461 Views
* * *
новобранцы
аты-баты
каски ранцы
автоматы
наступаем
ряд за рядом
травы травим
трупным ядом
* * *
Ракетные комплексы развернут,
планету сотрут в порошок?
Подлётное время — тридцать минут:
успею закончить стишок.
* * *
Тихо-то как! Встаю
на цыпочки, на пуанты.
Осень в озёрном раю.
Заложен травинкой Данте,
тропинкой — лес. Ай лав ю,
деревья! Вы так элегантны,
что кажется: жизнь мою
покинули оккупанты.
* * *
Неймётся супостату:
ракеты, бомбы, мины.
Поставлен мир на карту —
на карту Украины.
Болеют за Россию
шакалы и вороны.
Везут живую силу
товарные вагоны.
* * *
Ядовитою слюной
обжигая щёки,
что ты вьёшься надо мной?
Кыш, мутант убогий,
не добившийся любви,
развращённый славой,
выпачкавшийся в крови
падальщик двуглавый.
* * *
О беззакониях Ваала,
о злодеяньях Вельзевула
так хорошо не написала,
так вдохновенно зачеркнула,
так с мясом вырвала страницу
и обмерла: края сочатся
кровью убитых. Не отмыться.
Не переждать. Не отмолчаться.
* * *
Дальновиден прицел.
Прямодушна пуля.
Униформу надел
сын, сынок, сынуля.
Целовать: уцелей.
Причитать: сыночек!
Нарожать дочерей.
Дочек. Только дочек.
* * *
Не стреляйте в почтальона!
Он горазд носить открытки
с днём рожденья, телеграммы
поздравляем юбилеем,
приглашения на свадьбу,
бандероли из Китая,
он не рад носить повестки,
похоронки, униформу.
* * *
Отключенья электри…
Притихают речи.
Умирают фонари.
Оживают свечи.
Превращается в собор
древняя столица.
Попроситься в левый хор.
Плакать. Петь. Молиться.
* * *
ковыль сурепка осот
приехали братцы
одна лопата на взвод
приказ окопаться
надеялись на успех
погоду ругали
одну могилу на всех
руками копали
* * *
покой окоп
банальный палиндром
промок продрог
согрелся под огнём
в чужой земле
забылся вечным сном
навеселе
в отчаянии тупом
* * *
наконец пойми
до костей черна
мёртвыми детьми
беременна война
вздувшийся живот
близок срок родин
кто вот-вот умрёт
дочка или сын
* * *
Я гражданка мира.
Думаешь, нужны
наши песни, лира,
гражданам войны?
Не нужны. Но спеты.
Не сердись, Харон:
на бронежилеты
навлон переведён.
* * *
Появляется ностальгия,
говорит: а ты понимаешь,
что, может быть, больше не увидишь
дом двадцать корпус четыре
квартиру шестнадцать? А индекс?
Ты помнишь почтовый индекс?
Небось и код подъезда забыла?
Луплю по щекам наотмашь,
говорю: а ты понимаешь,
что тысячи, сотни тысяч
не увидят своих любимых,
потому что они убиты?
Сто пять ноль семьдесят семь.
Код — два один три четыре.
* * *
Окопная усталость.
То сырость, то мороз.
Ни капли не осталось
терпенья, водки, слёз.
Взгляд изумлённо-детский
подстреленных салаг.
Театр военных действий.
Свист. Крики «Бу!» Аншлаг.
* * *
бельканто
дивы в тюле
быльканто
бабы в поле
больканто
пули в теле
бульканто
крови в горле
* * *
Родина-мать-ехидна
листает мою тетрадь:
детка, тебе не стыдно
убитых перебивать?
Что им твои куплеты,
твой покаянный псалом,
на илистом дне Леты
поющим с закрытым ртом?
* * *
скоро уж год
голый король
голый народ
делит на ноль
речи пусты
морги полны
дни и труды
обнулены
* * *
винительный падеж
страдательный залог
застенчивость надежд
настойчивость тревог
сжимается кулак
кипят слова во рту
уничтожает враг
мою инфраструкту
* * *
Не шлемоблещущий тиран,
не первое лицо на съезде, —
обыкновенный хулиган,
разбивший лампочку в подъезде.
Не покоритель бездн-небес,
не царь послушного народца,
не сатана — заштатный бес.
А лампочку вкрутить придётся.