449 Views
Что это было?
Здесь все до конца отморожены Истории же — не конец. Нет бунта, так ешьте Пригожина, Кровавый меся холодец. Что было недавно под Лёшею, Тот самый болотный протест, Теперь как-то не расположено К фонарикам и наконец Никто уже не заикается О непротивлении злу А сам только злом и является, Пронзая российскую мглу. Безродными бродят гаврошами Повсюду хорошие ру. Но в принципе, все нехорошее И в принципе все не к добру. Делиться-то надо бы поровну, Но вы не делились ни с кем Остался навеки без повара Игрушечный сахарный кремль. Вот так со своей креатурою, Что тает как сахар во рту, Вот так со своей агентурою, Вы сами ее и — Ату! А то из АП указание? Из НАТО? Из зоны АТО? Так что это было? Восстание? Уже не ответит никто.
Поэту-бутерброду
Как попрошайка-интриган,
Шел Мистер-Трикстер по дороге,
Здесь продолжался балаган,
А там — воздушная тревога.
Он был когда-то сильно пьян,
Теперь слегка и понемногу.
Средь графоманистых мещан
Он будто бы уподоблялся Блоку.
Он был когда-то демократ.
И как домкратом честных правил…
Словами, что он сам составил
Из методичек наугад.
Он патетически вещал,
Он становился местным китчем.
Он ничего не означал.
Он ныне стал аполитичен.
Но снова стал не до конца,
А шатунеясь и шатаясь,
Он стал паяцем без лица,
Заискивая, запинаясь.
Сначала весь ни ваш ни наш,
Как Хлебников на мякиш смысла,
Он намотался. Стал — «Крым наш».
И тут как в «Виндовсе» — зависло —
Тщеславье. За гнилье наград.
За грохочащее надгробье,
За бутерброд — он стал кастрат
Сакральности. Родной утробе,
Дыре исчезнувшей страны.
Молился средь других лакеев.
Лакеи эти все равны.
Но те, что ниже — те ровнее.
И вот в слиянии почти
Что с кафелем, с ковром, паркетом,
Они хотят, чтоб ты постиг
Их как падения поэтов.
И словно дворня, бомж, уркан,
Он за тобою волочится,
Чтоб личной низостью упиться,
Там где забвения капкан.
Терминатор тумана
Между вами простой терминатор тумана.
Meжду вами ленивый тюльпан пистолета.
Постепенная осень больными зубами
Компостирует насмерть нелепое лето.
Между вами страстей прогнивающих бляди.
И глядящие за море злые невесты.
И связисты по азбуке морга де Сада
Сообщают постыдные даты арестов.
У меня нет имиджа
У меня нет имиджа,
Образа,
Статуса.
Я пустая инсталляция
Фауста,
Чьи пусты уста.
И от жизни я смертельно устал
Как вернувшийся к себе пьедестал.
Евразийская песнь
Некрофилики и механизмики
Анти-Фромма несут в себе признаки.
Нафталиновые проказники,
Здесь гробы себе дарят на праздники.
Нету логики в фроммовском дискурсе,
Он как Windows завис в гуманизме весь.
Но здесь смерти отнюдь не любители,
Здесь ж такие как вы, телезрители!
Только с детства — сюжеты с помехами,
Приглядеться — нас жрут с потрохами там,
Белым шумом, московскими эхами,
Да мамле-
Ев
Ске-
Ми
Хо-
Хо-
Таньями.
Мы растеньями тихими, тайными,
В постижении мира растаем и
Здесь в эмпатию, словно в платья,
Завернувшись, бредут по этапам и
Словно в черном квадрате Малевича
Будет Черт целовать Королевича.
В концентрации антивитальности.
Некрофилики здесь, не виталики.