450 Views
На прошлой неделе в Белграде показали фильм, считающийся культовым и антивоенным – “Лепа села лепо горе” (Красивые деревни красиво горят). Фильм, снятый еще до окончания войны в Боснии и Герцеговине, буквально по мотивам. Там было много страшного, бессмысленного, безобразного и оттого пугающе реалистичного, много яркого и талантливого. И страшно, как вчерашние друзья начинают убивать друг друга, толком не понимая, почему, а потом – по какой-то внутренней логике войны, из мести. И показана жестокость с обеих сторон, и того, что святых на той войне не было.Но меня лично больше всего задело другое. Финальная сцена, где немногие выжившие солдаты-сербы лежат в госпитале уже в Белграде, а рядом, недалеко, положили совсем молодого парнишку-мусульманина. На поле боя они с ним лично не встречались и, хотя и понимают, что рядом враг, но как-то терпят. А потом один из сербов умирает в этом госпитале – сам, вне всякой связи с мусульманином.И тогда другой решает убить мусульманина из мести за смерть товарища. И он, сам тяжелораненый, вырывает капельницы и ползет его убивать с припасенной вилкой в руке. Руки в гипсе, в ногах – штыри, чтобы срастались кости. Он скребет этими штырями по полу, от этого дикая боль, за ним по полу остается кровавый след, и явно, что он сам не выживет после такого. И нет никакой нужды умирать уже после войны, тем более что выжил, вернулся, и даже руки-ноги на месте, хоть и сильно покалечены, но не ампутированы ведь. Есть шанс остаться даже не калекой, а вполне целым, вылечиться, жить дальше. А он из последних сил ползет убивать паренька, который такой же, как он, раненый, и лично ему вообще ничего не сделал. И я очень хорошо понимаю, почему оно так. Да, ребята, так работает постравматика. Если ты видишь рядом одного из тех, кто тебя убивал (даже если ты сам совсем не жертва, а точно такой же убийца, и тоже их убивал, неважно), достаточно одного триггера. Смерть друга стала таким триггером, и погрузила этого солдата-серба в ад войны заново. И вот здесь все рассуждения о том, что “ну у него же вся жизнь впереди, ему же есть, что терять, ради чего” – они теряют смысл. Нет у него жизни в этот момент, понимаете? Надежда на то, что для тебя еще возможна какая-то жизнь, заканчивается тогда, когда тебя накрывает эта память. Когда ты снова за счет триггера искусственно погружаешься в тот же самый ад войны, даже если на самом деле просто лежишь на чистой постели в больнице. Потому что в таком состоянии жизни нет. И в этом аду есть один-единственный выход – убивать тех, кто убивает тебя. Потому что ты уверен, что иначе оно не закончится, даже если физически тебя в этот момент никто не трогает. И самое страшное, что это бывает не только у солдат, но и у гражданских людей, у жертв. Если ты видишь своих палачей, ты будешь драться насмерть, рискуя всем, потому что тебе в эту секунду и правда НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ. А что терять, в самом деле, если твоя жизнь закончилась в тот момент, когда ад из прошлого накрыл тебя вновь в настоящем? А после того, как жизнь закончилась, не остается ничего, кроме войны. Ползти по полу, превозмогая боль, оставляя кровавый след, чтобы вырвать, отвоевать у них обратно свою жизнь… И ведь сколько теперь таких травмированных людей, непредставимо даже. Вот эта фраза, призывы идти “побеждать или умирать” – это тоже голос травмы. Оно тоже про это. Потому что в состоянии травмы умирать не страшно, страшно с ней жить. А в борьбе есть шанс еще и победить, а не только жить в аду. И совсем неважно, что у тебя на данный момент формально есть, и чем ты формально рискуешь. В этом состоянии другие оценки, другая картина мира. Вот это важно помнить всегда.
Ксения Кириллова
Ксения Кириллова – журналист, писатель, поэт, эксперт ведущих американских аналитических центров, специализирующийся на анализе политических и социальных процессов в современной России и международной политики. Родилась в Екатеринбурге, последние 9 лет проживает в США. Автор нескольких романов, изданных в России, Украине и Америке, включая роман «В паутине безумства» – первое художественное произведение, отражающее подлинные реалии советской карательной психиатрии и противоракетной обороны. Книга была издана на трех языках и дважды попадала в несколько перечней рекомендуемой литературы известных украинских изданий. Другие подробности биографии - в интервью на Точке.Зрения.