375 Views
Сердце людское
Сердце людское — плохое хранилище для смертей:
Быстро переполняется, перестает вмещать.
Ирод следит деловито за урожаем детей,
В школах по Вифлеему учат слово «прощать».
Пишут его в тетрадях, пишут на черной доске,
Пишут его под диктовку сто миллионов раз,
Что-то оно ведь значит, Господи, фер-то ке,
Надо ведь разобраться, пока не убьют и нас.
Дополненная реальность, дополненная войной,
Порою слабореальна, всё ждешь, как включат реал.
Мы там с тобою бывали, закат пылал над стеной,
А мы на стене стояли, и это закат пылал.
Поди найди наши жизни, их отдели от костей,
Поди успевай считать по пальцам на сотой руке…
Сердце людское — плохое хранилище для смертей,
Только других-то нету, Господи, фер-то ке.
Неизвестный несолдат
Отстроен Лилль, отстроен Кан,
И это радостная весть.
Но ты как Орадур-сюр-Глан:
Тебя оставили как есть.
Согласно царскому кольцу,
Вставать чуть свет — так не ложись:
Порою смерть кричит к Творцу
Куда доходчивей, чем жизнь.
И это тоже ведь итог,
Привет-привет, прощай-прости —
Не только жертва, но и бог,
Кого мы встретим по пути,
Летя в пыли на почтовых,
Как снимут пятую печать, —
Что есть глаза, глаза живых,
И рты живых, чтобы кричать.
Мальчик
И вот я умер. Меня забрали в российский рай.
А там так тухло, что впору вовсе не помирай.
А там зачем-то в колючей проволоке стена
Из моего же совсем урюпинского окна
И дверь на улицу что-то слишком уж заперта.
Да хоть пустили б ко мне в раю моего кота —
А вот ни черта.
Священник в церкви всё говорил, что в раю светло.
Наверно, просто давно не мыли в раю стекло.
Я просто делал, что говорили, в не-той-земле,
А получилось — что получили, и на столе
Тот самый блендер. Теперь я должен месить, месить.
Пока не вымешу всё что видел — не прекратить.
А был ли мальчик, а был ли мальчик… Сказали — был.
Послушай, мальчик. Ведь я не знал, что тебя убил.
Я тоже мальчик. Я чей-то мальчик. Да невезуч.
Возьми ваш блендер, на кой мне блендер. Ты дай мне ключ.
Маленькая злобная победа
Маленькая злобная победа
Ей уже большой сестры не надо
Ей уже довольно перекура
В чьем-нибудь чужом сожженном доме
Ей самой себя давно довольно
Никого ей больше и не нужно
Подрочит тихонько где засела
Снова выйдет подберёт чегой-то
Пожует к примеру что украла
Постучит по дереву от порчи
А потом повесится от горя
Что ее никто совсем не любит.
Dulcis et decorum, божебоже.
Если уж не ты, то ктоже ктоже.
Кто же вам сказал такую глупость?
Кто сказал, тот тоже отвечает.
Лес постзимний мачтами качает,
Без тебя на свете будет лучше.
Это тоже благо, все ко благу.
Стерпит всё Господня-то бумага.
Лузерский гимн
Ступаючи в клетку с тиграми,
Спроси себя глубоко,
Умеешь ли ты проигрывать
Осмысленно и легко.
Дробя камень жизни каплями,
С собой всего не забрать.
Мы все проиграем как-нибудь,
Подольше бы поиграть.
По водам писано вилами,
Кому с козырей ходить —
Учись проигрывать, милый мой,
Чтоб все-таки победить.
Пост-фактум
Что ты ходишь и маешься, стоит ли тщетно стараться,
Что умы бередишь своей правдой, виной, не-виной?
Что ты смог и не смог — дело Бога с тобой разбираться,
Так отстань от людей, они заняты новой войной.
Они делят короны и троны, врагов и заботы,
И хитон и рубашку твои — пригодятся живым.
Черный дым городов, где вы счастливы были без счета,
Будет сладок кому-то, а кто-то отравится им.
Как ты умер два года назад, так лежи уже тихо,
Мертвецы хороши, когда тихо-претихо лежат.
Без тебя уже шумно, проснулось великое лихо,
Не тревожь своим голосом тонущий в криках оливковый сад.
Только помни, там будет виднее. И станет виднее,
Когда пятую, пятую, пятую снимут печать.
Просто помни — они онемеют тогда, насовсем онемеют,
Только голос безвинно убитого будет звучать.
Генцель, Гретель
Дети, дети,
Оставьте себе этот хлеб.
Мало хлеба
В домах покосившихся сёл…
Генцель, Гретель,
План ваш предельно нелеп.
