479 Views
Февраль 2022
Памяти мариупольского театра
То ли мы в бреду, то ли раньше бредили,
То ли это явь сорвалась с опор…
Кто же это выдумал, что в трагедии
Гибнет не герой – погибает хор?
Занимай места, господа хорошие!
Нынче с нами Вождь – никто же на ны!
Нам сейчас представят бомбардировщики
«Царь-Эдипов комплекс родной страны»!
За полсотни лет – мастерство не пропито!
Мы опять всё те же, в любой нужде:
Обожаем звуки военной оперы,
Марши, демагогию и вождей!
Трупы под завалами – просто труппами!
Еле слышно шепчут во тьме смычки
Ноющей струной, голосками глупыми:
« — Где играют? – В Харькове? В Мариуполе? –
— В Виннице? Не в Киеве? – Ведь не в Ки…»
Пепел на ветру – лепестками сакуры.
Время выдаёт поворот руля:
За сороковыми – опять тридцатые,
И встаёт за правнуком тень Усатого
С видом неубитого короля…
Если честно – мы не внушаем жалости.
Некому кричать с трепетаньем рук:
«Мы не ускользнули! Всё продолжается!»
Через временной поворотный круг.
Всё, что остаётся нам – быть спокойными:
Выключить смартфоны. Закрыть глаза.
Сетовать и плакать – на этом фоне ли?
В настоящей драме – теперь вы поняли? –
Гибнет зал.
*
Перестук в районе ребра,
Как невидимые часы:
— У меня – в Киеве – брат…
— У меня – в Харькове – сын…
— У меня – старшая дочь…
— В Николаеве – дочь и зять…
Голоса, которых не ждёшь;
Без которых – дышать нельзя.
А снаружи бушует торг,
Как базар под стеной тюрьмы:
— Кто стреляет? – Мы? – Да вы что!
— Кто бомбит? – Уж точно не мы!
Как в бреду, весь мир раздвоив,
С виду – люди; но голоса…
— Да они же сами в своих!
— Нам назло! – Да они же са…
Как легко расходится шов:
Год назад ведь были людьми?..
Им война – это хорошо!
Это здорово, чёрт возьми!
Смех гиен, шипенье гюрзы,
Как в бреду, как в стане врага…
И вот этот вот адский гам
Называют – родной язык?!
И твердишь себе, как монах
Свою мантру, слух заслонив:
— Это всё говорит война.
Это бред. Это не они…
Это вырвался Красный Смех,
Это мёртвые вдоль дорог,
Это месит раскисший снег
Ионесковский носорог.
И повсюду, где сам закон
Тяготенья тянет на дно,
Человеческим языком
Говорится только одно:
Позывные сквозь боль и страх,
Несвихнувшиеся весы…
— У меня – во Львове – сестра…
— У меня – в Харькове – сын…
После Бучи
Словно бетонная толща на уши,
Словно кровавый вкус на губах:
— Прадеды освобождали Аушвиц.
Внуки трофеи тащат в ломбард.
Прямо с кусочком кости отколотым?
Прямо в крови? Или сполоснул?
Кучка коронок. Зубное золото.
Лов на сверкающую блесну.
Проба подходит. Вес подобающий.
Ваша квитанция – деньги – чек…
…Что вы в руках-то держите, барышня,
Вы понимаете вообще?
Кем-то притыренные под броником,
Не занесённые в протокол,
Это же кадры из кинохроники!
Из сорок третьего прямиком!
На чёрно-белом советском видео –
Тот же оскаленный мёртвый лоск…
Вы ещё в школе всё это видели!
Обувь… Игрушки… Груда волос…
Это заржавленное проклятие,
Миной рванувшее сквозь года;
Это загашники гауляйтера
Петера Фенбонга, господа!
Бросьте их на пол! Бегите из дому
Через границы, ложь, времена…
Или в учебниках переизданных
Эта реальность отменена?..
Восемь десятков прошло. Пора уже.
Племя и молодо, и востро…
…Прадеды освобождали Аушвиц.
Правнуки – выстроят. Дайте срок.
*
В сущности, что может быть нормальнее?
Будни – работа – еда – базар…
Мы не в аду, мы просто в Германии
На человеческий век назад.
В лавке покамест хватает ситного,
С кофе трудней, но это не в счёт…
Наши орлы – конечно, спасители
Мира; а как может быть ещё?
Внук у соседки такой вихрастенький…
Польша – название из газет.
