165 Views
Ханукальная суббота
Суббота. Тихо за окном.
Четвёртый день как нет сирены.
Стоят дома, объяты сном.
Ни звука в этом мире бренном.
И не щебечут воробьи,
И даже кошки не мяучат,
Природа словно в забытьи,
Молчат над горизонтом тучи,
Грозя пролиться не дождём,
Но градом – жалящим, свинцовым,
А мы всё ждём, чего-то ждём,
И кто-то верит пустословам…
Нет, я не верю никому,
Но с каждой свечкой ханукальной
Свет побеждает мрак и тьму, –
И мне не кажется банальной
Такая мысль… А за окном
Всё так же тихо. День субботний
На нашем шарике земном
Отчётливее и охотней
Вступает в жизнь.
09.12.2023
Звуки войны
… продолжаем жить в этом ставшем
почти привычным море звуков:
вое сирен, разрывах снарядов, воздушных
хлопках Железного Купола, сбивающего
вражеские ракеты, голосе диктора,
призывающего спрятаться в защищённой
комнате или лечь на землю и накрыть голову
руками, рёве самолётов, летящих бомбить
врага и возвращающихся на свои базы…
Эти звуки сливаются с доносящимися
из телевизора чёткими и внятными словами
разъяснений пресс-секретаря армии
и жалким лепетом премьер-министра
и прочих правительственных чиновников…
Я слышу голоса сотен тысяч людей,
собирающихся на улицах и площадях городов,
марширующих по главной трассе страны
и призывающих мир и собственное правительство
одуматься и покончить с мировым злом…
В этом хоре мыслимых и немыслимых звуков
я отчетливо различаю голос моего внука:
«Мама, не волнуйся, у меня всё хорошо…», –
и на душе становится легче…
19.11.2023
К Новому Году
Что у нас за окном?
Полудождь, полугром,
Полумрак, полутени,
Кавардак, кутерьма –
Неужели зима? –
Суматоха, смятенье:
Год за годом опять
Слева враг, справа тать,
Несть числа сумасбродам,
Ощутившим, что власть
Позволяет им всласть
Под любым небосводом
Жить себе не тужить,
Даже мудрым прослыть
Меж торговцев на рынке.
А война что ни день
Поражает мишень,
Каждый вечер – поминки…
Новый год, Новый год,
Собирает народ –
Нет, не с ёлки иголки,
Не лесные грибы,
Нет! – частицы судьбы,
От снарядов осколки –
Те, что сыплет с небес
Дуролом-мракобес
На покатые крыши
Опустевших домов,
На дороги с холмов,
На обрывки афиши…
Два денька – и январь,
Это значит: как встарь,
Пожелаем друг другу
Окончанья войны,
Тишины, тишины –
И на север, и к югу,
Излеченья больным.
А врагам и иным
Подлецам-супостатам –
Гурий в райском саду,
Средь которых в бреду
Истомляться кастратом.
Между тем за окном
Солнце жёлтым пятном
Поднялось над Ашдодом.
Новый год, рассуди,
Что нас ждёт впереди,
Сколько длиться невзгодам?..
30.12.2023
Eine kleine Nachtmusik
О, Eine kleine Nachtmusik,
на бабу пялится мужик –
мордоворот в косоворотке,
он подпоясан ремешком,
порты на нём сидят мешком,
смердят вонючие обмотки.
И сам мужик помят, несвеж,
он только что доел кулеш,
стоит и пялится на бабу,
а баба – щёлки вместо глаз –
уже сказала пару фраз,
как будто выплюнула жабу,
давно ей в тягость этот гуж,
но тянет, – что поделать, муж,
какой ни есть, бывает хуже…
Вон, у соседки муженёк
с цигаркой пьяный спать прилёг, –
теперь что в доме, что снаружи.
Ну, хлещет, падла, самогон, –
а кто не хлещет! Испокон
Русь никогда не просыхает,
пьют за обедом, натощак,
а если кто не пьёт, – чужак,
пусть едет, сволочь, к тёте Хае!
А в тишине, а в тишине
часы на кухонной стене
бег устремляют к вертикали,
и, как всегда, в полночный час
своё «ку-ку» двенадцать раз
кукушка в грусти и печали
споёт и смолкнет. За окном
темно, безвестный астроном
охватит взором купол звёздный,
на Марс нацелит телескоп,
не в силах удержать озноб,
и всхлип, и вздох, и плач бесслёзный…
Куда, в какую бездну прерий
из диких лапотных империй
навеки скрыться – и забыть
сквозь жизнь бредущих, словно тени,
людей без лиц, как в сновиденье,
забыть, – ведь так не может быть!
