305 Views
* * *
Убогий раб, военачальник фигов,
ты думаешь, ты воздух продаёшь?
Послал ракету робко на Чернигов,
но самого тебя колотит дрожь:
в холодном сердце страх, тоска и пепел,
мозги, душа и дух – от праха прах,
остались в них лишь корни грязных плевел.
И смысла нет в угодливых дарах,
которые рабы несут обильно
(рабы раба – и цепь не разомкнуть!),
пытаясь ублажить. Но тьма стерильна,
и неспособна к радости ничуть.
Ты фрик, и порождаешь только фриков –
живых кадавров, мутных мертвецов,
Послал ракету жалко на Чернигов –
фантомов испугался? Голосов?
Ступай, холоп, чужие празднуй смерти,
бокалы с кровью – пламенный фуршет.
Но помни, что в итоге (на десерте)
настигнет неизбежный рикошет.
Ушедшим
Как плохо, что вас нет – пролом в груди,
любая смерть сшибает с ног жестоко.
Летит молитва: “Боже, погоди”.
Не разобраться – чёрная морока.
⠀
Но мысли появляются: а ну
по-разному мы видели бы гóре?
Орали бы друг другу: “Прокляну!”
На фото бы плевали в мониторе.
⠀
Да, в этом мире, гибельно большом,
бывает правда мерзостно обсценна.
Вас нет. И это очень хорошо.
Иллюзия сомыслия бесценна.
Тутти и Суок
Пишет К., дескать, сердце болит,
хоть она по всему не сердечница.
Но низвергнулись тысячи плит –
вот и ноет моторчик и мечется.
Как помочь? И возможно ль помочь?
Я хотел бы, но нет компетенции.
Если бросить “Себя не морочь” –
не понять направленья интенции.
⠀
Но с другой стороны, посмотри:
раз болит, значит есть – и колотится.
Так что радуйся и не хитри,
не стони, мол, ты где, Богородица.
Не железный ты не дровосек,
так что радуйся, глупая курица:
Дева знает, что всякий генсек
по-любому однажды обуглится.
⠀
Где заветный ты спрятала ключ?
Отомкни своё сердце тревожное.
Погорюй, погрусти, поканючь –
слишком ложное всё и подложное.
Но я сам, как и ты, одинок –
вот такая кругом катавасия.
Тутти смотрит на куклу Суок –
всё неправда.
Больная фантазия.
Гроза
Всё хорошо, не будем вспоминать!
Ах, что за небо, чудо, бирюза!
Ах, золотая осень, благодать!..
…А там – Гроза.
⠀
Ну всё же ясно, мы-то тут причём?
Не в силах мы нажать на тормоза!..
…От красного под сердцем горячо.
Идёт Гроза.
⠀
Молчи, не порти хрупкий наш баланс!..
…Щека. На ней последняя слеза.
Быть человеком всё ничтожней шанс.
Гремит Гроза.
⠀
Тебе милее мягкие дожди?
Взгляни кровавой истине в глаза:
там боль и смерть. Не рыпайся, гляди.
Гляди! Гроза!!!
* * *
есть город который я вижу во сне
он кровью сочится на чёрной десне
живот его ныне распорот
цветущий несдавшийся город
⠀
наводчик ты врёшь так хотя б не красней
ты цель обозначил так будь же честней
ты думал что будет расколот
цветущий несдавшийся город
⠀
но карты и планы подобны мазне
ты сгинешь в своей же бесцельной резне
качнётся в обратную молот
запомнит несдавшийся город
Краматорск
Вкусно поесть, чтоб немного забыться,
много ли нужно в войну?
В тело Христа превращается пицца,
кровь подливают к вину.
⠀
День пережит. Вроде, всё слава богу?
Воздух – чистейший нектар!
Вдруг… ненавистную слышишь тревогу.
Что это?
Боже!
Удар.
⠀
Больно вонзаются в кожу осколки,
хлещет из кожи вино.
Пыль оседает навечно на чёлке,
падает небо на дно.
⠀
Бесчеловечность, вопя и горланя,
больно кусает и жжёт.
Анна и Юлия, Юля и Аня –
прерванный взлёт.
Григорий Аросев
Григорий Аросев (1979, Москва). Литератор, журналист. Автор шести книг, десятков литературных и сотен журналистских публикаций. Финалист премий «Большая книга»-2020 и «Поэзия»-2021. Основатель и главный редактор литературного журнала «Берлин.Берега». С 2013 года живёт в Германии.