1021 Views
Мы забухали в субботу. Ершаков недавно приехал с Донбасса, а я из Дагестана. Созвонились. Решили встретиться у него. Я сперва сопротивлялся. Мол, лето, жарко, да и, вообще, как-то неудобно.
— Забей, — сказал он, — мама на огород с ночевкой уехала. Будет завтра вечером.
— Ну, смотри.
Пили ставропольский виноградный самогон. Ершаков соорудил в духовке курицу с овощами, так что долго не хмелели.
— Ну, как тебе? — спросил он про Дагестан, усмехаясь.
— Любопытно.
— Сейчас уже не то. Вот раньше… Помню, в Хасе адрес блокировали. Чего-то там возились-возились. Потом — раз: мужик выбегает, кидает гранату в ментов и из подствольника по БТРу— хрясь! А смысл? Сложили его, конечно, сразу. Оказалось, внимание отвлекал. Пока отвлекал, огородами еще трое попытались просочиться. Но куда там…
— Грохнули?
— Угу.
— Сейчас такого меньше. Сейчас, в основном, грязная война. Как в Латинской Америке. Похищения, пытки. Человек пропал. Его обугленным через неделю вытаскивают под камеры. Говорят: спецоперация.
— Блин. Деня, ты думаешь раньше такого не было? До хрена. Вот просто до хрена.
— Да я в курсе. Сам-то как?
— Сижу перед тобой, — хохотнул Ершаков, — Там все по-другому. Тоже война. Но другая. Вообще другая. Артиллерия херачит, «Грады». Рубилово за аэропорт, опять же.
— По Дагу не скучаешь?
— Некогда скучать. Работы завались. С гражданскими пообщаться, на передок сгонять. Мне хватает. Сюда, к вам, даже не тянет. В отпуск, если только, как сейчас.
— А мама что?
— А что мама?
— Внуков не просит?
— Ну… Намекает. Но я ей тоже намекнул. Ну, ты знаешь, как я намекаю. Мол, какие внуки? Донбасс горит. Пока будем нянчиться, прогорит весь. И никуда не успеем.
— А я вот решился.
— В курсе. Как тебя жена-то в Крым и на Кавказ отпустила?
— Понимающая, — улыбнулся, подливая ему и себе.
— Это хорошо.
Чокнулись.
— Видишь, как складывается оно, — завис Ершаков, — Всё дома не сидится. Даже когда учились в универе, тоже не сиделось.
— Не говори.
— Пытались же на практику свалить куда подальше. Умные здесь договаривались, а мы — нет. Нам всё в какие-то дали нужно было.
— Потому, что умные сами были приезжие. Не местные. Закрепиться желали.
— Это да. Но мне вот всегда хотелось куда-то улизнуть. И, знаешь, никогда бы не подумал, что история из простой поездки на практику аукнется потом, спустя годы, на войне.
— Что за история?
— А вот давай еще по одной, а то на трезвую голову не поверишь.
Дело было в 2005-м. Мы тогда, весной, четвертый курс журфака закончили, да? Да, точно. И я на практику поехал, в Питер. А ты куда? Снова в Тюмень? Ну, правильно, в Тюмень. Куда же еще? У тебя же там родственница жила дальняя, которую ты трахнуть хотел, а она тебе не дала. Ну, не суть. А я в Питер. Устроился в местную газетенку. Как ее? «Невское время» или «Невские новости»… Что-то такое. Редакция у них в центре располагалась, недалеко от Исаакия.
Но это не важно. До Питера я поездом добирался. Взял верхнюю полку в купе. А состав из Челябинска шёл. Через Екб, да. И захожу, значит, в эту купешку. А там тетка сидит. Возрастная. Башкирка. Черноволосая. Запомнил, что стрижка у нее под каре была. Ну, мы «Здрасте» — «Здрасте». Я же никогда особо общительным не был. На полку к себе залез, книжку достал и поминай как звали.
А она тоже в Питер ехала. И уже ближе к городу мы разговорились. Ночью. А утром прибытие. В общем, оказалось, что она в челябинском министерстве образования областном работает и едет на какое-то мероприятие. Что-то связанное со школами. Ну, и мы слово за слово. Про молодежь что-то. Но не так, что, вот, молодые такие-сякие. А наоборот. Прогрессивная бабенка. Но, с другой стороны, мне тогда сколько было… 21. Не станет ведь она мне предъявлять, правильно?