Ах, Моцарт Вольфганг Амадей!
Когда ты жил среди людей,
ещё не знали царства страха
и даже где-то на Руси
умели говорить merci
и иногда играли Баха.
Ах, Eine Kleine Nachtmusik!
Не те года, не тот язык,
правитель ботает по фене,
блатных с гэбухой симбиоз…
Я верю, в государстве Оз
Всё будет так, как в Карфагене.
Серенада № 13 соль-мажор, K. 525, более известная как «Маленькая ночная серенада» в четырёх частях, написана Вольфгангом Амадеем Моцартом в 1787 году. Является одним из самых известных и наиболее узнаваемых произведений великого композитора.
* * *
Я лет немало прожил в той стране,
где от молчанья всем сводило скулы,
молчали сёла, города, аулы,
и даже сам с собой наедине
молчал учёный, и молчал студент,
молчал там каждый пеший или конный,
молчал и звон запретный колокольный,
молчал рабочий и интеллигент…
И лишь вожди с бесчисленных трибун
вещали многословно и гнусаво,
их слушала безмолвная держава
и плавила – кто сталь, а кто чугун,
перекрывала молча Енисей,
взмывала в поднебесье, стиснув зубы,
и угрожала с дружественной Кубы
американцам: ждите, мол, гостей!
Молчала вся страна, и я молчал,
храня годами хмурое молчанье;
мой друг, чтоб не звереть от одичанья,
вливал в себя проклятый «коленвал»,
всё чаще погружаясь в забытьё
и отрешаясь от всего земного,
и вскоре не нашёл пути иного,
как оборвать постылое житьё…
Я уезжал туда, где мой народ
живёт в стране за речкой Иорданом, –
её, пусть не покажется вам странным,
легко евреи переходят вброд2.
Я тридцать с лишком лет живу в стране,
где нет нужды молчать, скрывая мысли,
вариативно всё, как в пьесах Пристли,
не понаслышке знают о войне…
Здесь тёмной ночью месяц в небесах
плывёт ладьёю над моим Ашдодом,
я – свой, я слился со своим народом,
с ним вместе счастлив, вместе с ним в слезах.
В моей стране немало крикунов,
кто не криклив – излишне говорливы,
шумливы – да, но только не шкодливы,
героев много, нету орденов.
А в той стране, как прежде, все молчат,
а кто, случалось, лоб насупив мрачно,
твердил мне, что не всё так однозначно, –
тот навсегда из списка мной изъят.
Коленвал — Народное название водки местного разлива, на этикетке которой смежные буквы слова «водка» располагались на разной высоте, чем-то напоминая коленчатый вал автомобиля.
Зима по имени Осень
В той стране, где я жил когда-то,
за суровой зимой, перед летом,
наступала весна – с капелью,
и с ручьями, и с громыханьем
майских гроз, с тополиным пухом,
а когда завершалось лето,
каждый год приходила осень –
вся в кружении жёлтых листьев,
облетавших с дубов и клёнов,
мелкий дождик сменялся ливнем,
листопад завершался снегом, –
приходила зима в сугробах,
шапках снега на голых ветках
белоствольных берёз, и вязов,
и зелёных, как прежде, елей,
вороньё на вершинах сосен
разносило по всей округе
хриплым карканьем важные вести
о заботах в их птичьем царстве,
воробьи из-за крошек дрались
и чирикали непрестанно
на аллейках садов и парков…
В той стране, где живу теперь я,
нет весны, за зимою лето
вмиг приходит – с её жарою,
мошкарою, и суховеем,
и прозрачным бездонным небом,
где ночами рогатый месяц,
как ладья из забытой сказки,
величаво плывёт над морем,
освещая леса, пустыни
и дорогу к Иерусалиму,
а на небе сверкают звёзды,
опуская наземь прохладу.
Лето длится безумно долго,
но конец и ему приходит, –
разверзая небесные хляби,
низвергая на землю ливни,
насыщая её водою,
устремляя потоки в море,
наступает зима, природа
оживает, цветут пустыни,
анемоны, люпины, маки,
розы, лютики, цикламены
покрывают ковром лужайки,
и миндаль, словно белым снегом,
осыпает холмы в столице…
А потом наступает лето,
снова лето с жарой и сушью.
