360 Views
Исход
Гаруспик по чьим-то кишкам увидал, что война всё идёт и идёт.
Авгуры, следя за полетами грифов, сказали, что будет исход.
Великий исход из Саратова в греки, из Питера скажем в Бишкек,
Ловец человеков, лови человека — утёк из сети человек.
У тёплого моря, у тёплого моря мы встретимся, друг дорогой,
Не ведаю, вскоре ли или не вскоре, но нету надежды другой —
А где-то в снегах словно курос безрукий макушкою держит свой дом
Мой друг одинокий, молясь о разлуке, поскольку о встрече — потом.
Сначала уплыть, а потом уже думать, течет ли обратно вода,
И всё возвращается, только вот я никуда не вернусь никогда,
Поскольку сильна центробежная сила, поблажек не склонна давать —
Да, всё возвращается, только как было ничто не способно бывать.
Мой друг Одиссей отправляет депешу — прочтешь, как сумеешь, сынок:
У теплого моря, коль жрицы не брешут, мы встретимся в надобный срок.
И видит оракул в священном экстазе, как солнце встаёт в Костроме,
И лепят детишки из утренней грязи надгробие клятой зиме.
Освободители
Вай, спасители мы, освободители.
Освободили мы город от жителей.
Да неправильные там были жители —
Все псиглавцы они, сами видели.
И язык у них какой-то лающий —
Это слышит всяк понимающий.
Хоть на вид они нормальными кажутся,
Ты не верь в них, брат, не примажутся.
И детишки их в колыбели
Говорят, человечину ели.
Где добыли? Да видно, родители
Им скормили освободителей.
Так вперёд, благие воители,
Наши цели — великие цели!
И осталось всего-то немноженько,
Скоро всех мы освободим…
…Не смотри, не смотри, божебоженька,
Не смотри, и не будешь смотрим.
Omnia mea
Всё своё с собой не унесёшь.
Выбираем главное, ну что ж.
Эту чашку подарил мне папа,
А из той мы в Риме пили граппу,
А зато на третьей — синий ёж.
Чашка быть должна всего одна,
Места в багаже не дохрена.
Ноутбук, зарядка, документы
И любви счастливые моменты —
А там, глядишь, и кончится война.
Выбираем даже и котов.
Ни один к такому не готов.
Но на рейс одна скотина в руки,
Кто же виноват же (вот же суки),
Если у тебя их пять хвостов.
Этот чемодан или другой?
Кто из книжек самый дорогой?
Воскресенья мертвых тоже чаю.
Белла, чао, Белла, чао, Белла, чао-чао-чао,
Ты пришел нагим, уйдешь нагой.
Было-стало, не цепляйся так —
Шаг за шагом следующий шаг,
Где б ты ни был, где б ты ни был, где ты…
Только неразменные берём с собой монеты —
Накопил сокровищ на земле ты,
Вышел перед небом сам дурак.
Всё зверьё не влезет в твой ковчег.
Прах ты — прах летучий, человек.
Лучший нам подарок — незаметный,
Очень тихий, маленький, дискретный:
Полюбить отныне и навек.
Всё своё с собой не унесешь.
Всё не унесенное есть ложь?
А вот фиг там.
Живущим при диктатуре
Живущим при диктатуре не стоит строить домов:
Придут и возьмут без боя, забудут, что был таков,
Потом повесят табличку — последний, мол, адрес был,
Потом собьют и табличку: и вспомнить-то неприлично,
Когда кого-то убил.
Живущим при диктатуре не стоит рожать детей:
Их пустят в котёл на мясо, не выпустят из когтей,
Однако же будет несколько коротких и сладких лет —
А может, и перебесятся?
А может, сами повесятся?
Другой-то надежды нет.
А ты погоди, мой милый, авось они все помрут,
А ты наберёшься силы, построишь себе маршрут,
Живое к живому тянется, и индо да проживем,
Мать-смертушка всех на танец
Зовет, и с неё не станется,
Но легче, когда вдвоём.
А кто в какой колыбели окажется в свой черёд,
Зачатый в какой постели, в какой постели умрёт —
Жизнина в людской натуре,
Где хочет, выдохнет дух…
Т-сс, тише, не бойся, дурень.
Огонь ещё не потух.
Живущим при диктатуре не стоит и плакать вслух.
Тебя обижают
Тебя обижают — а ты не обижайся
Тебя унижают — а ты не унижайся
Тебя предавают — а ты не предавайся
Тебя убивают — а ты не убивайся
Тебя воскрешают, а ты не воскрешайся —
А то опять по кругу, в который раз по кругу.
Кому мы там нужны?
Кому мы там нужны? Ну как же без нужды,
Ведь так потребно быть потребнее воды
Всем тем, кто нас хотел расставить по местам,
Полковникам, вождям, соседям и ментам,
Порталу госуслуг и камерам в метро,
Всем тем, кто нам чинит посильное добро —
И дядя военком, и батюшка комбат
Так крепко любят нас, так сильно нас хотят.
А больше присных всех, любезный друг Иван,
Ты Родине нужОн. Elle mange ses enfants.
Кому мы там нужны? Поверишь — никому.
Друг другу и себе.
Да Богу одному,
Который вверил нас кочующей звезде —
Которой мы нужны.
Наверное, везде.
