481 Views
* * *
Во времена последние,
Крещённые бедой,
Богатые и бедные
Дружили всей страной.
Нелегкую задачу
Решали много дней.
Богатый стал богаче,
А бедный стал бедней.
* * *
Предчувствиям не верю и привет.
Мы в люди вышли прямо из детсада.
Мне говорят: на свете смерти нет!
Ну нет и нет, не очень-то и надо.
* * *
Сначала ей выдали маму, потом папу.
Маму помогал нести папа.
Папу спустя семь лет несла сама.
Но сначала маму, когда отец был еще жив,
Ибо милостив Господь.
Если сержусь на нее, представляю:
Стоит с папой в руках, не знает куда идти.
* * *
Есть в наших днях такая жалость,
Что девочки иных веков
Состарятся и выйдут замуж
За откровенных мудаков.
И будут жаловаться милым,
Что не родились в те года,
Когда в народе подлом, лживом
Встречались люди иногда.
* * *
У роддома юбилей.
У детдома юбилей.
И у дома престарелых
Скоро, скоро юбилей!
Каждому по сто рублей,
Вместе — миллиард рублей.
Пожалей страну родную
Хоть на несколько нолей.
И меня, прошу, жалей.
Тихо я живу, не ною,
Я не справлю юбилей,
Не побеспокою.
* * *
В пятидесятые быть счастливым стало модно.
Счастье обретало реальные черты, ведь миллионы людей отдали жизни за счастье в последнюю войну.
И все, кому улыбалось солнце, просто обязаны были стать счастливыми в память о тех, кто погиб.
Мама и папа встретились и начали строить счастливую жизнь.
Никто точно не знал технологию счастья, не был прежде счастливым.
Говорили: нужен прочный фундамент, упорный труд, терпение, а счастье приложится.
Папа и мама надеялись и трудились.
Было тяжело, смутно, но они говорили друг другу: мы столько прошли, столько ждали,
Счастье обязательно придёт!
Однажды они пошли в кино, там показывали счастливых людей.
«Давай думать, как они, говорить как они, двигаться, одеваться!» — договорились папа и мама.
И действительно, быть счастливыми оказалось не так уж и сложно:
Достаточно вести себя, как счастливые люди, идти навстречу счастью легкой походкой.
Но потом кино стало портиться.
На экране появились одинокие, потерянные люди.
У них не было дома, не было семьи,
Они были несчастны.
Когда я входил во взрослую жизнь, быть потерянным и несчастным стало модно.
* * *
Правда сделала нас свободными.
Сделает счастливыми.
Сделает богатыми.
Правда – лучшая закуска,
Лучшая запивка. Доступная.
Неправда, что правда горькая.
Правду легко отличить от обмана.
Правду невозможно отличить от лжи.
Найдите десять отличий.
Это – правда.
Не бывает правды во спасение.
Спасти никого нельзя.
Все уже спасены, кто не погиб.
Правда всегда с тобой.
Правда останется после тебя.
Универсальная вещь.
Вещь первой необходимости.
Правды не занимать, не возвращать.
Правда – веселый честный бизнес.
С правдой не пропадешь,
Если уже не пропал.
Говори правду.
Молчи правду.
Ничего, кроме правды.
Кроме правды.
* * *
Не суетись. Вот ручка, вот бумага.
Убей меня для моего же блага.
Пиши подряд: «халва, халва»
И станут сладкими слова.
Чтоб кровь-халва текла из глаз-халвы
Орехово-квадратной головы.
* * *
Глупые дураки — добрые.
Умные дураки — злые.
Когда глупый дурак умнеет,
Он становится злым дураком.
А других перемен в нем не будет,
Потому что люди не меняются.
Еще есть печальные дураки,
Они долго думали и поняли,
Что они дураки, а люди не меняются.
Еще есть старые дураки, их не жалко,
И молодые дураки, их жалко.
Попадаются счастливые дураки,
Но редко.
* * *
Печальный и усталый
Я не был трезв ни дня,
Когда святой Виталий
Всё делал за меня.
Он на ноги поставил
Семью. Построил дом.
А я гремел костями,
Болтался, как гондон.
Не помню всех деталей:
Вот чудо. Ну и ну!
И я тебя, Виталий,
Однажды заменю.
* * *
Вот Даша, вот Полина,
Вот винный магазин.
Я пробегаю мимо
Всего, что так любил.
Как будто и не жили,
Искрясь золой во зле,
Ведь самыми чужими
Мы стали на земле.
Вот небо голубое,
Вот нежная заря.
Выходит, мы с тобою
Переживали зря.
Знакомая промзона:
Там свалка, там провал.
В аду совсем как дома,
А ты переживал.
Побились чашки, блюдца,
Пока перевозил.
Здесь скоро соберутся
Все, все, кого любил.
* * *
Моё сердце отлито из чёрного шоколада.
