392 Views
Песня как будто надежды
Танцуй как будто никто не видит
Гуляй как будто никто не обидит
Ответь как будто с тебя не спросят
Люби как будто тебя не бросят
Молись как будто тебя услышат
Пиши как будто никто не пишет
А только ты, напрямую Богу
Ходи, как будто идёшь Дорогу
Владей как будто никто не отнимет
Дружи как будто никто не покинет
Смотри как будто кругом красиво
Планируй как будто мы будем живы
Иди как будто только вперёд
Живи как будто никто не убьёт.
Spare the rod and spoil the child
Слушайся, слушайся
Не говори что не слышал
Слушайся, слушайся
Родину-мать.
Потому что иначе
Она тебя высечет.
Впрочем и слушайся —
Всё равно высечет
Даже и крепче
Назидания ради
Тебе же во благо
Из-за тёмного прошлого
Ради светлого будущего
Ведь жалеющий высечь
Ненавидит сына
А она тебя любит.
Будешь крутиться
Кричать и плакать
Просить — ну хватит
Не могу уже больше
Не могу я терпеть
Но она всё же высечет
Из белого мрамора
Из гранита красного
И поставит на площади
В память о павших
На благо родины
Верных сынах.
Цветочки подкатит,
Ребят в карауле,
Огонь негасимый.
Совсем негасимый —
О, если бы дождиком,
Если слезами бы
Можно бы было
Угасить это вечное
Страшное пламя,
Чтоб стало полегче…
Нет уж, не вырвешься.
Сынок, тебя высекли.
Сынок, ты памятник.
Поздно метаться.
Лежи и смотри.
Экклезиастик
Жизнь жительствует. Сон спательствует.
Учитель учительствует, даритель дательствует,
Лечитель лечительствует, предатель предательствует,
Мучитель мучительствует, спасатель спасательствует.
Хам хамит и Иафет иафетит,
От смерти бежит всяк рождённый на свете.
Злобный злобствует, благой — благодетельствует,
Мёртвый — немотствует, а кровь — свидетельствует.
Смерть не изменится, даже если не тронет:
Рожает роженица, могильщик хоронит.
Начальник начальствует, пророк пророчит,
Выбирайте, кто чего больше не хочет.
Ветер ветрительствует и вновь возвращается.
И жизнь всё жительствует. Хоть ничего не прощается.
А под килем рябит Атлантида в затоне.
Привычный жить под водой не утонет.
Последние жители Атлантиды
Последние жители Атлантиды,
Которые никуда не уплыли,
Волну великую перебыли,
Хотя не забыли.
Перетерпели волну, войну ли,
Не спрашивая — доколе: дотоле.
И утонули так утонули,
Не жить теперь, что ли.
Последние жители Атлантиды
Все так же ходят по магазинам,
Где водоросли затянули витрины —
Не хлебом единым.
Последние жители Атлантиды
Встречаются на безмолвном концерте,
Звонят к вечерне в подводной церкви —
Волны колокол вертят,
Вода всё стерпит,
Ни слова о смерти.
На дне никто кораблей не строит.
Вода сокроет, она же моет
Привычным прибоем, родной бедою —
Учитесь жить под водою,
Дышать под водою.
Последние жители Атлантиды
Не знают слез последней обиды —
Волна случилась. Так получилось.
Что смылось — то смылось.
И это милость,
Такая вот милость.
Сон
Кто жил и мыслил, тот не может
Ни жить ни мыслить anymore
Но иногда его тревожит —
Как с отошедшим разговор,
Который молча продолжаешь,
Как пишешь в стол, как на песке
Сердечко чертишь и стираешь,
Как топишь камешки в реке —
Так вот, порой его тревожит
Фантомной болью бывший дом,
И выпадает имя Божье
Из уст, неплотно сжатых сном —
Без божества, без вдохновенья
Во сне развязан наш язык,
И падает предлинной тенью
То, от чего за жизнь отвык,
Как спазм сердечный, или вроде
Тех песен, что певала мать —
Какое счастье, я свободен.
Почти совсем.
Но больно спать.
Крым RIP
Ты думаешь, Бог тебя будет судить?
Всемилосердный будет судить?
И ты эдак скажешь: я был обманут.
И Дева Святая тебя будет судить,
Скажет — да полно, возьми-ка попить,
Ты был обманут, тут нечем и крыть?
Не надейся, не станут.