Только два, только два сезона
у природы в стране у моря,
пусть короче зима, но всё же
я люблю её больше лета,
оживают от спячки мысли,
и слова сплетаются в строки.
Назову эту зиму – Осень
и решу для себя вопросы
мирозданья в своей душе…
11-13.09.2023
Двадцать третий
Двадцать третий, двадцать третий,
позади рубеж столетий, –
двадцать первый век,
на Луну уже слетали,
обесценили медали,
пыль библиотек,
полных книг, давно не в моде,
пыль на полках, пыль в комоде,
в мыслях кавардак.
Где ты, мудрый Аристотель,
чем торгуешь, мальчик Мотл?
Всё как есть – не так…
Век двадцатый, век кровавый
позади. Умылись славой
Родины сыны.
Где их дети? В чёрной сотне.
Питерские подворотни
стали им тесны.
Им тесны свои границы.
Ба! Знакомые всё лица! –
Смерш, заградотряд.
Молью бледной, мышью серой –
тихо, скрытно, за портьерой,
в пузырёчке яд…
Думали ли в сорок третьем,
что пройдут десятилетья –
восемь! – и опять
древний Киев запылает,
а в Донецке станут хаять
не радянську власть,
а державну Україну.
Шли б вы, что ли, до овину
или на гумно!
Что вам, олухам, неймётся,
не дорос до полководца
ваш вожак. Темно
на душе его поганой…
Незажившей старой раной
жизнь отозвалась.
Как же это год за годом
вся страна с её народом
терпит эту власть!
Двадцать третий, двадцать третий.
Жёны, старики и дети
ждут мужчин домой.
Те ж идут дорогой торной –
кто строптиво, кто покорно.
Отзовись! – Я свой…
02.06.2023
Война на фоне мира
Напрасно за мазком мазок кладу,
плету живой узор словесных кружев –
и чувствую коровою на льду
себя, как в детстве зябнущим от стужи.
Подхваченный потоком слов, бреду.
По осени пусть лист осенний кружит,
и мелкий дождик капает на лужи, –
я снова юн, в беспамятном бреду
я вновь шепчу бессвязные слова,
сплетая их, как прежде, в кружева
в надежде, что кому-то это надо.
А под ногами палая листва,
дождинками усеяна трава…
Звоню: «Не спишь?» – «Нет. Снова канонада…»
«Напрасно за мазком мазок кладу» — строка из сонета CCCVIII «Той, для которой Соргу перед Арно…» Франческо Петрарки (1304 – 1374) в переводе Евгения Солоновича (р. 1933).
09.03.2023
Хорошо!
Хорошо, хорошо, хорошо,
если в городе или в селе
ранним утром осенним свежо,
зыбкий лёгкий туман в полумгле
искажает привычный пейзаж,
и тропинка бежит от крыльца, –
будто кто-то размазал гуашь
по бездонной палитре творца.
Белым дымом клубится туман.
Что за ним? То ли лес, то ли плёс,
то ли в дюнах бредёт караван
через рощу курчавых берёз…
Посмотри, посмотри, посмотри:
в дымке призрачных фата-морган
все твои сентябри-ноябри
разбудили осенний орган.
Растревоженных дум хоровод,
как осенние листья, кружи́т –
то лениво, как ласковый кот,
то ретиво, как резвый джигит.
Бабье лето, мечты в полусне,
и улыбки на лицах друзей,
и слезинки дождя на окне,
да семейки лисичек, груздей, –
значит, скоро предзимье, пора
затяжных непрерывных дождей,
рьяных ливней с утра до утра,
холодящих до мозга костей…
До чего ж хорошо поутру,
в полудрёме услышать сквозь сон
разыгравшуюся детвору,
а не злой милицейский клаксон…
30.09 – 14.10.2023
Марк Полыковский
Поэт, переводчик. Окончил физико-математический факультет Петрозаводского университета, затем – институт патентоведения в Москве. Заведовал патентным отделом в Карельском филиале Академии наук. В 1991 году репатриировался в Израиль. Живёт в городе Ашдоде. В 2009 году выпустил первый сборник стихов «Ашдодский дневник». Вслед за ним вышли в свет более 15 сборников стихов и переводов с английского. Печатается в журналах Израиля и за границей. Был литературным редактором издававшегося в Ашдоде журнала «Начало».