Ну, а раз про молодежь, то и про армию нашу родимую вспомнили. И я такой говорю: «А я не служил. И не жалею». А она: «А у меня племянник служил». Я такой: «А где?» Она: «А у вас, под Первоуральском, в мотострелковых». И давай рассказывать. Мол, рядом с этим полком, в лесочке, еще какое-то подразделение стояло. Казармы там старинные, заборище. И, говорит, по словам племянника, какие-то странные ребята тренировались — на учениях в стороне держались. Постоянно в балаклавах и солнечных очках. Лиц не видно. Упакованные. И эмблема непонятная у них — то ли человек, то ли ангел… Ну, и фиг бы с ними. Если бы не следующие события. Племянник, значит, этот домой вернулся, в Челябу. А чуть погодя за каким-то хреном в Первоуральск погнал. К друзьям, что ли… Или к родственникам… Не помню. Ну, и они, значит, прибухнули, тачку завели и давай кататься. Закатились в этот лесок. А племяш-то местность узнал. Говорит: «Не, ребята, сюда нельзя, тут военная часть». А ему отвечают: «Ты чего? Какая часть?» А он им: «Так я служил тут, недалеко». А они все равно не унимаются. Успокойся, мол, нет тут никакой части, развалины только древние. Он, разумеется, не поверил. Ну, какие, на хрен, развалины. Два года рядышком лямку тянул. Пошли смотреть. И что ты думаешь? Забора нет. Действительно, развалины. Причем, реально довольно древние. Интересные дела…
А я сижу и кумекаю: «Чего она мне впаривает? Вроде нормальная». Ну, поговорили еще немного о чем-то и спать легли. Поезд утром на Московский прибыл. Попрощались. Она на свое мероприятие отправилась, а я на метро и до станции «Дыбенко». Это в пикулях, на восточной окраине Питера. Жил там у знакомых все лето, у супружеской пары. А на работу ездил в газетку, в центр. Сперва подземкой, а потом пешком. Городские новости писал, фигню разную. Помню, в день ВМФ приперся на морской парад, к Неве. Думал, там корабли пройдут. Раскатал губу. Корабли просто на якорях стояли. И между ними на катере адмирал какой-то рассекал. Много ли удовольствия на такое смотреть? Вот-вот. В сентябре домой вернулся, доучиваться.
Ну, а дальше ты в курсе. Универ закончили, надо работать. Вереница редакций наших свердловских. Либо террариумы, либо сонное царство. Надо про них книжку написать, наверное. Это ведь трындец полный. Ты, тем более, сам проходил. Короче говоря, весь этот зоопарк меня достал и я такой: «А чего бы на войну не податься?» А война у нас тогда была на Северном Кавказе. Вернее, она и сейчас есть, но немного в ином формате, да. Поехал. Сотрудничал с москвичами внештатно. Контузило там немного. Снова домой. Отдохнул и опять туда же.
Ну, по большому счету, ничего нового. Что можно для примера вспомнить? Двое духов нарисовались как-то раз в Махе. Патруль ментовской обстреляли — один двухсотый, один трехсотый. На что надеялись, непонятно. Их почти сразу отловили — за городом, возле канала, в гаражах. Срезали, разумеется… Ну, или вот еще. Он из Хаса, в розыске с 2008-го. Она из Буйнакска. В 2010-м детей, — мальчика и девочку, — на родню бросила и в лес к нему сбежала. Прикинь. В конце концов, их тоже отследили. Они в квартире на Акушинского прятались, в девятиэтажке. Затаились, блин. И чего? Сдаваться не захотели. Пожалуйста. За пару часов их там окучили. Обычное дело… А потом началась какая-то херня. Прости, господи.
Первый звоночек где-то в середине февраля 2011-го прозвучал. История была трешовая. В Губдене случилась. Вечер уже. Я в Махе у себя на квартирке съемной сижу, кайфую — салатик, мясцо из духовочки, коньячок. Как полагается. Вдруг новость — теракт. Твою мать. Оказалось, возле губденского отдела милиции смертница подорвалась. Что интересно, русская. Студентка фармацевтической академии пятигорской. Через несколько минут новая «молния» — второй взрыв. Там же, в Губдене, только на этот раз на въезде, у блокпоста. Заминированная машина. А за рулем сидел муж той девчонки. Сын пятигорского депутата, между прочим. Трындец. Ну, чего делать? Бросил вкуснятину. Вызвал такси. Погнали. Благо, не очень далеко.