Старый пёс Крым тебя будет судить,
Деревенская бабка тебя будет судить,
Смотреть внимательно, честно судить,
И девочка Лиза, а с ней и родители —
Твою мать растудыть,
На местах Его представители.
У входа
Настанет день, когда свобода
Нас встретит радостно у входа
И скажет: всё, друзья, отбой.
Над вами не имеют власти
Тираны, цепи и напасти,
Бери шинель, пошли домой.
Снесут темницы под застройки,
И на строительной помойке
Напишет ваши имена
Безвестный граффитист полночный,
Как только выйдет срок бессрочный,
Когда закончится война.
А если даже не напишет,
Мой дух где хочет, там и дышит,
Огнём вздымается зола,
Из искры пламя возгорится,
И в нём однажды феникс-птица
Раскроет яркие крыла…
— А что ж ты в чёрном и с косою
Пришла, свободушка, за мною?
— Прости, сынок. Уж как смогла.
Escape
Эх, ядро да на цепи, тяжкие браслеты,
Так хотелось распилить. Что ж, однажды где-то.
Убегали мы бегом, песня не допета,
Будем родину таскать сколько-то по свету.
Говорят, солёный хлеб да на той чужбине,
Это Данте говорил. Классно же — солёный.
Ты попробуешь его, понадейся, сыне,
Понадейся, доченька — дом, да не казенный.
Я всегда свободным был, да забыл однажды,
Как оно свободным быть — вырубай рубильник.
Мы найдем солёный хлеб, мы найдём от жажды
Что-нибудь надёжное, мы найдём напильник.
Можно просто улететь. Распилить браслетку.
Можно, милый, просто жить. На, держи монетку.
Если не было земли, если нету тёти —
Обними да поцелуй, долго ли прощаться.
Не дай Бог не урони денежку на взлёте,
А не то, не то, не то
А не то они тебя заставят возвращаться.
Поедем-ка
— Заглянем-ка к Риве.
— Она в Тель-Авиве.
— Ну ладно, ну к Сане.
— Так он в Казахстане.
За сутки граница,
Погодка — убиться,
Но жив и свободен.
— Ну ладно, к Володе.
— Но Вовка в Тбилиси.
— Заглянем к Алисе?
— Но Аля и Беня
Нас ждали в Ирпене,
А ныне, а ныне
На том астероиде
Бэ — сто двенадцать,
Где поздно бояться,
Да нам не добраться.
— Поехали к Маше.
— Нет, та еще в Раше.
Для нас там засада.
Мне страшно. Не надо.
— Позвать бы Серёгу…
— Здесь больно. Не трогай.
Воистину ль земля
Воистину ль земля равна себе самой?
Где дольний мир — петля, а где — само домой,
И есть ли пересчёт на золото небес,
И есть ли перевод, когда не можешь без
Вот этих чистых слов, что мне певала мать,
Когда ты не готов все перстное отдать
Но разве стоит жить не здесь по грудь в песке
И как проговорить на Божьем языке
Всё то, что смело быть в рождественском носке —
Всю жизнь проговорить на Божьем языке?
Кому ты говоришь? Другому иль себе?
На камешке стоишь, на собственной судьбе,
Всяк человек есть ложь, но лгать — нелёгкий труд.
Хоть пост насоблюдешь, хоть вырулишь кашрут,
Родился, ну так что ж, иди куда ведут —
Куда же ты пойдешь, как кожу отберут?
А я пойду туда, как кожу отберут,
Где воздух и звезда: волхвовский наш маршрут.
И в спину самому себе до Рождества
Успей сказать во тьму реальные слова,
Погрязшему во лжи, сгустившемуся в муть —
Кого же ты, скажи, пытался обмануть,
Кричал, бежал, палил последние мосты —
Всё то, что ты любил, и есть на свете ты.
Ты этого просил? Раз нет, пускай умрёт.
Пускай не хватит сил, займи их наперёд.
Ты честно не любил? Оставь, иди вперёд.
Под килем корабля поднимется волной
Та самая земля, равна себе самой,
Ответ на вечный спор, на «где ты был, Адам» —
Вот точка всех опор. Люблю и не отдам.
Антон Дубинин
Антон Дубинин, Брат Антоний, Tony Dubinine, Алан Кристиан (Alan Christian), Арандиль Эленион (даже и такое в моей жизни бывало лет 20 назад!), Анастасия Альбертовна Дубинина – это всё один и тот же автор под разными именами. Не удивляйтесь. Бывает.