303 Views
* * *
Надо мною ордынец, сжимая камчу,
Злая дикая сила степная.
Он стегнул бы меня, да не знает чего я хочу.
Сам я тоже не знаю.
Чтобы думская мразь по квартиркам своим расползлась ?
И чтоб, чем однокомнатней, тем мне охочей?
Чтобы с аспидом навка своим растеклась
Все канавки крестьянам отдав и рабочим?
Чтобы этот со взводом своих двойников-тройников
Били морды друг другу в полях и полынных и минных?
Чтобы судьям начислили столько сроков
Сколь они набасманили жертвам невинным?
Как жалка и беззлобна моя либеральная месть,
Как наивен и прост я в научном и пыточном деле…
Что ещё я хочу? Миру мир. Саду цвесть.
И чтоб сборник издали мой в самой большой нонпарели?
Чтобы гурий немного отдал христианам Коран?
Чтоб вступило кошерное в братство с халяльным?
Чтобы все пролетарии Вавилоном придуманных стран
Тихо спали в кровати восьмимиллиардовоспальной?
Дай, ордынец, мне место в седле и сядем тесней,
И поскачем с тобой к невозможной немыслимой нови –
И догоним четвёрку иоанновых страшных коней,
И быть может, на самом краю остановим.
28 октября 23
Соловецкий камень
Имя и снова имя –
По головам молотком.
Из соловецкого вымени
Чёрное бьёт молоко.
Можно валить на время,
Бывшей считать вину,
Но соловецкая темень
Не отпускает страну.
Всё прошедшее с нами
В каждом из нас живёт.
И соловецкий пламень
Страшным холодом жжёт.
29 октября 21
Ближе к концу партитуры
Томились мы. Медяшки и никто,
C пришитыми к нам кое-как руками,
В своих снабжённых хлястиком пальто,
C гудящими от двоек дневниками.
Под толщей вод на двадцать тысяч лье,
Без Пасхи, Рамадана и Шаббата.
Мы были кавалеры де Грие
Из книги благородного аббата.
Томимся. Жизнь промчалась впопыхах
Со скоростью немыслимого Листа.
Дрожь в переигранных руках.
“Ещё быстрее и как можно быстро.”
Теперь, протянут под мою кровать,
Бикфордов ужас тянется по полу.
О, дай мне грудь твою поцеловать
Хотя бы в день рожденья Комсомола.
29 10 23
* * *
Я палестинское дитя,
Зачем – и свой и незнакомый
Солдат не выпускает нас из дома?
Я палестинское дитя.
Я украинское дитя.
Мне и шести не миновало,
Из них я год провёл в подвалах.
Я украинское дитя.
Я израильское дитя.
Мой старший брат пропал куда-то.
Нет у меня другого брата.
Я израильское дитя.
Я русское дитя. К столу
Присел с известием военный,
Мол, «ваш супруг” , мол, «долг священный”.
И мама воет на полу.
31 октября 23
* * *
Ты непременно найди меня в поле заснеженном,
Ты доползи до меня санитаркой, собакой, ужом.
Помнишь меня? Удалого, кудрявого, прежнего,
Как с перочинным ножом шёл на острый медвежий рожон?
Ты доползи. Отогрей на большом поцелуе настоянной водкою,
Вслух почитай мне беспечных святых жития.
Спрячь на груди. И прикинься совсем идиоткою,
Не понимающей, что доплываю сажени последние я.
Что ты нашепчешь, что было ещё не нашёптано?
Как приласкаешь, Психея? Как будешь кричать надо мной?
Крылья знакомого ангела мимо прохлопали –
Серые глазки, тату, рюкзачок за спиной.
В поле заснеженном, среди машин искорёженных,
Не ошибись, доползи до меня, до меня.
До – вниз лицом, до ненужного, до безнадёжного,
До – он упал возле ног вороного коня.
Пусть с тобой рядом оркестр ползёт симфонический,
С Шубертом, с Шуманом. Пусть Шостакович. Шопен.
Рожки луны завиваются в рог ионический,
Филармонический хор черноклювых камен.
Ну, наконец, загорелось зелёное «выключено”.
Мышкин. Башмачкин. Живаго. Эсфирь. Мордехай.
Чётные жёлтые розы и стебли колючие.
