279 Views
Субботний вечер
Как тихо на исходе дня,
Шум уличный затих. Суббота.
Не почитать ли Геродота, —
Давно уже влекут меня
Его античные писанья.
А эта книга о страданьях
Вийона, — помню тот подвал,
Где он сидел и ждал прощенья
За грабежи и преступленья,
И все писал, писал, писал…
А за окном такая тишь,
Как будто не Ашдод – Париж,
И не война – отдохновенье…
* * *
Стихом, прозрачным, как лесное эхо,
Хотел бы я звучать в ушах твоих,
Но на листы потоки строк немых
Выносятся, когда нам не до смеха.
Смерть наших сыновей – врагам потеха.
Прошу – нет! – заклинаю всех святых,
Чтоб враг умолк и навсегда затих,
Исчезла эта жуткая помеха.
И вновь смогу я петь про небеса,
О том, как утром птичьи голоса
Несутся ввысь, о том, что светит солнце,
Что невозможно жизнь испить до донца,
Что на Земле творятся чудеса,
Что стих опять прозрачен, как роса.
«Стихом, прозрачным, как лесное эхо» — строка из сонета «Позднеалександрийский поэт» Джорджа Мередита в переводе С. Бунтмана.
* * *
На Землю глядя равнодушным оком,
Всевышний, словно рядовой бухгалтер,
Незлобно поминая божью матерь,
Сверяет смертный счёт привычным щёлком
Костяшек, раздавая ненароком
Кому секиру, а кому-то – талер,
Непредсказуем, как безумный гангстер,
Прикинувшись ягнёнком, воет волком.
Прости, мой Бог, твой промысел неведом,
Родился я евреем, а не шведом,
Так почему, скажи мне, почему
В земле, обильной молоком и мёдом,
Окружены мы вражеским народом?!
Не понимаю. И теперь уж не пойму.
«На Землю глядя равнодушным оком» — строка из сонета Джона Китса в переводе Вильгельма Левика.
* * *
Я хотел бы писать сонеты,
Написал их не меньше сотни,
Но сегодня дыханья нету:
Воздух слишком тугой и плотный.
Я б набрал его полной грудью,
Чтобы мысль заиграла лютней,
Только вкруг меня всё безлюдней,
Не привыкну никак к безлюдью.
То один свернёт с полдороги,
То в тумане другой растает…
Тянет мерин понурый дроги,
А костлявая всё считает,
Всё считает с эпохи Тита,
Счёт ведёт со времён Колумба…
Не спасёт надо рвами клумба,
Не надейтесь, что шито-крыто,
Что забудется злобным хамам
(Убоюсь их теперь едва ли):
Этот бросил бы в спину камнем,
А вот тот – сжёг живьём в Едвабне.
Я хотел бы писать сонеты
И дарить их Прекрасным Дамам.
Дайте отдыха барабанам,
Тишины прошу для планеты…
* * *
Мой сын не дрался на войне,
Мой дом война не разорила,
И никакая вражья сила
Не заслонила свет в окне.
Что ж эта боль живет во мне:
Сирены вой, разрыв ракеты,
Воронка, дым, и вспышка света,
И пятна крови на земле…
Рутина войны
Безоблачна, как небо, тишина,
Ни крика птиц, ни шёпота деревьев,
Застыли в немоте среди каменьев
Листы травы, над ними – вышина,
Прозрачная и, как кисель, густая,
Напряжена, как лука тетива,
А где-то ниже – моря синева,
В нём плещется немых рыбёшек стая…
Но тишину взрывает вой сирен –
Так хохот или уханье гиен,
Предупреждает: хищник где-то рядом…
И мы спешим укрыться по домам,
Крепчающий чиновничий маразм
Кляня заборным крепким звукорядом.
«Безоблачна, как небо, тишина» — строка из сонета «В степи» Юргиса Балтрушайтиса.
* * *
Навстречу женщина идёт
С уставшими, как мир, глазами,
Она авоську с огурцами,
Как рок, – судьбу свою несёт.
Ей всё давно, как день вчерашний,
Из года в год, из века в век,
Часы, остановив свой бег,
Застыли на отметке «страшно».
Зачем так много огурцов
Она несёт в своей авоське? –
Их так любил тот рыжий Оська,
Что улетел в край вечных снов…
* * *
Весна не помнит осени дождливой,
Девчонка, с милым счастье обретя,
Вынашивая первое дитя,
Забудет о любови несчастливой.
И светятся с утра глаза любимой,
И вновь улыбка на лице, хотя
Вчера навек расстались – не шутя,
И ночь казалась бесконечно длинной…
Но мир не забывает о войне –
Ракеты след в натужной вышине,
Дом сотрясают близкие разрывы,
И в этом концентрированном зле
Покоя на обещанной земле
Не знают даже древние оливы…
«Весна не помнит осени дождливой» — строка из сонета Юргиса Балтрушайтиса.
* * *
И вновь я серым пишу по серому,
И снова чёрным пишу по чёрному,
Здесь отдаваться бы солнцу щедрому,
А мне внушают стать обречённому.
От счастья б плакать, а не от горести
В моём Ашдоде у моря синего,
Но только вновь сообщают новости
В раскатах рокота орудийного.
Гремит-грохочет сегодня сызнова,
Но нет милее такого грохота:
Сирен не слышится вой неистовый,
Лишь дождь да молнии, грома рокоты.
Когда-нибудь
Когда-нибудь, когда-нибудь
на солнцем выжженой планете
проснётся кто-то на рассвете
и выдохнет: «Не обессудь…»
Когда-нибудь, когда-нибудь,
поэт – тот, что за всё в ответе,
последнюю строку в сонете
допишет, чтоб навек уснуть.
Когда-нибудь, когда-нибудь
отринет мир всю муть и жуть
и вспомнит о весне, о лете, –
когда-нибудь, когда-нибудь,
быть может, вспомнят о поэте
и в Слове обнаружат Суть –
когда-нибудь, когда-нибудь…