437 Views
Лёва
Лёва делает подмалёвок.
Лёва не мастер масла, вообще не мастер,
Но Лёва делает подмалёвок –
Хочет отобразить Бога
В высоте, на холсте,
Хочет отобразить точно зачатого непорочно.
Флейц похерив и холст похерив,
Лёва отправляет их всех к Психее,
Берёт пастель, рисует керамику.
Лёва не видит раненых,
Не слышит взрывов
Не слышит взрывов
Не слышит взрывов.
Лёва рисует Бога,
Чтобы всё рассказать Ему.
Лёва рисует тьму
и пишет:
Оттуда, из раненой пламенной тьмы
Выходят такие же люди как мы.
Читающему может казаться,
Что в тексте описывается деперсонализация,
И нет никакого Лёвы.
Но Лёва
Развешивает пастели по стенам
И делает подмалёвок.
Через неделю
На холсте в высоте
Возникают глаза Бога
Бог, молодой и лёгкий,
Выходит из подмалёвка.
Лёва от избытка чувств
Разворачивает чупа-чупс
И застывает с чупа-чупсом в руке.
Бог говорит: ты же нормальный вроде,
Но у мира – все ли вальты в колоде?
Ошарашенный Бог выходит на улицу
И слышит взрывы
Слышит взрывы
Слышит взрывы.
Лёва с чупа-чупсом в руке выходит следом
Боль-со
В тёплых внутренностях дня
Цвета вызревшей папайи
Дети красного коня
В белом облаке купают;
Мальчик с розовым лицом
С бабкой старенькой горбатой;
Он кричит “Боль-со, Боль-со!”,
Он зовёт свою собаку;
Дети носятся, а мы с
Этой бабкой невесомы,
Но когда уходит смысл,
Остаётся “Соболь, Соболь!”;
Конь купается в любви,
Кувыркается собака;
Красный красный снеговик
Отвернулся и заплакал,
А Боль-со, собака дня,
Кувыркается в сугробе.
Дети красного коня
В белом облаке хоронят
Фашисты
Когда к нам в деревню пришли фашисты,
бабушка заваривала чай с душицей,
я дремал на пуховой перине под двумя верблюжьими одеялами,
не зная, что мне предстояло
увидеть их, как заклинание повторяющих “яйки, млеко”.
Белобрысый ефрейтор спрашивал, где аптека,
по деревне ходил героем
в поисках мази от геморроя.
Ему отвечали – аптека сейчас на Марсе,
езжайте туда за мазью.
Он трепал холку своей овчарки,
показывал нам рейхсмарки
(аптека была в подвале,
за рейхсмарки не продавали).
Ефрейтор нам улыбался кисло,
мазь ему потом привезли танкисты.
Фашисты появились у нас не сами –
Привёл их Иван Сусанин,
Воронеж от них спасая.
По дороге к нам фашисты ограбили ломбард и кожевенный цех –
модные сумки были у них у всех,
у некоторых – золотые печатки.
Белобрысый ефрейтор угощал нас сладким –
шоколадными яйцами и чупачупсами.
Сладости я не чувствовал.
Иногда он звонил маме
(скорее всего в Германию),
кричал в трубку: Mama, ich habe Angst,
мама, мне страшно, но я не трус
Ходил по деревне без бронежилета
когда наступило лето.
Я почти не помню Ивана Сусанина –
он жил у нас, кормили солёными огурцами.
Помню комод, резной буфет, часы с маятником.
Много не помню – был маленький.
Помню, сидел под лавкой, записывал, проверял, на месте ли запятая,
Смотрел, как Ивана Сусанина запытали
Ольга Гуляева
Ольга Гуляева (псевдоним; настоящее имя — Елена Мухтаровна Загидулина) — поэт, прозаик. Родилась в 1972 году в городе Енисейске (Красноярский край). Училась в Красноярском государственном университете на филологическом факультете, окончила психолого-педагогический факультет Красноярского педагогического университета им. В.П. Астафьева. Член Союза российских писателей, член Русского ПЕН-центра. Директор Красноярского регионального отделения Общероссийской общественной организации «Литературное сообщество писателей России». Автор книг «Савелий Свинкин, коты и люди», «Не Париж», «Я, красивая птица. Паспорт животворящий», «Бабья песня», «Лето Господне», «Девочки», «Картина мира», «Курлы-мурлы», «Ледостав». Живет в Красноярске.