Всё, дорогая. Теперь отдыхай. Отдыхай.
1 ноября 23
* * *
Старый пёс бежит вдоль глухих заборов.
То есть, он думает, что бежит.
Еле двигается. Слышит обрывки разговоров.
Еле слышит. Потерял обоняние. Дрожит.
Серый день мелким дождиком выткан
Он ступает в свои следы,
Не находит свою калитку.
Даже не ищет. Уже не хочет еды.
Путается. Пугается. Сердце. Давление.
Глазами полными слёз
Не может прочитать объявление:
«Пропал пёс».
2 ноября 23
* * *
Нет. Радостей жизни розарий не поредел.
Помимо войны есть весёлые женские плечи,
Есть каша на завтрак! Такая родная и гречневая,
Что даже Геракл отвлечётся от дюжины дел.
Помимо войны есть животное Кот с арсеналом
Под пальцы твои подставляемых спинок и лап.
Есть тихого дождика лёгкий полуденный крап.
Есть пьесы Шекспира – иные с хорошим финалом.
Есть берег балтийский. Раскаты волны, валуны.
Есть счастье в гортани катать твое милое имя.
Возможность назвать бесконечно далёких своими.
Нет. Если война, ничего нет помимо войны.
5 ноября 23
* * *
Над судьей не герб сияющий,
Над судьей костер пылающий.
И сидят они две Жанны –
Узницы своей державы.
Женя говорит: Светка!
Хорошая у нас клетка.
– Да. -отвечает, – Женя.
Большой простор для движения.
Вот тебе Ермолова да Савина.
Пьеса нe та поставлена.
Соколы и Финисты
Ясен пень – экстремисты.
Чёрный снег сквозь крышу валится.
Золотая маска скалится.
7 ноября 23
К стихам о войне
Когда говорят эти – эти молчат.
Этим надо заниматься не этим.
Есть чат волчат. Есть чат зайчат.
Этим укажем, этих приветим.
Уже написано «Бородино»
И «Стихи о неизвестном солдате».
В конце концов в документальном кино
Это масштабней и страшноватей.
Найди осину, вытеши кол,
Поставь калиться в микроволновке.
Затолкай свои ямбы в стол,
И прищеми им боеголовки.
Поспешность в этом непотребна.
Уйди, морзеписец, тебя не надо.
И сначала как следует ослепни
Чтобы получить право на «Илиаду».
8 ноября 23
Газа. 7.10.23. Семейный вечер
Хамасовский парень с глазами прекрасными,
С фаюмским лицом.
Накормлен заботливой мамою.
Живёт ощущением праздникa,
Похвален суровым отцом.
Отважное было вторжение!
И сколько доселе неведомого!
Еврейская девочка, ставшая первой его женщиной,
Убитый подросток, ставший первой победой.
10 ноября 23
В парке
Здесь в парке с пивом-водкой сомелье,
Здесь драных жёлтых листьев одеяло.
Здесь девушка с веслом всегда стояла
В хорошем коминтерновском белье.
Хранили гипсовые крепкие трусы
Нетронутое гипсовое лоно.
И с пьедестала пыльные вороны
Сметали крошки бледной колбасы
Оставшейся от пьющих. Шли столетья
Эпоха за эпохой шла.
Гуляли с матерями дети
Стекали капли с мокрого весла.
Вчера зашёл. Со всех сторон
Услышал братские приветствия ворон.
На месте девушки – стоит с веслом Харон.
13 ноября 23
* * *
Ноябрь ещё солнечный,
Выпал застенчивый иней.
Гуляют по городу тихие стайки беременных.
Хотели Адаму вручить орден
«Мать-героиня»,
Но после решили, что всё-таки несвоевременно.
18.11.23
Стихи на когда-нибудь
Возвращайтесь!
И у нас даже власть подчиняется бренности.
Мы тут вас дождались. Пусть не все. Кое-где, кое-кто.
Сходим вместе к могилам выдающихся лиц современности,
В наших демисезонных с советской ворсинкой пальто.
Принесём благодарность избавителю -хором – всевышнему,
Обломаем любовно проклятым гвоздикам хвосты,
Выпьем темного виски какого-нибудь дьютифришнего,
Посидим на краю государственной чёрной плиты.
Возвращайтесь!
