403 Views
Нас
В метро — в выходной, рабочий и в праздник,
на каждой станции эта картина:
трижды три полицейских брата.
На всех одно лицо: воск или пластик.
Но дуло автомата
у каждого своë и своя дубина.
По-своему, кто как умеет и может,
каждый пялится в спину
прохожим.
Трое на входе, трое на выходе,
три — посередине.
Что хотел сказать автор,
рисуя монстра без головы
но восемнадцати рук
по всей столице,
кого он боится?
А вдруг,
может быть
мы?
Расформирован
Корабль (скрипит):
— Плывёт. Ещё не айсберг, но, возможно, кит.
Или это цунами?
Океан, баюкая мачту волнами:
— Спи, корабль, это тебя не затронет.
Корабль (стонет):
— Тошнит
половину матросов.
Часть готовят багор,
часть не видят в упор,
остальные спасаются.
Океан (штормит):
— Эй там, без глупых вопросов!
Это специальная операция,
пенная.
Выгода от неё постепенная,
надо стараться.
Корабль накрывает плотность солëной воды. Мгновение виднеются части огромных щупалец, кольцами обвивающие мачту.
Океан (пожимает плечами):
— В общем-то, это печально
…гладкого дна.
Удаляется в поисках нового судна.
Вдруг ставшая бледной Луна
освещает остатки снастей, узлов и людей.
Не один бывший матрос плывёт перед ней
бесформенной массой.
Луна молчит несогласно.
* * *
день когда сдался и принял реальность
как шокирующее но должное,
день когда обыкновенным стало сложное,
по жизни решил идти осторожно,
день в который смирился с крушением
и отступила злость,
день удачного покушения
на свою собственную самость,
день когда внутри погиб
а никто заметил, никто не родился взамен
хотя вк писал:
не забудьте пожелать мягкого облачка,
и в подарок значок, ядерный гриб.
теперь твоя оболочка
лучше чем ты
проходит экзамен
жизни на быт
без души, без головы, без сердца,
после этого дня
не на что больше надеяться.
как зерно
“не смейте так говорить про мою россию”
по моей россии ходит смерть,
на мою россию больно смотреть.
моя россия из острых углов,
из клювов державных орлов,
их заточенных крыл,
сметающих крошки неправильных слов
с герба,
что нас накрывал, накрывает, накрыл
как саван. живущих едва.
и как парник:
под ним, в темноте, в изяществе грязи
где птичья ножка скользнëт и увязнет,
зерном в тиши безобразий,
робким шёпотом о свободе
голос народа взойдëт. восходит, восходит.
* * *
господь господь
схватил поперёк как ломоть.
орудием машет,
мною,
я — меч.
а хотелось нежней, почеловеч
— не прекословь, не противоречь —
пишет прямую речь
моей головой. волоса будто кисть,
жаром шепчет сквозь грудь:
ты
не
таись.
себя
не
спасти.
* * *
нарушен исходный порядок,
волчок идёт огородом, дети не спят,
лежат на самом краю,
таясь меж бороздок и грядок.
следят, как обычно бывает в бою,
как летит за снарядом снаряд.
бесконечно тянется ночь,
луна накололась на автомат.
погружаются в навь отряды солдат.
силясь помочь,
сирены им песни прощанья поют:
возвращайся домой, не лежи на краю.
день без отличительных признаков
надежды на мир нету
ни сейчас, ни ближайшие полгода, ни к лету.
впрочем, нам мир и не нужен.
[резкая смена темы]
а что там погода, а что там на ужин,
а что там…
завсегдашняя пятница,
тенденция на холода,
куриный плов,
смерть, в конце-то концов.
горячая голова, дежурная рука с телефоном.
кашель. в кармане вторая.
тест “какой вы киногерой” в вк,
упущений привычных река:
автобус,
многотóчивый след задуманных слов,
новостей груз.
фрустрация без конца и без
определённого истока,
таких дней ещё сколько.
* * *
1.
вот то о чем нельзя говорить,
узрите,
стоит на пороге.
вот входит уже, несëт свои грязные ноги
без стука
и без мотива
для преступлений.
вернее со стуком ботинок
по головам.
а может, и правда нет смысла в словах,
а может, сдадимся страху и лени,
уляжемся тихо в уютных гробах.
2.
ну нет,
я опять выбираю остаться в привычном болоте.
там на суше
слышали? — ужас —
приличные люди
и как то умеют общаться в приличной манере.
но мы же не верим?
мы остаëмся в сером своём
с воем, разбоем, с гнильцой и гнильëм
в ожиданьи когда, наконец, заживём.
Гимн разбитого королевства
Мы хаос,
мы бремя,
мы — сброд.
Мы в мирное время
опасное племя,
в военное время —
когорта сирот.
Тени окутали души
и съели,
мир грохочет и рушится:
сеем потери
и жнëм.
Пока есть место на суше
где лучше,
придём и измерим
огнём.
Вместо родины — жжёное поле
с отчимом жёсткой руки.
Лишённые честного детства,
своё
воспоём
разбитое королевство.
* * *
в музее имени меня
в неделю два рабочих дня
и нанят актёр очень похожий
моего типажа и цвета кожи
потому что с моей-то этой вот рожей
в музей входа нет. и не будет
потока людей, эти люди
останутся дома. зато есть картина
на ней два кретина,
один из них я до призыва волны,
до блядской войны, до карантина.
второй — тоже я, только после всего,
ссутуленный в позе “оставьте его,
с ним всё уже было, что было должно,
а дальше…”
а дальше и нет ничего.
Анна Кузнецова
Родилась в 1989 году в г. Новочеркасске, училась в Санкт-Петербурге, живёт в Москве, работает в Люберцах, гуляет в лесу.