На морозе об него можно сломать зубы.
На губах останется несмываемая помада.
На ладонях линии проступят грубо.
Не касайся моего сердца, добра не будет.
Чернота и горечь. Шоколад — просто красивое слово.
Отливают из меди, стали, какое желают люди,
Мне отлили из шоколада, не дали другого.
Собирает в холоде, смешанном со слюною,
Горечь к горечи, а печаль к печали.
А когда спросил: «Зачем же вы так со мною?» —
Пожимали плечами.
* * *
После смерти, обещаю,
После смерти раз в году
Непременно выпьем чаю
В Александровском саду!
Отпусканты-дилетанты
Соберёмся, сядем пить.
Нам Кремлевские курсанты
Не посмеют запретить.
В сумке кожаной водились
Божоле и арманьяк.
Нам в саду не пригодились.
Всё не встретимся никак.
* * *
Ад расположен там, где сейчас твоя Эвридика.
Ходит плохо одета. Спотыкается, тонет.
Чашка горячего чая, окулист, стоматолог
Нужнее ответа: «Где ты?»
Выведешь с того света
Узкой тени осколок.
Не смотри в лица, скажут со смехом:
«Смертному не спуститься. Нужно поездом ехать».
Поезд «Москва-Тында».
Выхвати взглядом
Переезд, поселки кончились, их не видно.
Ад уже где-то рядом.
За желанием обернуться, за скрипом железным,
За следующим переездом.
* * *
Когда тебе грустно,
Когда тебе страшно,
Когда тебе одиноко,
Послушай музыку мертвецов,
Их счастливые голоса.
Почитай мудрые книги мертвецов.
Согрейся зимним ранним вечером
В светлом и многолюдном дворце,
Построенном безвестными мертвецами.
Такие они щедрые и добрые, бескорыстные и бесстрашные эти мертвецы!
Они позаботились о тебе, чтобы ты не был так одинок,
Чтобы тебе не было невыносимо грустно и страшно недолгое время,
Пока ты не станешь одним из них.
* * *
Говорят, кровь героя различают на вкус.
Говорят, она горит, как спирт.
Кровь героя закипает в жилах от ярости.
Попадая в глаза врагу, ослепляет.
Кровь героя быстро бежит,
Сращивая раздробленные кости,
Раны героя заживают мгновенно.
Формула крови героя — свящённая тайна.
С кровью труса все более-менее понятно.
Рядовой гематолог прочтет в крови нестроение
С лейкоцитами, тромбоцитами, сахаром, железом.
Кровь труса густеет в страхе,
ноги становятся ватными,
Перехватывает дыхание.
Во всем виновата кровь, в душе он храбрец.
Раны труса гниют и болезненно заживают.
Тело страшится проникновения металла.
Трус бежит и кричит против собственной воли, это кричит его кровь.
Кровь — самое сильное в человеке, самое древнее, кровь почти бессмертна.
Передаётся от прадеда к деду, от деда к отцу, от отца к сыну.
* * *
Ляжем спать в одной постели.
Married-married навсегда.
Тридцать лет и три недели,
Спать до Страшного суда.
Хлеб в обед, свекла на ужин,
По утрам молочный суп.
Нам никто уже не нужен:
Есть от холода тулуп,
Есть от голода овсянка,
Есть от сырости халат.
Кран на кухне бьет морзянку:
«Здесь никто не виноват».
Нас не слышно, нас не видно,
Но однажды дом снесут,
Скажут: «Как же вам не стыдно,
Вы проспали Страшный суд!»
Отчитают за беспечность,
Married-married, ерунда,
И в просроченную вечность
Запакуют без суда.
* * *
У осьминога восемь ног.
Не так уж много, если честно.
Ему на двух ногах — не впрок —
Гулять совсем неинтересно.
Я ноги растерял, прости,
Стал осьминогом без шести.
Мне осьминогом быть недолго.
Я осьминог из чувства долга.
Смешной двуногий осьминог
В пути устал и занемог.
* * *
Человек живет на Луне
На одних вине и вине.
Психотерапевт с Марса
Обещал платный курс с марта.
Но денег лишь на вино,
Закончатся деньги, начнётся дно.
Говорят, с той стороны Луны
Папа и мама в Земле видны.
Если долго смотреть сквозь Луну,
Можно совершенно избыть вину.
Это не сложнее, чем пройти сквозь Кремлевскую стену,
Чем закончить войну и простить Елену.
Мы это уже проходили, были честны, неполживы,
И многие, как ни странно, остались живы.
* * *
Жалейте детей убийц,
Им еще играть с детьми убитых,
Учиться в одной школе,
Ходить по одним улицам.
Им еще предстоит извиняться за отцов,
Краснеть, просить прощения у сирот,
Предлагать помощь и дружбу,
Надеяться на мирную созидательную жизнь,
Где есть место светлой памяти
И нет места вражде.