303 Views
* * *
Не потому, что я хорошая,
не потому, что я плохая,
стенографирую, как в крошево
дробятся стены, оседая,
дом превращается в пожарище,
тела в безжизненную жижу.
И в луже крови остывающей
себя, как в зеркале, я вижу.
* * *
Горестные итоги.
Голоса в горле кость.
На болевом пороге
мнётся незваный гость.
Входит. Во тьме кромешной
обнял. К устам приник.
Вырвал лукавый грешный
нежный родной язык.
* * *
в халате в хате с краю
воюя понемногу
вдыхаю выдыхаю
воздушную тревогу
шлю поцелуи милым
и думаю под душем
о непостыдном мирном
покое безвоздушном
* * *
ты почему не снял ботинки
спит как живой
мир отражается в слезинке
вниз головой
почтовая коробка гроба
посылка в рай
стою у края плачу в оба
проснись вставай
* * *
Да будет свет! Свеча, лампада.
Да, света будет маловато,
но мы затеплим два-три ватта —
и расточатся силы ада,
и озарятся лица милых,
и выяснится: не сломил их
князь тьмы, свечу задуть не в силах
в подвалах, в окнах, на могилах.
* * *
А потом приходят Мы,
дышат на печать
и бросают в трюм тюрьмы —
в тряпочку мычать,
прятать слёзы под матрас,
метить ногтем дни —
Я. За что? За то, что Нас
называл Они.
* * *
мала на три размера
последняя рубаха
все кардиналы серы
на чёрной мессе страха
давление измерьте
возьмите кровь из вены
беру уроки смерти
успехи несомненны
* * *
Что ты, дура, натворила!
Малышам берлога —
коммунальная могила
зимнего окопа.
Думаешь, утроба танка
сохранит ребёнка?
Тут вчера была землянка,
а сейчас — воронка.
* * *
Опечатка: врач народа.
Выправить, оставить так?
Девять лет минус полгода.
Людям — друг, народу — враг,
улыбается ответчик,
весь свободы торжество.
Пусть кого-нибудь подлечит
мученичество его.
* * *
Сверху вниз по странице
струйкой — красная нить.
Пожалеешь убийцу —
пожелаешь убить.
Меч их — ненависть, щит их —
неприкрытая ложь.
Пожалеешь убитых —
сам немного умрёшь.
* * *
Из Тель-Авива и Будвы
путь преграждает домой,
на родину с маленькой буквы
Родина с прописной.
Измайловский парк, подмосковье,
амфитеатр БЗК —
всё замарано кровью.
Багрова Москва-река.
Едва ли нужно расшифоровывать, но, на всякий случай: БЗК — Большой Зал московской консерватории.
* * *
неба глубина
лазурит сапфир
посмотри война
как прекрасен мир
как прилежен снег
ювелирен лёд
хрупок человек
ржав гранатомёт
* * *
Ядерный электорат.
Разрывные ядра.
«Ураган», «Торнадо», «Град».
От трупного яда
умирающий ручей.
Из плОти плотина.
Клич священника: «Убей!»
Плач Отца и Сына.
* * *
пишу боюсь грожу кляну
больна кричу во сне
война войны войне войну
войною о войне
уже привыкла жить на дне
ещё не поняла
что больше нравится струне
смычок или стрела
* * *
Не откосить. И всех скосили
до одного, за ратью рать,
и больше нет мужчин в России,
некому женщин опылять.
«Как некому? — выходит Первый
в короне, на котурнах, ню. —
Я нацедил цистерну спермы,
я всю страну осеменю!»
И пашня принимает семя,
и наступает срок родин,
и вот оно, младое племя, —
все мальчики. Все как один.
Все колют ботокс, носят ролекс,
воюют топлесс. Горд отец.
Но, к счастью, есть эдипов комплекс.
На том и сказочке конец.
* * *
Кровав, кромешен, бесприютен,
уходит год.
Христос рождается, а Путин —
наоборот:
глупы волхвы его, закатна
его звезда.
Земля, роди его обратно.
Огонь. Вода.
* * *
Какой народ, такие и колядки,
такие кондаки и тропари.
Кровавый эпос вырви из тетрадки,
написанное на костях сотри,
история! Не по плечу поэту
подснежников, растаявших в руке,
непрекращающаяся беседа
с убитыми на мёртвом языке.
* * *
Валгалла? Эмпиреи?
Из колотого льда,
дыханьем руки грея,
сложила слово ДА.
Звенящий, тонкокожий,
не торопись, не тай.
Остановись, прохожий.
Прочти. Перечитай.
* * *
Певец размолвок и соитий,
сладкоголосый краснобай,
ныряй в водоворот событий,
детей убитых отпевай,
увековечивай увечья,
изобличай ужасный век,
бери уроки красноречья
у красных рек, кровавых рек.
* * *
Взлетают красные ракеты.
Ни слова о войне и мире.
Март. Одиночные пикеты
с чистым листочком А4
студенток в тоненьких чулочках.
Ты говоришь, в аду зазорно
писать стихи? На тех листочках
пишу весь этот год, Адорно.