294 Views
* * *
Страна моя с рассеянным названием,
Проигранная Пушкиным страна
Вступила снова в пору горевания
Пора у нас, как ни крути, одна.
Горюй, горюй, носи косынки чёрные,
Топчи cырой кладбищенский песок.
Леса твои горюют облучённые
Все вместе и ещё один лесок.
Где накопытил конь копытом розовым,
Где серый заяц с детским голоском.
Где я стою, как старый подберезовик
Пропущенный беспечным грибником.
Горюй, горюй, федотовская вдовушка,
Печалься, не жалей музейных слёз.
Не говори, графиня, мужу: Лёвушка!
А не писал бы ты про паровоз.
Напишет. Всё идёт по расписанию,
Чему идти ко дну – идёт ко дну.
Вокзальный гул. Разлука. Горевание.
И Вронский уезжает на войну.
9 ое февраля 24
* * *
Кипел наш разум возмущённый,
Рычал в кастрюле , что твой зверь…
У нас абсолютизм теперь.
Не очень, правда, просвещённый.
Зато такой лихой и лютый,
Как можно только на Руси,
С таким понятьем абсолюта,
Что хоть Рублёва выноси.
Конца и краюшка не видно,
На всём лежит его рука –
Вот бесконечные срока,
Вот долгий стол антиковидный.
Вот планы жизни не старея,
Вперёд на двести-триста лет
Вот бункерного мавзолея
Ночами сделанный макет…
10 февраля 24
* * *
Спасли полуубитого котёнка
Утопленного в луже у трубы.
Пищит и плачет невозможно тонко…
Зачем его? Зачем он был?
Да нет – он есть – он хочет продолжаться,
Влажнеет светло – розовый роток,
Он коготком спасающего жалит,
Отчаян его острый коготок.
Когда-нибудь, сумевши в жизнь пробиться,
Большой и сытый кот-огонь
Он встретит своего убийцу
И будет ластиться под крепкую ладонь.
14 февраля 24
* * *
Скатерть белая залита вином.
Половинка звезды. Телескоп. Астроном.
Яркий день за немытым годами окном.
Синий дом заколоченный в дальних веках.
Самолёт от ракеты бегущий в седых облаках.
Мальчик в красном платке спящий в женских руках.
Секретарь на трибуне. Почётный эcкорт.
В одиночку съедаемый свадебный торт.
Анонимная очередь на аборт.
Хорошо сохранившийся старый цветок.
Серый север. Пылающий алым восток.
Альпинист, поменявший на хлеб альпеншток.
Истеричка у детской кроватки с ножом.
Показали нам палец, а мы с Митей ржём.
Испугали ежа. Мы боимся с ежом.
Всё гандон да гандон. А на деле кондом.
Дом не красен углами, а красен трудом.
Выходящий из дома. Вернувшийся в дом.
“Если что-то о Вите придёт – позвоните Наташе.
А Наташа сумеет сказать и отцу и мамаше.
Спи. Ты заинька наша. Ты солнышко наше”.
Взвод солдат на пробежке
Инвалид на тележке.
15 февраля 24
* * *
Собака, мне нравится Ваш независимый нрав.
Достоинство Ваше, сокрытая тихая сила.
Навряд ли Вы будете, Ваш подбородок задрав,
Тревожить бессмысленным воем ночное светило.
Вам жить интересно. Вы любите бег и игру,
Не станете зря Вы рычать на больших и на малых.
Весёлых соседских собак симпатичен Вам круг,
Но сможете взглядом поставить на место нахала.
Вы не расположены к лести, вранью и вину.
Потребности Ваши вода и овсяная каша.
Мне кажется, Вы бы сумели возглавить страну
Такую, как наша.
16 2 24
ИК – 31. Лабытнанги. Ямал
Лабытнанги, это место, где тромб там, или чо.
Никакие не лабутены, ты чо.
Что мы могли сделать – слабы и наги.
Ясно же,что обречён.
Лабытнанги.
Название нашего города означает «Семь лиственниц»
Правда, красиво?
