257 Views
* * *
Меня убили под Кёнигсбергом, меня убили
спроси, как звали меня у камней , что мне ложем были,
спроси у трав, что мне саван шили, спроси у снега,
я неизвестный солдат, лежащий под Кёнигсбергом.
Меня убили под Сталинградом, меня убили,
Спроси, как звали меня у небес, у дорожной пыли,
мне саван шили огонь и порох на поле бранном,
я неизвестный солдат, лежащий под Сталинградом.
Меня убили, я под Москвою лежу глубоко,
спроси, как звали меня у деревьев, спроси у Бога,
мне саван шили куски снарядов и мин осколки,
я неизвестный солдат, лежащий у стен Московских.
Меня убили под Курским небом, меня убили ,
спроси как звали меня у птиц, что по небу плыли,
мне саван шили дымов завесы и пуль укусы,
я неизвестный солдат, лежащий под небом Курским.
Меня убили у самой кромки земли Смоленской,
спроси как звали меня у церквушек, спроси у леса,
мне саван шили цветов бутоны, листы и стебли,
я неизвестный солдат, лежащий в Смоленских землях.
Меня убили у вод Днепра, у его порога,
спроси как звали меня у рыб и у вод Днепровых,
речные травы, пески речные мне шили саван,
я неизвестный солдат, лежащий на дне на самом.
Меня убили под Киев градом, убили сразу,
спроси как звали меня у знамён и у флагов красных,
мне саван шили тугие нити ручьев звенящих,
я неизвестный солдат, у Киева смерть принявший.
Меня убили у гор Кавказских, у тропок росных,
спроси как звали меня у гор до небес
доросших,
мне саван шило глухое эхо чужого горя,
я неизвестный солдат, я вечный, как эти горы.
Меня убили под Ленинградом, в бою кровавом,
спроси, как звали меня у льдов, что Неву сковали,
мне саван шили метелей стоны и хрипы града,
я неизвестный солдат, лежащий под Ленинградом.
Меня убили под Брестом, возле его окраин,
спроси как звали меня у мхов , у болот бескрайних,
Мне саван шили лоскутья чёрных домов и пашен,
я неизвестный солдат, у ног Беларуси павший.
Меня убили весной победной, у стен Берлина,
спроси как звали меня кричащие птичьи клинья,
мне саван шили дым белых груш и дым яблонь белых,
я неизвестный солдат, увидевший свет победы.
Меня убили, а я поднялся деревьев выше,
спроси как имя мое у тех, кто в войне той выжил,
спроси у всех потерявших жизнь и безвестно павших ,
спроси у тех, кто хранит внутри себя эту память,
спроси у тех, кто у вечной жизни стоит на страже.
Я неизвестный солдат, без имени смерть поправший.
21.11.2023
Памяти дяди
Там, где город сердцем нем ,
глух душой,
человек увидел снег
и ушёл,
ослепила белизна,
снег замёл,
человек ещё не знал,
что он мёртв,
что не факел он земной,
а звезда,
он пришёл к себе домой
как всегда,
отогрел своим теплом
тишину,
обнял дочь своим крылом
и жену,
и слезу оттёр зачем-
то с лица,
человек, он не исчез
до конца,
просто голос потерял
он и плоть,
стал дыханьем одеял,
тьмой углов,
тишиной оконных льдин,
белых штор,
человек пришёл один
и ушёл,
человек, как божий дар,
свет парной,
человек один всегда
всё равно,
человек всегда в пути,
как вода,
человеку не уйти
в никуда,
в человеке смерти нет
ни на грамм,
только этот белый снег-
света храм.
* * *
Просто живите,
кусты ежевики за их спинами,
снега живица под их ногами,
над головами их небо животворящее.
Вы же видите,
смерть посекундно расписана,
и небо идёт кругами,
небо, беду таящее.
Вы же помните,
время, оно бескрайнее,
вера, она единственно
ценное в этом времени.
Выше подвига
небо лишь, птицей раненое,
лунный щербатый диск,
зорь огневых горение.
Просто вернитесь
нитями трав стремительных,
солнцем, цветами ранними,
жизни ветрами тёплыми.
Ангел-хранитель-
клубок с золотыми нитями,
каждая- Ариаднина,
выведет, отведёт беду.
Вы же знаете,
горе, оно бесшовное,
общее, человеческое,
с каждым живущим спаянное.
Живы, с нами те,
кто, как и вы прошёл войну,
выжил, остался в вечности,
живы все в нашей памяти.
Россыпи ежевики
в детских ладонях прячутся,
тают снегов горошины,
гибнут, но больно жалятся.
Россыпи земляники,
капли её горячие,
снегом не запорошены,
только вы все, пожалуйста,
просто живите,
просто вернитесь.
11.12.2023
* * *
«Мама,- говорил сын,- я тебя жду,
в белом своём саду,
вишнёвом, притихшем,
так сладко мне быть здесь, так дико мне,
и так одиноко. Иди ко мне,
иди же!»
А мать всё не шла, просыпалась лишь,
и телу шептала: «Ну что болишь,
строишь да не рухнешь?»
Светились лампады и образа,
глядела из зеркла ей в глаза
старуха.