Приезжаем. Там, конечно, все расхерачено. От блока вообще почти ничего не осталось. Отдел милиции на половину обвалился. Кругом огонь, кровь, кишки, руки-ноги оторванные. Медики и менты туда-сюда бегают. Сельчане с обалдевшими лицами. Катастрофа, короче говоря. Ну, ладно. Инфу кое-как собрал, новость слепил. Даже не одну, вроде бы. В Москву отдиктовался. Обратно поехал. Кушать, правда, уже не хотелось. А вот коньяк нормально зашел.
В общем, казалось бы, теракт и что? Мы привыкшие. Но фишка в другом. Постепенно стали выходить на причастных. И вот где-то конец февраля. Я дома сижу, пишу очередную новость после прозвона. И тут коллеги сообщают: «А в Шамхале спецуха. Ты едешь?». А Шамхал — поселок, пригород, чуть севернее Махачкалы. Задрипанный, конечно. Сплошной частный сектор. Ничего интересного. И вот, значит, мы высадились. В чем дело? Как выяснилось — по классике. Блокировали адрес. Не коттедж. Домик. И в домике, вроде бы, двое духов. Но домик хороший такой. Стены толстые, крепкие. Гранатомет их не берет. Вытащили «Шмели», огнеметы. Эффект нулевой. Что такое? Наконец, подогнали БТР. Хотели, видимо, вплотную подобраться. Ага. Сейчас же. БТР выкатился, забор снес. А из окна бутылки с горючим полетели. «Коробка» загорелась. Охренели все. «Броню» отозвали. И тишина.
Потом гляжу — у силовиков шухер какой-то начался. Движение какое-то. И мент к нам подбегает. Говорит: «Давайте, ребята, сваливайте. Нечего тут больше делать». Мы такие: «В смысле?». А он: «Давайте-давайте». И еще несколько в нашу сторону бегут. Ну, мы люди понятливые. Двинулись к автобусной остановке. А я обернуться успел. Ага. Вижу, БТР снова выезжает и за ним бойцы, но не ОМОН или СОБР, и не фейсы. Все в черном. Пойди, разбери, откуда. Их же полно разных. Не поймешь издалека. Ну, ладно. Пришли на остановку, слышим — возле домика опять стрельба. Но в этот раз как-то быстро прекратилось. Постреляли-постреляли, и все. Через пару минут пресс-секретарь ментовской звонит: «Спецоперация завершена. Комментариев не будет. Пресс-релиз — позже». Удивительно.
А дальше — новые задачи. И случай тот из головы вылетел. Но я про него вспомнил. Жизнь заставила, так сказать. На дворе ранняя весна была, самое начало марта. И очередная спецуха. Только теперь в Хасавюрте. Там у них на окраине поселок есть, Северный называется. Частные хозяйства, разумеется. И вот, значит, в недострое на отшибе застали местного амира с женой. Они давай шмалять, бой завязался. Мы, конечно, туда. Успели, слава богу. Недострой с хорошим подвалом оказался. Осада затянулась. Двоих собровцев ранило. Мы с коллегами заявляемся, но хрен подойдешь. Даже к оцеплению не подпускают. Я сперва расстроился, отправился погулять. Бродил-бродил по лабиринтам в грязище. Забрел на чей-то участок. Вроде, пусто. Двинул дальше. А стрельба все ближе и ближе. Как-то не по себе сделалось. Но все равно плетусь. И тут уже совсем близко загремело. Я в сарай сунулся. А задняя стена сарая на улицу выходила и этот недострой немного видно было. Отличненько. Правда, просидел я там часа два. Промерз. В туалет приспичило по-маленькому. Ужас. А объект, тем временем, долбят и долбят. То из граников, то БТР-ы хреначат. Но как-то без толку.
И вдруг смолкло все. Что за фигня? К проему меж досками приник и увидел их. Да…. Кого? А вот смотри. БТР снова, значит, выезжает и они за ним бегут. Форма черная, каски черные, очки специальные, маски. И шевроны такие… Как та тетка говорила. То ли человек изображен, то ли ангел. Вроде с крыльями, и тело странное. Как будто глаза сплошные. Жуть. И вот они к недострою этому приближаются. И там уже не видно было. Только всплеск перестрелки и пара взрывов. И потом остальные туда пошли. Вразвалочку, не опасаясь. Ну, значит, спецуха закончена. Правда, я, в итоге, в сарае просидел, пока силовики не уехали. Выполз на улицу еле-еле. Думал, обоссусь. До ближайшей кафешки дотянул и к себе, в Маху. Новость по пути отдиктовал. Москва, конечно, расстроилась. Мол, почему так поздно. А я им что? Стану вот это все рассказывать? Отговорку какую-то сочинил. Пообещал исправиться.