Их больше не будет – хтонических,
На ближайшее время хотя бы, на столько-то лет.
И не надо нам будет ни писать стихов иронических,
Ни читать заполошных интернетских газет.
Дома книги ласкать ,дома детское, дома всегдашнее,
Дома уличный воздух в открытое хлынет окно,
За которым наш город с нелепыми башенками
За которым Кузьминки,Вернадка, Арбат, Строгино.
Посбиваем таблички на проспекте и улице Пutiна,
Посмеёмся , увидев Царь-Компьютер вблизи от Кремля,
Постоим у реки с хлопотливыми серыми утями,
Поприветствуем ясени и покормим с руки тополя.
Возвращайтесь!
Почитаем стихи , посмеёмся с “Бобрами и утками”,
А останутся деньги заглянем в “Петрович» к Бильжо.
Позавидуем юношам с амстердамскими их самокрутками,
Мы -то с водкой. Всё прочее мимо прошло.
Или сами – давайте! – на пенсии скинемся
И откроем кафе-интернет “ Релокант».
С филиалами в Вологде, Петербурге и Кинешме.
Ах ты, путь наш особый. Ах ты, Дант! Ах, ты Кант-перекант…
Возвращайтесь!
Еще нам любовь улыбнётся зубами хорошими,
Ещё нам чуть озябшие руки протянет весна,
Ещё нас занесёт голубыми порошами
На Ваганьковском, Ново- Донском, Троекуровском на…
19 ноября 23
* * *
Руки болят, потому что сжимать горящие виски больно,
Больно вискам, потому что льда холодней руки.
Всё у меня отняли гады, падлы, суки –
Бруснику, память, Эрмитаж, балет и комбинат камвольный.
Всё мне чужое, всё теперь не моё,
Река и пригорок, Литейный проспект и «Евгений Онегин”,
Снег и подснежник, побег и мысль о побеге,
Дружественные ежи и мудрое вороньё.
Пальцы протянешь – зыбкая пустота.
Забрано, мобилизовано, кругом шиши да шишиги,
Ложка сама норовит мимо рта,
Липкою кровью намертво склеены книги.
Ни на щуке верхом, ни на ходячем холме
Не вырваться, не оторваться, хоть и с кусками плоти,
Ой, папа в тюрьме, мама на работе.
Папин пиджак на дяде и мамин платок на куме.
Где ж ты с кувшинами мёртвой-живой воды?
Кто соберёт меня да под зелёной ракитой?
Ой, богатырь, до чего же ты на смерть убитый,
Ой, до чего простыли твои следы.
Руки болят , разучившиеся обнять;
Мыслью растечься по древу, телом по деве.
Или плодом повиснуть на этом древе
До воскресного, юрьего, судного дня.
20 ноября 23
7.10.23
Он жадно убивaл все шевелящееся,
Им счастье-ненависть владело
безраздельное,
Хрустели под ногами дети, ящерицы,
Всё верещащее мелкопанельное.
Живое в ужасе , теряя разум, замерло,
Застыло время, стихло расстояние.
Без остановки стрекотала камера
Записывая впрок его деяния.
Его звала голубка -мама лапонькой,
Сулил Коран прохлады и услады;
На языке могучем, древнем ,ласковом,
На нежном языке Шахерезады.
21 ноября 23
* * *
Как расцвела ты под трехцветным флагом
Отчизна щей.
И в туалетах залежи бумаги
И вообще.
Вот-вот опять космические дали
Нас увлекут.
Вот Пушкина желающим раздали
И друг снегов якут
Читает про Бориса Годунова
Своей семье.
Вовсю горит восток зарею новой
И сомелье
Рекомендует квас и Шерри-бренди.
Как искони
На всех чекистах верные легенде
Скрипят ремни.
Играют в лад проверенные скрипки
Игре сирен.
Перед расстрелом признаёт ошибки
Партийный член.
В церковно-приходских стоят скамейки,
Учитель Дрон
Детей по пальцам бьет стальной линейкой
Коль не смышлён.
Генералиссимус Дадыров входят –
Отец Адам,
И на него двойной лорнет наводят
Когорты дам.
Жить стало лучше ,веселее, чище.
И мальчик ладит к балке поясок
Пожизненное получивший
За утаённый с поля колосок.