«Какая я мать?»-говорила та,
старуха из зеркала, сжав уста,
пустые хватала вёдра,
твердила, идя вдоль уснувших сёл:
«Дитя не родилось, а живо всё ж,
зовёт вот».
«Мама, -говорила дочь,- я жду тебя,
в снежных своих степях,
бескрайних, тайных,
в купели околоплодных вод,
я знаю, ко мне ты придёшь вот-вот,
не долго ждать мне».
И мать на зов этот шла, но вдруг
кончался сон, замыкая круг
девятый, последний,
где кот, и собака и дом пустой,
где тень за собакой идёт за той
по снегу,
по следу, по белой каёмке сна,
безмолвно шепча: «Ником до нас
ни слова нет, и ни дела,
оставила б дочь, и нашлись слова,
и дело нашлось бы. А дочь жива,
там где-то
всё ждёт меня, всё во мне молчит,
с душой моей говорит в ночи,
заснеженной, не спасённой,
не тает, как снег тот, моя вина,
а кажется будто бы прощена
за всё я».
4.01.2024
* * *
На перепутьи ли, в пути мы
с тобою жили,
а нас судили и рядили,
но кто, скажи мне?
Судьба была к нам не жестока,
и мир, и слово,
а мы доказывали что-то
кому- то снова,
а мы любви касались, хоть и
сдирали кожу,
а мы не знали, что проходит
и это тоже,
а мы входили дважды в реку
одну и ту же,
и был покой, и было время
на сон и ужин,
и на друзей, и на врагов и
на что-то кроме,
и по плечу нам были горы,
и мир огромен,
деревья выше, мама мягче,
отец моложе,
а мы хранили солнца мячик
у изголовья,
болтали обо всем на свете,
делились снами,
а мы не думали о смерти,
её не знали,
и говорили нам поэты
о чудной были,
а как назад вернуть всё это,
сказать забыли.
21.01.2024
* * *
Разуверясь в справедливости,
развенчавшись с тишиной,
я на шаг к себе приблизилась
не небесный, а земной.
Между жизненными главами,
суетой наполнив дни,
я смогла услышать главное,
всё иное упразднив.
Там где дух сливался гнилостный
с благовоньями порой,
я со словом породнилася
и погибла как герой,
не за веру, ни за Родину,
а за тяготы и быт,
моря маленькую родинку,
и за тех, кто рядом был.
27.01.2024
* * *
Насквозь пройдя огонь и меди
звенящих труб и быстрых волн,
я поняла: нет страха смерти,
есть немощь, что сильней его,
её глаза, её морщины,
её бесправие и стыд,
её желание защиты,
и помощи и прямоты.
Так близко это мне, так больно,
и так неловко, в свете дней,
сдаваться немощи без боя,
чужой, обещанной не мне,
но мне завещанной, поскольку
и я потом приближусь к ней.
О, немощь, все твои осколки,
впились в глаза и в сердце мне,
и мир теперь не тот, что прежде,
и я теперь уже не та,
как будто ветхие надежды
мои попрала слепота,
одна душа осталось зрячей,
одна безудержная мысль,
что всё мы, так или иначе,
берём до срока и взаймы,
и если мы уходим в небо,
упав до самого, до дна,
всепобеждающая немощь,
не побеждает душу в нас.
5.02.2024
* * *
Воины
не умирают,
они становятся птицами:
белыми чайками,
дроздами певчими,
снегирями с грудью прострелянной,
вольными
мирами,
песнями их печальными,
Скорой весны предтечами,
ливней горячих трелями.
Чайка, глянь!
Крыла в пол неба.
это чей-то сын кружит
над землей родной,
тучи тугие в клочья рвёт.
Отчаянный.
Ему к волне бы,
да морю сытному,
а он всё в сторону,
к дому поближе отчему.
Дрозд поёт.
Летит та песня
прямо в сердце вдовие,
безутешное,
сердце, тоской объятое.
розгами
сечёт, по бездне
да проводит к дому,
жжёт и тешит
в небо уходит ясное.
Свет снегирь,
спорхни ты с ветки,
да в руки детские,
руки тёплые,
жизни таинством,
вестником,
лампадным светом,
снегом девственным,
кровью стёганным,
и навсегда останься в них.
14.02.2024
* * *
Я не умею, Господи, прости,
лежать в твоей израненной горсти,
нести тебя, как жизнь на коромысле,
не расплескав ни капли по пути,
я ничего в любви твоей не смыслю.
Я говорю, лишь потому что нем,
я не умею, Господи, я не-
любовь свою всецело ощущаю
под сердцем, на обратной стороне
твоей ладони и в себе нищаю.
Я не умею, Господи, прости,
внутри себя и над собой расти,
но я расту, то сорно, то бесплодно,
я полный, я несломленный тростник,
пронзающий небесные полотна.
Я только тень кого-то, только часть,
но я умею плакать и звучать,
прощать и тьмы касаться, не темнея,
рубить мосты и строки сгоряча,
и больше ничего я не умею.
Я не умею, Господи, сама,
но ты своей горсти не разжимай,
покуда в ней ещё я трепыхаюсь,
как мотылёк, как маятник, как май,
одно его запретное дыханье.
9.02.2024