Тёмно небо,
Но я бы назад не пошёл.
Всё опасно,
Но дома опасней всегда.
Всё напрасно,
Но дома напрасней чем тут.
Ёлкины лапы
Крышу творят от дождя,
Ёлкины лапы
Хотя бы детей не бьют.
Генцель, Гретель,
Ночь подступает с небес,
Дети, дети,
Ведьма готовит котёл…
Генцель, Гретель,
Зачем вы пошли в этот лес?
— Папа, папа,
Так ты нас туда и отвёл.
Буркина-Фасо рэп
На свете есть страна Буркина-Фасо.
Вы знаете, где эта Буркина-Фасо?
Это маленькое пятнышко на карте мира,
Двадцать миллионов человек и всё.
Там у них очень жарко, в Буркина-Фасо.
Не хотел бы ты родиться в Буркина-Фасо.
Но уж если там родился, где-то там и пригодился,
Кто-то должен населять Буркина-Фасо.
Они даже франкофоны в Буркина-Фасо,
Они читают Сент-Экса в Буркина-Фасо,
Кто умеет читать, те наверное читают —
У них есть университет в Буркина-Фасо.
Они молятся Notre Père qui es aux cieux,
Как в Париже, а не как в Буркина-Фасо.
У них даже есть собор Непорочного Зачатия,
У них есть ведьмы, отводящие чужие проклятия,
Они пьют Нескафе в Буркина-Фасо —
У них всё то же, что у нас, ну почти что всё.
У них военная диктатура в Буркина-Фасо.
Они друг друга убивают в Буркина-Фасо.
И вот недавно в феврале в трех тамошних посёлках
Убили пару сотен мирных в Буркина-Фасо.
И никто не заметил, кто родом не оттуда.
Для кого-то это рак, но для мира — простуда.
Новость третьего разряда, и это так надо,
У самих своя засада, по делам и награда,
Не хватало нам ещё и Буркина-Фасо.
Сначала была курица, потом яйцо.
Сотворил Бвана курицу, она снесла яйцо.
Так устроено от века. Удержись за человека.
Для кого-то ты ничто, для кого-то ты всё.
Для кого-то мы и сами Буркина-Фасо,
Если только мы и сами не из Буркина-Фасо.
Даже если для себя вы Жан-Жак Руссо,
Вы на этой карте мира Буркина-Фасо.
Подходишь к зеркалу проверить свое лицо,
А там из зеркала торчит Буркина-Фасо.
На золотом крыльце
На золотом крыльце сидели
Праведный, грешный,
Печальный, потешный,
Хороший, плохой,
Злой, никакой.
А ты
кто
будешь такой?
Какому кадавру по зову природы
Ты выбрал отдать свои лучшие годы —
Вот Родина, скажем, у Родины дым
И много оферт умереть молодым.
Вот Церковь, положим, здесь дыма есть тоже —
То черный, то белый, а мы поглядим.
Сжимается мир наш шагреневой кожей,
А мы на крыльце золотом посидим.
Себе не поможешь — никто не поможет,
Но всё же, но всё же помилуй нас, Боже:
Ты в двери стучишься, а мы тут сидим.
Не то чтобы мы открывать не хотели,
Но в здании пусто, на самом-то деле,
Мы где-то снаружи, по ходу, сидим.
На золотом крыльце сидели
Диктатор, убийца,
Защитник, судья.
А где-то на краешке, может, и я.
На пять безголовых пяток с головой.
Кандальник, конвой.
Мертвый, живой.
Сам выбирай, кто ты будешь такой.
Перетопчемся
У меня был друг, у него был дом.
Перетопчется, переможется.
Жив остался сам — и аминь на том,
Если складывать, что-то сложится.
У царя был двор, на дворе был кол.
Выдыхаем, брат, не тревожимся.
Как с креста сошел — да с кола сошёл,
От кола ушёл, от царя ушёл,
Перетопчемся, переможемся.
Что по жизни спас — то и будет жизнь,
Нет иголок — толку-то съёжиться.
Коль ты лысый ёж, убегать учись,
Перетопчешься, переможешься.
Время всем судья, и благой судья —
Где-то выплатят, во что вложимся…
У меня был ты, у тебя был я.
Перетопчемся, переможемся.
Антон Дубинин
Антон Дубинин, Брат Антоний, Tony Dubinine, Алан Кристиан (Alan Christian), Арандиль Эленион (даже и такое в моей жизни бывало лет 20 назад!), Анастасия Альбертовна Дубинина – это всё один и тот же автор под разными именами. Не удивляйтесь. Бывает.