На тротуарах – столы из пластика.
Что там на лацканах – звёзды? Свастика?
Крестики? Нолики? Буква зет?
Славу из прошлого прикарманили
Те, кто стояли не в том строю;
Мы не в аду, мы просто в Германии,
Просто в Германии, мать твою!
Так уж случилось. Бывает разное.
«Стража на Рейне» с Москвы-реки…
…Только девятого мая праздновать
Нам больше нечего. Не с руки.
Задолго до…
*
— Когда в груди дыханье стынет
От подступающих теней,
Глас вопиющего в пустыне
Звучит иначе – и сильней.
А мне — от пушечного жерла
До гильотины в смертный час –
Один ответ – пренебреженье,
За неимением меча.
На все, чей образ так веществен,
Вплоть до подробностей и дат:
Народ, кичащийся бесчестьем,
Страна, лишенная стыда,
И пустота плебейской спеси,
Как распустившийся кочан,
И все пятнающая плесень,
С таким, до крика по ночам,
Знакомым цветом (запах дыма,
Берлин, тридцатые года…)
На все, на все, до лиц любимых,
Вновь искаженных, как тогда,
Как будто теми же путями
Все туже стягивая сеть, –
Звериной маской общей тяги:
Не рассуждать и быть как все.
Все легионы адских армий
В рубцах немыслимых боев,
И все бесстыдство жизни тварной,
И вся навязчивость ее, –
На все, чего не замечая,
Уже не в силах отрицать,
Могу ответить лишь молчаньем
И отведением лица.
Одной в покорствующем мире
Даны из всех Твоих даров
Не трубный глас Иеремии,
А только взгляд и поворот.
Вдвойне беспомощное вето,
Старо, как пудреный парик…
Немой протест Антуанетты
На появленье Дюбарри.
Десятая казнь
— Не хватит всех моих молитв –
Спасти мое дитя.
Я дочь египетской земли,
Я семя египтян.
Мой дом бесплотен и убог
И бедностью клеймен.
В моей каморке нет рабов
Ни из каких племен.
Так отчего к Тебе на суд,
Оглохшая от войн,
Я тело первенца несу
По взрытой мостовой?
За что судил мне этот час
Блуждать среди могил?
— За то, что ты могла молчать,
Покуда бьют других.
Покуда гнев мой не достиг
Порога и ворот,
Ты не сказала: «Отпусти
Домой чужой народ!»
Покуда твой злосчастный дом
Еще щадила смерть,
Чужою тронута бедой,
Хоть раз на возглас: «Бей жидов!»
Ты крикнула: «Не сметь!»?
О, как я ждал среди скорбей,
Чтоб ты в подобный час
Хоть раз, без выгоды себе,
В ответ на чей-то выкрик: «Бей!»
Воскликнула: «Молчать!»
Хоть раз за столько тысяч лет –
Не отводи лица! –
Ты запретила злобе тлеть?
Ты не пустила сына вслед
Ушедшим беглецам?
Те сыновья, что Я дарю…
Ты зренья лишена?
Ты отдала его царю
В наемники, жена!
От сотворения времен
Покорные, как скот…
Да что бы сделал фараон,
Когда б не ты, когда б не он,
Когда б не сотни сот!
Хоть раз ты отказала лжи
В правах на власть и трон?
Будь мусульманин или жид,
Пусть убивают – но чужих!
Лишь твоего не тронь!
Есть племена, чей грех велик,
Чьи слезы мне претят.
Ты дочь египетской земли,
Ты семя египтян.
Ну так не ставь же мне в вину,
О милости моля,
Ни морг в Ростове-на-Дону,
Ни сотни сгинувших в плену,
Ни мертвые поля.
Не Я подвел вас к десяти
Погибельным ночам;
Не Я на стенах начертил
Эмблему палача;
И вот сегодня срок истек,
Исписаны листы! –
И я сказала: «Ты жесток».
И Он спросил: «А ты?»
Анастасия Бойцова
Родилась и живёт в Орле. Стихи пишет со студенческих лет. Автор трёх книг: «Стихотворения и поэма» (2008), «Легенды и апокрифы» (2012) и «Легенда о Вис и Рамине» (2020). Произведения публиковались в журналах «Подъём», «Новый Енисейский литератор», альманахах «Орёл литературный» и «Лесной орех», интернет-альманахах «Артбухта» и «45 параллель». Пишет стихи, поэмы и пьесы.