598 Views
Листая Ремарка
Служили три товарища
на ядерной войне.
Носили три влагалища
в подсумке на ремне.
Поскольку были женщины,
товарищи мои.
У женщин ведь влагалища,
а вовсе не хуи.
Носили бабьи прелести
среди простых мужчин.
Присыпки от опрелости,
лекарства от морщин.
Бикини аккуратное
и средства от акне.
Трудна ты, служба ратная,
а женщине вдвойне.
Ах, ноготочки-пальчики,
французский педикюр!
Уходят наши мальчики
все в берцах от кутюр.
Они придут с победою,
весь камуфляж в говне.
Как с ними жить не ведаю,
на ядерной войне.
Пусть в блиндаже, в земляночке,
гудит, горит огонь.
Подружки-лесбияночки,
и губы, и гармонь.
Друг другу не чета, но я,
партнёр твой половой.
Роман тебе читаю я
военно-полевой.
А завтра будет «полноте,
зачем ко мне пришёл».
Ты в оружейной комнате
вспорол мой женский шов.
Служили три товарища,
но где теперь они?
Грязилище, кровавище,
болотные огни.
Ода к Царю
О, Валаам! По благости небесной
среди других обителей царя,
прими смиренно путь последний крестный
усталого царя!
Прозрю: перед мазнёй облезлою Рублёва
ты разбиваешь лоб,
пока насельники растленного Рублёво
сосновый ладят гроб.
Ты был воздухоплаватель и плотник,
премногомудр что отрок твой Онфим.
Но застит небо вражьий беспилотник,
шестимоторный серафим.
Отринь мирское, битвы и сраженья,
узри — монашеский уклад един!
Пусть Панцирь-М хранит твоё служенье,
и Панцирь С1.
Ода к России
Шалом, азохен вей, умытая Россия!
Тебе сегодня тридцать (с хуем) лет.
Владимир бен Владимир твой Мессия,
уже вот скоро двадцать (с хуем) лет.
Наверно виноваты полумеры,
и 93-й (с хуем) год.
Ты быстро просрала все полимеры,
и армию, и флот.
Хотел бы я, любезная Россия,
чтоб был возвышен твой престиж.
Чтоб ты цвела как город Никосия.
Как Лондон, как Париж.
Чтоб тучны пажити, незыблемы скрижали,
чтоб Центробанк ломился от рыжья.
И бабы чтоб от мужиков рожали,
как из противодронного ружья!
Чтоб были безболезненны их роды.
Чтоб льгота, и пристойный алимент.
Чтоб флаги все, и угнетённые народы,
к нам шли, а не враждебный элемент.
Чтоб засверкал как сталь твой пояс ржавый,
а не один Охотный ряд.
Чечен чтоб верный сын твоей державы,
и друг степей бурят.
И чтоб на зорьке босоногий (с хуем) мальчик
купал бы красного коня.
Но ты, Россия, кажешь средний пальчик.
Но ты не слушаешь меня.
* * *
Вчера бухать я завязал.
Срубили на Плющихе тополь.
А завтра чемодан-вокзал
через Ростов на Мелитополь.
Мы разгружались как во сне.
Нам сразу отключили Гугл.
Зачем здесь чёрным красят снег?
Братишка, то не снег, то уголь.
Я сын бессмертного полка.
Я деда внук (спасибо деду).
И я бы победил врага.
Я мог бы одержать победу,
до наступленья темноты,
тяжёлым сталинским ударом.
Но разорвало в лоскуты
мой БТР под Угледаром.
Ходоки
В зипунах худых китайской выкройки,
из далёких сел, из-за Оки,
пешим ходом шли Замкадья выблядки,
по христову делу ходоки.
Кто из Вятки топал, кто из Вычегды,
все как есть согбенные в плечах,
безо всякой обозримой выгоды,
только синь у каждого в очах.
Раньше были блюминги и домны их,
широка страна моя родна…
А теперь бредут они бездомные,
и на всех судьбинушка одна.
Я влачусь меж них, исполнен бдением,
как душа распахнута мотня
Опереж болотным привидением
привалилась баба у плетня.
Приспустила до коленок дольчики.
Что за тело белое у ей!
Дольщики, обманутые дольщики
синеокой Родины моей.
Dona Magi
диоген переплыл байкал в омулевой бочке
но увидев огни иркутска пошел на север
он решил достигнуть евклидовой крайней точки
и обрушить сервер
только чуть обсох и опять ангара по грудь
у истоков лены в горах повстречал доцента
от него узнал где структуры АО «Росртуть»
строят дата-центр
вправо влево глянь всё графические полигоны
счёт-фактуры реальности выпуклы и слоисты
в кабинетах хрустальные сисадмины-дроны
терракотовые программисты
там потешут гостя коленями и локтями
эвенкийские девы раскосые без прелюдий
телеса небес напластованными ломтями
подадут на блюде
отрекись подношений ладана смирны злата
будь закрыта хламидой менада или монада
не ведись диоген не своди очей с циферблата
не ведись не надо
затуши фонарь отыщи ярангу из красной ртути
неприметный вход прореха в монтажной пене
тишина внутри и в яслях младенец путин
вот туда тебе диогене
* * *
О, геолог Георгий, гей-оргий герой!
Твой отец был по крови эрзя.
Ну, а мама еврейка. Ночною порой
они делали то, что нельзя
православным. А именно: в задний проход,
кружкой Эсмарха путь освежив.
И гудел им трофейный с реки пароход.
И Хрущёв был тогда ещё жив.
Рудознатец, хранитель кварцитовых жил,
созерцатель пластов дальнозоркий,
мне хотелось понять, как родился и жил
через жопу зачатый Георгий.
Я в архивах корпел среди пыльных старух.
Справки, метрики, выписки, табель.
Как Декарт и Паскаль, как Спиноза Барух,
Гоголь, Гегель, и Бебель, и Бабель.
Дни летели, и вот он, искомый момент
в мозжечке, благодатью налитом.
Я в Республике Коми нашёл монумент,
бюст Георгия с теодолитом.
Сыктывкар и Ухта, Воркута и Кажым,
здесь не часто встречаются геи.
Но отсюда свой дерзостный путь проложил
мой Георг, сын Урана и Геи.
Внешней статью своею увы, неказист,
но в порочных страстях неумерен,
он геолог, маркшейдер и геодезист,
как поэт был когда-то Емелин.
Даже лучше, поскольку наморщив ебло,
им газгольдер забит под завязку.
Вот и гоним трубой голубое тепло,
вазелин и анальную смазку.
Ах, геолог Георгий, герой-нелюдим,
через кровь, через пот, через жопу,
Украину проклятую мы победим
(здесь читатель ждёт рифму «Европу»),
но напрасно, мы просто сгниём и сгорим
на супружеской тесной кровати.
Потому что Москва третий Рим, третий Рим,
и четвёртому здесь не бывати.
Здесь не место для грусти, но враз опочив
на груди не певца, но певицы,
долго-долго я тяжкие цепи влачил
от Кажыма, представьте, до Ниццы.
Замыкается круг. До свидания, друг!
Опускается призрачный полог.
До свидания, друг, был твой ректум упруг.
До свидания, друг мой, геолог!