Конечно, неблизко.
Развитие жилмассива.
Школа биатлона –
Это когда, стреляют и бегут.
С работ шли колоннами.
В тех, кто бежит, естественно ,стреляют.
Это не умаляет
Значение того, что именно тут
Обь наиболее живописна.
Я же говорю «Семь лиственниц».
Что мы могли? Приспустите флаги.
На флаге города олень. Лабытнанги.
ИК – 31.
В лесах зверьё.
Боже ты моё.
Округ наш Ямало-Ненецкий.
Минус и минус. Дохнут у нас соловьи.
Не приезжал ни Басков, ни Жванецкий.
А Шаманы у нас свои.
Гулагом строили дорогу до Игарки.
Бросили. Торчат столбы, как огарки.
ИК – 31.
Вертухаи – зверьё.
Не приведи
Господи
Боже ты моё.
Итак нас по самые брови достало,
Только этого нам не хватало.
Как повелось при усатом Папе –
Правильно дать дубаря на этапе.
Но говорю же лиственницы , а не дубы
Если бы. Вот тебе и если бы.
Тридцать первый ИК.
Такие срока
Не бывают от звонка до звонка.
Река Выспосл.
Падчерица Оби.
У тебя есть близкий?
Возлюби.
Теперь выспится.
Полторы тысячи км. до Енисея.
Ямал. Ты мал. Мы малы.
Семь лиственниц. Стволы
Ждут пилы.
Упокой, Господи, душу бойца твоего Алексея.
17 февраля 24
* * *
Что-то у вас по новому?
Всё-то у нас по старому.
Кто там шумит, панове?
Это земля постанывает.
Это вокруг постреливают,
Тел насыпано с горочкой.
Что-то не пахнет апрелем,
А декабря по горлышко.
Что-то сладко покушивает
Тот, кто петли заслуживает.
Ах вы, кремлёвы башенки,
Чисто на гробе вишенки.
Что-то косая выкашивает
Самое то, что приметное.
Нас никто и не спрашивает
Мы c тобой безответные.
Что-то разбиты камушками
Мальчики наши с девочками.
Где твой передник, мамушка?
Больше уткнуться не во что.
17 февраля 24
Цветоборы
Война с алой и белой розой,
С гвоздикой и хризантемой.
Траурные цветовозы
Цветоубойной системы.
В пекло лезут руками
Отважные цветоборы,
Сгребают молчащие горы
С холодными лепестками.
В ужасе снегири,
Нет у цветов речей…
А ночью у палачей
Выступят волдыри.
Огнём загорятся плечи,
Покроются язвами ноги.
И нет лекарства, что лечит
Страшные эти ожоги.
И будут волками выть,
Башками о стены биться…
Но водкою не залить,
Деньгами не откупиться.
18 февраля 24
* * *
Здесь, где всё твоё,
Нет ничего твоего.
Между домами проём,
Мальчиков быстрых арго-
Маленьких злобных мачо,
Даже холмик собачий
Всё не твоё.
Здесь, где всё назубок,
От всего отказаться –
Окна, сугроб, голубок,
Изображение Зайца.
– Ну, погоди! А рваньё
Облака в белых высотах?
Нет, не твоё, не моё.
Выкраденное. Чьё-то.
20 февраля 24
* * *
За все прыжки и штуки,
За безоглядный нрав.
Возьмут меня за брюки:
Вот срок тебе, вот штраф.
Шутить ты был готовым
И вот пришёл атас.
Теперь последним словом
Порадуй, братец, нас.
Скажу я: Ваша нечисть,
Позвольте огласить.
Ещё вполне я речи
Готов произносить.
Зачем же так “последним”,
Ужели решено
нести меня на ледник
Где тесно и темно?
Кого это научит?
Считайте это сном!
Глядите лучше – тучи
Редеют за окном.
Меня заждалась лира,
Вас – милый ваш супруг.
Мальчишки конвоиры
Аж рвутся до подруг.
И горы – воробьины,
И бани – сандуны.
И выгибают спины
В предчувствии весны
Лукавые кошонки.
