и она, радуясь вместе со всеми,
благодарная, кудахтала: кто не с нами – тот глуп! Тот глуп!
И вот так она в основном проводила время.
Последний раз я её видел, когда кушал суп.
А Дарья Ивановна всё ползла и ползла упрямо,
По осени, правда, она надевала пальто.
Последний раз её видели на западном склоне горы Фудзияма.
А больше не видел никто.
2015
Учитель и ученик
(Из древнеримского)
Учитель (ласково): смотри, сынок –
за то, что ел ты на обед котлету,
за то, что я даю тебе урок –
ты цезарю обязан – помни это.
И (голос возвышая) что, храним
Юпитером (хоть наседают разом
враги), стоит досель Великий Рим –
ты этим тоже цезарю обязан.
Не знает ученик, что Рим – падёт,
что цезарь – мразь и правит неумело;
он только видит, что учитель – врёт,
но думает: а мне какое дело?
Учитель – не дурак, и в тот же миг
по мимике, по жестам, по приметам
он видит, что подумал ученик…
Они всё знают, но молчат об этом.
2018
* * *
Бабуленьки чучело Трампа
сжигают. За то, что он гнусь.
За то, что придумал нам санкций –
чтоб вовсе не выжила Русь.
Сжигают проклятую морду
за эту треклятую жисть,
за то, что и сами – ни к черту,
а дети – спились иль слились;
за то, что немного осталось,
за то, что мужья их – в гробах,
за то, что под старость, под старость
остались они на бобах.
И верят они непреложно,
как прежде – в сплошной коммунизм —
что должен быть, должен быть, должен
какой-то во всём этом смысл!
И радость гуляет по лицам
хоть несколько жарких минут…
В бессмысленных поисках смысла
всё жгут они, жгут его, жгут.
2018
* * *
Здесь с копьями кресты святые сходны
Микеланджело
Над буднями неведомой страны
идут снега напополам с дождями.
Здесь правят бал крутые пацаны,
прикинувшись народными вождями.
Они боятся – и повсюду страх;
невзлюбят свет – день обернется ночью;
и даже крест святой у них в руках
становится дубинкой иль заточкой.
Здесь солнца нет который год подряд…
Из дома выйдешь – чей-то волчий взгляд
почувствуешь на уровне затылка.
А по стране всё так же – день за днём –
гуляет снег напополам с дождём,
и воздух остр, как розочка бутылки.
2019
Из Сологуба и К
Неладно что-то на земле Ойле,
где все мы спим в одном большом бараке.
Молчание. И только вой собаки,
угрюмый вой разносится во мгле.
Свисает сверху лампочка Маир,
внизу, в трубе, бежит река Меланья;
способный жить, не приходя в сознанье,
из темноты выходит Конвоир.
Он повелитель воздухов и трав,
двуногих тварей; и всегда он прав –
поскольку убивать уполномочен.
Чуть дёрнешься – он сразу крикнет: Стой!
Перед его великой правотой
что наши дни, что наши дни и ночи?
2019
Помпеи
В сердцах, восторженных когда-то,
А. Блок
Есть роковая пустота
Ведь никто и не ждал, лишь безумец:
то ли исподволь, то ль исподволь,
тихо-тихо проснулся Везувий
и извергнул на город огонь.
Пусть невидимый доктор Асклепий
средь развалин бредёт по ночам –
слишком поздно: остыл уже пепел,
и четырежды петел кричал.
Слоем пепла покрыты Помпеи,
– переулки, дороги, дворцы –
а под ним, шевельнуться не смея, –
мертвецы, мертвецы, мертвецы.
И такой этот саван не тонкий,
что наверное – наверняка! –
нас откапывать будут потомки
нет, не годы, скорее – века.
Пусто место не может быть свято,
и уже не понять ни черта –
и в сердцах, и за нами, ребята, –
пустота, пустота, пустота.
2021
* * *
Нет, я здесь. Я сейчас. Ты, пожалуйста, разум, не лги мне:
я живу, я дышу, я сижу, я иду, я бегу.
Не внушай, будто я персонаж из бредового фильма
иль в чудовищном сне – лишь проснуться никак не могу.
Я беру горсть земли – и она превращается в пепел,
лишь осколками мыслей набита моя голова;
онемел мой язык и теперь механически лепит
искалеченные, контуженные слова.
Только ночью, когда засыпаешь – не чувствуешь это.
Что ж, не видеть, не слышать, отказаться от слуха и глаз,
завернуться в клубок, улететь на другую планету?
Нет. Я здесь, я сейчас. Я сейчас, я сейчас, я сейчас.
15.04.2022
* * *
За облаками – зарево.
А мы на кухне, где
картошка с луком жарится
в большой сковороде.
Разложим по тарелочкам,
укропчиком взбодрим,
чтоб с аппетитом елось нам
под небом голубым.
Потом махнем стаканами,
налитыми на треть,
и станем строить планы мы
на жизнь, а не на смерть.
За облаками – зарево.
Знать, Бог сидит на них,
помешивая варево
из мёртвых и живых.
22.05.2022
Такая оттепель
С утра – плывёт и тает.
Смотри, смотри: с ветвей
снежочек вниз сигает,
как белый воробей.
Еще один сорвался –
хоть открывай им счёт;
и следом – в темпе вальса –
ещё, ещё, ещё…
Вот, наконец, последний
покров разъят и снят,
и мокрые деревья
без помощи стоят.
И ветви воздевают
навстречу проводам,
как будто что-то знают,
неведомое нам;
как будто всей аллеей
кричат они, кричат:
Никто не уцелеет
и не придёт назад!
И не помогут снова
громады лживых слов, –
поскольку нет покрова,
поскольку снят покров!
И лишь ребёнок малый,
не думая о том,
гоняет вдоль бульвара
и ловит капли ртом.
Бежит, довольный очень
тем, что живёт. Живёт! –
И радостно хохочет,
коль капля – прямо в рот.
12.01.2023
* * *
Я слово позабыл, что я хотел сказать
О. Мандельштам
Нет, я не забыл. Только…как теперь? Вроде
язык не отсох, да и разум здоров,
но вот…просто то, что сейчас происходит,
лежит, хоть убей, за пределами слов.
И как здесь прожить, где ни слова, ни звука?
Как жить, коли смята, растоптана речь?
Но жизнь – вот такая дурацкая штука! –
она умудряется, мать её, течь.
17.01.2023
Александр Спарбер
Родился в 1956 году в Москве, где и проживает. Закончил Московский институт электронного машиностроения. В 90-е был автором и соведущим передачи о поэзии «Белый лист» на радио России. Автор двух сборников стихов. Публиковался в журналах «Аврора», «Зинзивер», «Дети Ра», «Этажи», «Плавучий мост», «Формаслов», «Литературный Иерусалим», «Южное сияние», альманахе «Белый ворон» и др.