По сеньке и шапка
Отважные неуехавшие
Трусливые уехавшие
Отважные уехавшие
Трусливые неуехавшие
Богатые уехавшие
Бедные неуехавшие
Богатые неуехавшие
Бедные уехавшие
Как это ты не хочешь свалить не выдумывай все хотят
Как это ты не хочешь здесь быть (не можешь здесь быть) не выдумывай все хотят
Это же родина, сынок, вцепись и не отдавай её
Это же родина, дружок, дерись — и она отцепится
Могут они, богатенькие, позволить себе уехать-то
Могут они, богатенькие, позволить себе остаться-то
Не могут они, вот бедненькие, позволить себе уехать-то
Не могут они, вот бедненькие, позволить себе остаться-то
Этим всем бедолагам просто терять тут нечего,
А нам-то, ещё сохранным, терять-то ещё тут есть чего
Этим всем бедолагам просто терять там есть чего,
А нам-то, свободным и голым, терять там давно уж нечего
Этим всем идиотам просто терять там нечего,
А нам, сохранившим разум, терять там пока что есть чего
А как же жалко уехавших, теряем мы их, уехавших
А как же жалко оставшихся, теряем мы их, оставшихся
А как же он там без родины, без дворика детства, нещечко,
Теперь уже за периметром, без версии возвращения
К гробам, пепелищам, что еще ему там были за ценности —
Площадка с грибом, где пили мы, и дальше за неразменное,
С которым бы эдак закуклиться и плыть до исхода вечности…
А как же он там в загоне-то, во дворике детства, нещечко,
Колючкою обнесенный, без всякой возможности вырваться
От этих гробов, пепелищ и что еще там неизбежного —
Площадок с грибом и грибницею, и дальше по безысходному
Сценарию прицепившемуся как клещ до исхода вечности…
Свобода моя, свободушка. По барину и говядина.
По Сеньке и шапка горящая (ну или в жару холодящая) —
Дай Бог чтобы настоящая.
Хоть как подходящая.
Время
Ты располагаешься не в пространстве а во времени
В пространстве ты занимаешь очень мало места
И это огромное твое достоинство
Ты честно стараешься и снова стараешься
Занимать в пространстве как можно меньше места
Чтобы не мешать другим в этом же пространстве
Пространства ведь мало а нас таких много
Коленками толкаемся локтями толкаемся
А локтем хочется соприкасаться
Только с тем с кем хочется соприкасаться
Личное пространство, говорили учёные
Кажется британские это были учёные
Потому что говорили персонал спейс
Не нарушайте чужой персонал спейс
Например не издавайте слишком громких звуков
Не ходите по парку с включенной колонкой
Не воняйте, не тыкайте без запроса пальцами
Не кидайте например на людей бомбы
Которые нарушают персонал спейс
И внезапно уносят из пространства во время
В короткое время которого сколько там
70 лет а при большой крепости 80 лет
Написано в умной книге Творения
Меньше чем рост одного дерева
Человек короткий а время долгое
Вот тебе 10, а могло быть 80
И ты бы столько успел интересного
Увидеть, услышать, прибрать на небо
Чтобы и там рассказать всем присутствующим
Что кроме тебя никто и не знает.
А может, и бомбу кинуть, как получится
И у кого-то отнять его время
Сволочь, почему ж ты на это потратил время
Время на время, размен неразменный
Завещаю хоронить меня где-то вне времени
Высыпать в садик чтоб стать удобрением
Только пожалуйста пусть жизнь жительствует
И располагается так же во времени
И растет виноград на моем удобрении
И вино из него пусть живые бухают
Мама, иди в жопу со своими кладбищами
С покраской оградок и прочей гадостью
С нуждой покадить над гробами пустыми
Отеческими сундуками с костями
Единственное кладбище — это моя голова.
И там все живые насколько уж вышло
Располагаться в отрезке времени.
Просто дайте времени. Дайте времени.
Не отнимайте чужого времени.
Потом его не будет. Но там видно будет.
Сфоткай
Все однажды будет по-другому,
Ни крупинки времени не сдашь
Сфоткай так, как будто мы у дома.
Сфоткай так, как будто это наш.
Бог наделал времени довольно,
Чтобы где порвали — зашивать.
Сфоткай так, как будто мне не больно.
Сфоткай так, как будто мне плевать.
Ведь от века выжженная пустошь
Порастает новою травой.
Если свято — не навеки пусто…
Сфоткай так, как будто я живой.
Im Westen nichts Neues
Если закрыть глаза
Можно увидеть что все нормально
Если закрыть глаза
Можно увидеть что все реально
Чубушник цветет беззаботный
На улице девушки в мини
Торговые центры работают
Как было вовеки и ныне
Кому-то жена изменила
А кто-то знакомится с милой
У кого-то серденько ноет
У кого-то сердце стальное
А еще im Westen nichts Neues
Im Westen всегда nichts Neues
Если слух затворить
Можно услышать, что все как и было
Сокол летить,
А баба родить,
У слабого слабость, у сильного сила
Сколько уж раз этот ветер
На круги своя возвращался
И все же рождались дети
Солдатик с женой прощался
Лили Марлен под лантерной
Ждала своего героя
Ландскнехты пили в таверне
Товарищей было трое
Спасали тваринок в ковчежцах
Какие-то новые Нои
А еще im Westen как прежде
Im Westen всегда nichts Neues
На многое воля Господня
На прочее воля людская
Судьба как старая сводня
И сводит, и размыкает
На многое воля Господня,
И торг как всегда неуместен
Вопрос только где сегодня
Находится этот Westen.