305 Views

* * *

Убогий раб, военачальник фигов,
ты думаешь, ты воздух продаёшь?
Послал ракету робко на Чернигов,
но самого тебя колотит дрожь:
в холодном сердце страх, тоска и пепел,
мозги, душа и дух – от праха прах,
остались в них лишь корни грязных плевел.
И смысла нет в угодливых дарах,
которые рабы несут обильно
(рабы раба – и цепь не разомкнуть!),
пытаясь ублажить. Но тьма стерильна,
и неспособна к радости ничуть.
Ты фрик, и порождаешь только фриков –
живых кадавров, мутных мертвецов,
Послал ракету жалко на Чернигов –
фантомов испугался? Голосов?
Ступай, холоп, чужие празднуй смерти,
бокалы с кровью – пламенный фуршет.
Но помни, что в итоге (на десерте)
настигнет неизбежный рикошет.

Ушедшим

Как плохо, что вас нет – пролом в груди,
любая смерть сшибает с ног жестоко.
Летит молитва: “Боже, погоди”.
Не разобраться – чёрная морока.

Но мысли появляются: а ну
по-разному мы видели бы гóре?
Орали бы друг другу: “Прокляну!”
На фото бы плевали в мониторе.

Да, в этом мире, гибельно большом,
бывает правда мерзостно обсценна.
Вас нет. И это очень хорошо.
Иллюзия сомыслия бесценна.

Тутти и Суок

Пишет К., дескать, сердце болит,
хоть она по всему не сердечница.
Но низвергнулись тысячи плит –
вот и ноет моторчик и мечется.
Как помочь? И возможно ль помочь?
Я хотел бы, но нет компетенции.
Если бросить “Себя не морочь” –
не понять направленья интенции.

Но с другой стороны, посмотри:
раз болит, значит есть – и колотится.
Так что радуйся и не хитри,
не стони, мол, ты где, Богородица.
Не железный ты не дровосек,
так что радуйся, глупая курица:
Дева знает, что всякий генсек
по-любому однажды обуглится.

Где заветный ты спрятала ключ?
Отомкни своё сердце тревожное.
Погорюй, погрусти, поканючь –
слишком ложное всё и подложное.
Но я сам, как и ты, одинок –
вот такая кругом катавасия.
Тутти смотрит на куклу Суок –
всё неправда.
Больная фантазия.

Гроза

Всё хорошо, не будем вспоминать!
Ах, что за небо, чудо, бирюза!
Ах, золотая осень, благодать!..
…А там – Гроза.

Ну всё же ясно, мы-то тут причём?
Не в силах мы нажать на тормоза!..
…От красного под сердцем горячо.
Идёт Гроза.

Молчи, не порти хрупкий наш баланс!..
…Щека. На ней последняя слеза.
Быть человеком всё ничтожней шанс.
Гремит Гроза.

Тебе милее мягкие дожди?
Взгляни кровавой истине в глаза:
там боль и смерть. Не рыпайся, гляди.
Гляди! Гроза!!!

* * *

есть город который я вижу во сне
он кровью сочится на чёрной десне
живот его ныне распорот
цветущий несдавшийся город

наводчик ты врёшь так хотя б не красней
ты цель обозначил так будь же честней
ты думал что будет расколот
цветущий несдавшийся город

но карты и планы подобны мазне
ты сгинешь в своей же бесцельной резне
качнётся в обратную молот
запомнит несдавшийся город

Краматорск

Вкусно поесть, чтоб немного забыться,
много ли нужно в войну?
В тело Христа превращается пицца,
кровь подливают к вину.

День пережит. Вроде, всё слава богу?
Воздух – чистейший нектар!
Вдруг… ненавистную слышишь тревогу.
Что это?
Боже!
Удар.

Больно вонзаются в кожу осколки,
хлещет из кожи вино.
Пыль оседает навечно на чёлке,
падает небо на дно.

Бесчеловечность, вопя и горланя,
больно кусает и жжёт.
Анна и Юлия, Юля и Аня –
прерванный взлёт.

Григорий Аросев (1979, Москва). Литератор, журналист. Автор шести книг, десятков литературных и сотен журналистских публикаций. Финалист премий «Большая книга»-2020 и «Поэзия»-2021. Основатель и главный редактор литературного журнала «Берлин.Берега». С 2013 года живёт в Германии.

Редакционные материалы

album-art

Стихи и музыка
00:00