481 Views
* * *
В пятом классе в интернате историю древнего мира
Нам преподавал бывший баптист
С оторванной по плечо правой рукой,
С двумя сохранившимися пальцами на левой изуродованной кисти.
Когда учитель ставил двойки в журнал,
Мы, затаив дыхание, следили,
Как ловко он водит шариковой ручкой, зажатой в уцелевших пальцах.
Он рассказывал о крестовом походе детей, поднимая над головой два пальца,
А белая пластмассовая рука безвольно свисала, покачивалась, гипнотизировала нас.
Он был похож на крестоносца, вернувшегося из неудачного похода.
Его будто терзал стыд, что он бросил детей на смерть и позор.
Был же он сам бесталанный ребенок войны, расковырявший пехотную мину в ближнем от дома леске.
Потерявший руки, нашедший Бога,
Потом у него отняли и Бога, а самого продали в рабство
Преподавать историю древнего мира недоумкам,
Собранным для исправления ошибок природы со всей Украины,
Божественных медицинских ошибок.
* * *
Во мраке мерзлом и чужом
Надежда полоснет ножом,
Набросившись невесть откуда.
И снова: «вжик» из темноты,
Во тьме сокроется, а ты
В крови согреешься покуда.
Я был доступный матерьял
И много крови потерял.
Стоял во мраке, как во фраке,
Благодарил за кровосток,
За то, что мир не столь жесток,
Как сообщают на истфаке.
* * *
Говорят, кровь героя различают на вкус.
Говорят, она горит, как спирт.
Кровь героя закипает в жилах от ярости.
Попадая в глаза врагу, ослепляет.
Кровь героя быстро бежит, сращивая раздробленные кости.
Раны героя заживают мгновенно.
Формула крови героя – свящённая тайна.
С кровью труса все более-менее ясно.
Рядовой гематолог прочтет в крови нестроение
С лейкоцитами, тромбоцитами, сахаром, железом, прочим незримым составом.
Кровь труса густеет от страха,
ноги становятся ватными, дыхание перехватывает.
Во всем виновата кровь, в душе он храбрец.
Раны труса гниют и болезненно заживают.
Тело страшится проникновения металла.
Трус бежит и кричит от ужаса против собственной воли.
Это в нем кричит его кровь.
Кровь – самое сильное в человеке, самое древнее, кровь почти бессмертна.
Передаётся от прадеда к деду, от деда к отцу, от отца к сыну.
* * *
Советские родители водили своих маленьких детей к доктору,
Чтобы «сделал больно».
Под пыточную обычно оборудовали зубной кабинет:
Механическая бор-машина на ножном приводе,
Клещи, иглы, крючки на подносе из нержавейки,
Вата, нашатырь, скучная кукла сидит на шкафчике со стеклянными дверками.
Никто не придёт на помощь, кричи, сколько хватит сил.
Папа и мама крепко держат за руки, врач ковыряется во рту.
Временная пломба, повторная пытка через неделю.
После достаточно было сказать: «мы сделаем тебе больно»,
И человек соглашался на всё.
В закрытом формуляре министерства здравоохранения
Эта процедура называлась «прививка страхом».
Учёные доказали: страх – неисчерпаемый источник жизненной энергии,
Творческой инициативы, ответственности в человеке.
Привитого человека больше не нужно пугать,
Он испугается сам, представит картины невиданных пыток,
Ужаснётся трагическому уделу и побежит, побежит,
Обгоняя страх действием: честным трудом и бодрой душевной песней.
* * *
В углу кроила, шила,
В иглу вдевала нить.
И денег накопила,
Чтоб мать похоронить.
С утра шитье и глажка.
Дочь накорми, одень.
Безрадостно и тяжко,
Зато как у людей.
* * *
Мы брали Иерусалим, вооруженные палками,
Прикрываясь крышками от кастрюль,
С обнаженными лицами и непокрытыми головами
Шли на штурм холма ядерного бомбоубежища.
Сверху на нас скатывали дощатые довоенные парты
С древней резьбой “Катя + Коля”.
Катя и Коля стали давно сами родители,
А их дети брали Иерусалим.
Парты катились на нас, словно танки с горы,
Но мы ничего не боялись.
Время бояться еще не пришло.
* * *
Нация не погибнет,
Если в День Независимости
Мальчик из техасской школы прочитает
Неумелое стихотворение собственного сочинения
«Героям Аламо».
Не устыдится жалкого пафоса
Слов о подвиге безвестных мужчин в гражданском платье,
Смешно отдающих честь джентльмену в кружевной рубахе.
Прочтет под насмешки ровесников,
Запинаясь, глотая слова,
В праздничный день разделит с мёртвыми героями
Одиночество поражения и горечь победы,
Отягощенной здравым смыслом предательства.
* * *
Нас не интересует в каких обстоятельствах вы написали свой текст.
Нам важно в каких обстоятельствах мы прочитали ваш текст.
Нас не интересует, что вы хотели сообщить в тексте.
Нас интересует, что мы прочитали в вашем тексте.
Нам не интересны вы и ваш текст,
Но так сложились наши обстоятельства, что мы прочитали ваш текст.
И теперь это наш текст.
Мы обязательно поручим какому-нибудь студенту вникнуть в ваши обстоятельства.
Но потом, потом и без вашего уже присутствия.
* * *
Каждый юноша, независимо от способностей и природных данных,
Мог стать солдатом великого Рима.
Держать строй по свистку, уступая место товарищу,
Перемещаясь организованно невредимым или с ранением вглубь строя.