25 ноября 23
* * *
Киевские дела. Те ещё. Сорок первые.
Скоро лето. Скорей бы лето. Днепр, футбол.
«У Любушки высыпало на щёки. Это нервы.
Лёва, что и правильно, вступил в комсомол.
Надо, как все, без этого индивидуализма.
Без этого местничества, собственничества без
Думали, будет девочка. Родилась девочка. Лиза.
Ривка отлучила ее от груди. Набирает вес.
С чем хорошо, так это с крупами.
И нам доступно и, думаю, всем.
Любушка тревожится. Но она – между нами – глупая,
Все её тревоги надо делить на семь.
Что на Печёрке двадцать на Бессарабке тридцать
Или у меня грошей – хоть корми гусей?
Яков экономист. Он ходит стриться и бриться
К Евсею. А кто такой Евсей?
Это будёновец, который стригёт Яшу.
Это всех его военных заслуг.
Стригёт и танцует. Бреет и пляшет.
Яша, как репей.Зато Евсей лепший друг».
Я будто слышу эти речи. Им скоро к Бабьему Яру,
Моим корням и веткам. Родным отца.
Сохранилась карточка двоюродного – с носярой
На пол-фотографии, на пол-лица.
26 ноября 23
* * *
В горючих кустах с соловьями и розами,
Локти -плечи – ключицы.
В актовом зале под взглядом лозунга:
«Учиться ! Учиться! Учиться!»
Колени и губы ,у зоопарка
Вблизи подземной реки.
На катке, где морозно и жарко,
Не отстегнув коньки .
За сценой на ворохе пыльных кулис
Под «Эх, Дубинушка, ухнем!»
В лифте идущем то вверх ,то вниз.
При маме , сидящей на кухне.
На пике Сталина. В море Лаптевых.
В домике на детской площадке.
Винты и гайки , секретки, адаптеры.
Плоскости, стержни, складки.
Здравствуй, моё бесконечное утро,
Моё беспредельное лето.
Моя самодельная камасутра
С моим комсомольским билетом.
28 11 23
* * *
Мы с этим мальчиком в разных районах
Столицы лежим,
Утром мечтая о том, чтоб сменился проклятый режим.
Он – чтоб отец не орал ему весело в ухо : «Подъём!»
Я о своём.
Он – чтобы кашу ему не пихали противную в рот.
Я – как и весь боле-мене разумный народ.
Он – чтобы тёплых под брюки шарвариков не поддевать.
Я – чтобы в форме солдатской никто не ходил воевать.
Он – чтоб курить в туалете, когда перемены
Я – вот забавно – опять же про перемены.
Трудный нам с мальчиком выпал обоим режим.
Необъясним, безобразен, неопровержим.
30 ноября 23
* * *
На улице открытым ртом
Ловить снежинки.
Проходит девочка с котом,
Курсант дзержинки.
Проходит пёс, проходит час.
Замерзли руки
Проплыл и в сумерках погас
Челнок старухи.
Снег падает в меня,глуша
Сердечный клапан.
А не любовь ли там прошла
В дурацкой шляпе?
30 ноября 23
Вадим Жук
Вадим Семёнович Жук — советский и российский актёр, сценарист, поэт, теле- и радиоведущий. родился в 1947 году в Ленинграде. Снимался в фильмах Александра Сокурова, Игоря Масленникова, Владимира Хотиненко, Антона Барщевского и других. Был автором и ведущим на Радио России, РТР, ТК «Культура», где сотрудничал с Михаилом Жванецким, Игорем Иртеньевым, Сергеем Плотовым, Екатериной Михайловой и др. Автор и соавтор сценариев анимационных фильмов «Собачья дверца», «Сказка про Волка», «Лис», «Ваня и Леший» и ряда других. Написал ряд песен к анимационным фильмам «Маша и Медведь», «КОАПП 20 лет спустя», «Солдатская песня» и пр. Выпустил сборники лирики «Стихи на даче» (изд. «Зебра-Е»), «Жаль — птица» (изд. «Время»), «Ты» (изд. «Век информации»). Сборника драмы и драматических стилизаций «След в след» (изд. «Время») Сборника стихов «Угол Невского и Крещатика» совместно с Татьяной Вольтской (изд. «Радуга»). Живёт в Москве.