И, казалось бы, работа, одно-другое, забыться должно. А не отпускает. А я, на тот момент, в соцсетях с местной профессоршей познакомился. Крутая тетка. Книжки очень интересные делает. Документалку, да. Про Кавказ. Ты ее знаешь, наверное. Короче, написал ей. Так, мол, и так. Что это за образ? А она мне отвечает: «Крылатое существо, состоящее из глаз? Азраил. Кто же еще? Ангел смерти в исламе». Ангел смерти, понимаешь? У них на плечах. У каждого. Я потом пытался найти информацию. В открытых источниках, разумеется, нет ничего. Поговорил кое с кем. Но тоже по нулям. Вернее, попался один. Взглядом промониторил меня. Пристально. Мгновение буквально. И давай ржать. А затем спрашивает: «А ты видел что-то?» Ну, я вовремя сориентировался. Отбрехался, якобы, слышал где-то по-пьяни про нашивку, вот и решил уточнить между прочим. Не знаю, поверил или нет.
Потом замечал их еще несколько раз. Но близко подобраться больше не удавалось. И, знаешь, они всегда появлялись в сложные моменты. Например, идет спецуха и духов грохнуть не получается. И тогда ребята эти тут как тут. Справлялись в темпе, без потерь. Задержанных при них тоже не было. И упакованные полностью. Ни ладошки, ни волоска. И постоянно молча. Словно и не люди даже…
В Донбассе нет, не встречал. Да какой там Азраил? У них своих ангелов смерти хватает. Отбитых и отмороженных на всю голову. Полный набор — Стрелок, Гиви, Моторола, Скиф, Бэтмен, Бес. Особая атмосфера, короче говоря. Но интересно было бы выяснить, что за чертовщина такая. Съездить, поискать развалины те. Или не развалины.
— Да уж, — протянул я.
— Поехали? — спросил Ершаков и опрокинул рюмку.
— Куда?
— Что значит «куда»? В Перск, развалины искать.
— Мы же пьяные. Да и ночь почти уже. Да и где ты их найдешь?
— Не ссы, я узнал. В/ч у них на окраине, возле микрорайона Динас. Значит, и чертово городище это где-то рядом.
Разбудил он меня на рассвете. Абсолютно трезвый. Я еле-еле поднялся. Голова гудела. Вспомнил, как поздно вечером накануне звонил жене. Ей не понравилось, но она велела не дергаться. Мол, сиди на месте, если пьяный. Тем более, на другой стороне города. Тем более, темень на улице. И теперь совесть начинала ворочаться где-то между ребер, перебирая лапками. Задумку Ершакова жена восприняла скептически («Вы там совсем, что ли, допились?»), но когда пообещал вернуться к обеду, нехотя отпустила.
Наскоро перекусив жалкими остатками ужина, мы дотопали до метро. Вышли на станции «Уральская», возле железнодорожного вокзала. Полчаса ждали электричку. В Первоуральске выскочили на «Подволошной». Вскоре небо затянуло тучами, заморосило. Я пожалел, что не прихватил ветровку. Ершаков тоже был в одной футболке и джинсах. Засунув руки в карманы и вжав головы в плечи, миновали частный сектор. Дальше дорога сквозь лес вела на пруды и превращалась в просеку. Справа остался поворот на воинскую часть, где, по идее, служил племянник ершаковской попутчицы. Дождь усиливался, намереваясь превратиться в ливень. Пригородный лесок оборачивался настоящим лесом, а грунтовка — месивом из грязи, щебенки и мутной жижи. Когда у меня промокли кеды, я сказал:
— Дим, кажется, пора домой.
Ершаков сделал еще несколько шагов, а затем остановился. Прищурившись от летевшей с неба воды, оглянулся, как-то скривился, глухо выплюнул:
— Ну, ладно, — и потащился обратно к станции.
Апрель, 2023.
Денис Колчин
Родился в 1984 г. в Свердловске. Окончил факультет журналистики Уральского государственного университета им. А. М. Горького. Публиковался в журналах «Урал», «Новая Юность», «День и ночь», «Знамя», «Звезда», «Октябрь» и др. В качестве военного корреспондента работал на Украине (2014), Северном Кавказе (2015–2019), в Нагорном Карабахе (2020). Автор книг: «Подготовительный курс» (стихи, 2017); «Кинжалы и гранатометы. История войны на Северном Кавказе. 18–19 вв.»; «Фронтир» (изд. «Кабинетный ученый», 2021). Живёт в Екатеринбурге.