В строю нужны все: и те, кто убивает и те, кто обязательно будет убит.
От тебя ничего не требуется, кроме мужества держать строй.
Если прозвучала команда: “держать строй!”, дела плохи.
Если команда “держать строй!” прозвучит трижды,
Битва проиграна.
* * *
Наши мертвецы и ваши мертвецы
Бьются в чистом поле днем и ночью.
Не на жизнь и не на смерть бьются они.
Не пытайся их разнять, слоняясь по полю,
Мечи и копья пройдут сквозь тебя сотни раз,
Никто не услышит твоей мольбы.
Живи, придет и твое время встать в строй,
Биться, не зная усталости.
У тебя целая жизнь выбрать сторону.
* * *
Представь, представь: ты пишешь Блоку
Письмо пустое на тот свет!
И в тот же миг, считай, без срока,
Приходит блоковский ответ.
“Спасибо вам, здесь очень скучно,
Здесь ночь не отличить от дня.
Мне папирос дают поштучно,
Когда читаете меня”.
* * *
Господь помиловал Россию и послал русскому принцу Матильду,
Чтобы он отказался от царства,
Прожил долгую жизнь в любви, как и мечтал.
Но принц отверг счастливую судьбу и принял несчастную.
Женился на другой, взошел на трон
И долго ждал сына.
Господь явил знание о будущей страшной судьбе России
Через наследника.
Знание, что кровь, пролитая однажды, уже не остановится.
От малой царапины на теле царевича потечет кровавый ручеек,
Вольется в реку, река в море, море в океан,
Океан русской крови.
* * *
Школьники поймали диверсанта.
Он нарушал правила светомаскировки: не зашторивал окна по сигналу “Воздушная тревога!”
Школьники позвонили в дверь и сказали: “Вам срочная телеграмма, молния!”
Диверсант открыл дверь, и школьники повалили его на пол.
– Зачем ты подаешь сигналы врагу?
Чтобы он бросал зажигательные бомбы на крышу нашего дома? –
Спросили школьники диверсанта.
– Мои мама и папа в немецком концлагере, их убьют, если я не совершу диверсию, –
Ответил диверсант.
Всем стало грустно и жалко его.
У каждого в семье кто-нибудь сидел в лагере: дедушка, или отец, или брат, или мать.
Здесь картина обрывается.
Мне неизвестно, что было дальше,
А выдумывать не хочу.
* * *
Благословен рязанский смог.
Москва бульварами пылает.
Там девы юные гуляют.
У каждой бездна между ног.
Идет жара по переулку.
Война закончится в свой срок.
Но эту пешую прогулку
Я повторил бы, если б смог.
* * *
Жалейте детей убийц,
Им еще играть с детьми убитых,
Учиться в одной школе,
Ходить по одним улицам.
Им еще предстоит извиняться за отцов,
Краснеть, просить прощения у сирот,
Предлагать помощь и дружбу,
Надеяться на мирную созидательную жизнь,
Где есть место светлой памяти
И нет места вражде.
* * *
Праздник наш скорбен, радость берем из буден.
Женщины некрасивы, но мы их любим.
Дети пойдут рыть каналы, разгребать развалины.
Мы все равно даём детям образование.
Думать плохо о будущем – наша традиция:
Отберут хлеб – Платон пригодится им.
Только в себе, с собой ничего пронести нельзя.
Такой вот путь исторический, человеческая стезя.
* * *
Здесь кровь лилась.
И здесь. И здесь.И здесь.
Текла по желобу
Из каменных сердец.
Читатель рифмы ждет,
А он не наступает.
* * *
Не лгали, не грешили,
Божились лечь костьми,
Ведь стать они решили
Хорошими людьми.
Нет дома, нет работы,
Тридцатка – средний чек.
Ужасна жизнь! Зато ты –
Хороший человек.
* * *
На заводе заброшенном
Трудятся бобыли.
Делают очень хорошие костыли.
Год без зарплаты.
В кассе – пара рублей.
Ничего!
На складе припрятаны
Тысячи пар костылей.
* * *
Немецкие солдаты никогда не врут.
Не насилуют женщин, не издеваются над евреями.
Не жгут деревни, не играют на губных гармошках.
Лежат под Курском, Смоленском, Калининградом.
Идеальные солдаты идеальной империи.
Завоевали небытие в земных границах,
Неповторимую ужасом посмертную участь.
Виталий Пуханов
Родился в 1966 году в Киеве, УССР. Служил в Советской армии. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького (1993). С 1994 года работал завотделом поэзии в журнале «Новая Юность». 1998 — 2003 редактор отдела прозы журнала «Октябрь». 2003 — 2017 ответственный секретарь Независимой литературной премии «Дебют». С 2018 года по 2023 директор АНО «Поэзия» (премия «Поэзия», преемница премии «Поэт»). Автор книг «Деревянный сад» (1995), «Плоды смоковницы» (2003), «Школа милосердия» (2014). «Один мальчик» (2020), «Одна девочка» (2020), «К Алёше» (2020), «Приключения мамы» (2021), «Адалиада» (2021). Лауреат премии им Мандельштама (1991), журнала «Новый мир» (2011), премии Anthologia (2014), «Московский счёт» (2015). Шорт-листы Премии Андрея Белого (2014) за книгу «Школа милосердия», (2020) за книгу «К Алёше», (2021) за книгу «Приключения мамы». Основатель проекта «Новая карта русской литературы». Эксперт молодежной премии «Лицей». Живёт в Москве.