И насекомый люд
Встречает песней звонкой
Ваш справедливый суд.
Чего ж, вы Ваша нечисть,
Скукожились, как гриб,
И голос человечий
В вас выцвел и охрип.
И мрак мертвоначальный
Упал на зал суда.
И стало мне печально,
Как раньше никогда.
21 февраля 24
* * *
Я бегу, а он стреляет,
Я стреляю, он бежит.
Он попал – я ковыляю,
Я попал и он лежит.
Мы бежали, мы упали.
Мы упали, мы ползём.
Наши пальцы прокопали
Суховатый глинозём.
Больше нам не шевелиться
Ни вчера и никогда.
Это длится и продлится
На всегда, всегда, всегда.
22 февраля 24
* * *
Похороним Алёшу двадцать девятого февраля,
Чтоб вспоминать не чаще, чем раз в четыре года,
Не поддаётся кирке и лопате земля.
Ниже нуля.
Выпить охота.
Спрячем Алёшу в аккуратный окоп,
Из которого ни вправо ни влево не прокопано хода.
По возможности без этих народных троп,
Без этих толп.
Выпить охота.
Примем соболезнования от государственных глав
Соболезновать это тоже их работа.
Поспорим в чём почивший был прав-неправ.
Священник: Смертию смерть поправ.
Полицейский: За возложение штраф.
Овчарка: Гав.
Выпить хочется. Выть охота.
27 2 24
* * *
Вот уж вам фигушки, фигушки, фигушки!
Не затоптать, не разорвать деревами.
Сточится, кончится ваше степное и вечное игушко,
Я же бессмертен! А если уйду – вслед за вами.
Ну а пока меня мчит по шоссейке, просёлкам, задворками,
Через просторы родные мои – неродные
Тройка моя, моя радость живая и зоркая –
Ямб – коренник и хореи – мои пристяжные.
27 2 24
* * *
Молчат прекрасные поэты,
А я строчу, как старый “зингер”,
Леплю пельмешками куплеты,
Скачу, что шарик на резинке.
Что вижу – то пою. Без цензора.
Зачем мне петь, чего не видел?
На не понявших не в претензии,
На идиотов не в обиде.
29 февраля 24
* * *
Я только с похорон ЗК,
Такого не было пока.
Большие были тыщи.
Небось, не всех разыщут.
Как будто очередь века
Стоит, чтоб глянуть на ЗК.
А что глядеть, хорошие,
На этот стол с Алёшею?
С собою взял? По два глотка
За упокой. Прощай, ЗК.
Сияет день весенний
Не будет воскресений.
1 марта 24
* * *
Да куда мы, братушки,
Выйдет криво, кроваво, неладно.
Говорил же нам Пушкин
про бессмысленный и беспощадный.
Это главный наш пункт:
Выйдет дико,кроваво, нелепо.
Не дай Бог русский бунт!
Это чёрт знает что, а не скрепа.
Вот французы смогли,
Ну куда во французском нам стиле,
Да и наши Кремли
Будут крепче парижских Бастилий.
Взяли Зимний дворец,
И на семьдесят лет наглотались.
Нам же Пушкин певец
Говорил! – что же мы не вчитались.
Спи спокойно, страна.
Заходи, если что, прямо в бункер
Наш на все времена
Рогоносец, пророк, камер-юнкер.
2 марта 24
* * *
В ночи военной и печальной
Девчонка Жанна слышит голоса…
И святость индивидуальна,
И подвиг выбираешь сам.
Костры и нимбы золотые,
Простой солдат, а стал герой.
И рядовые, и святые
Не объяснят нам подвиг свой.
Путь к самой запредельной точке
Доступен только одиночке.
Так и хождение по водам
Никак не можно хороводом.
3 марта 19
* * *
Тут хорошо прикинуться юродивым.
Мол – я же не мешаю вроде вам?
Что делать, раз умишком поврежден.
Кому я нужен с шутками дурацкими,
И сам я, видите, не папараццами –
Такими же шутами окружен.
Разумное, вполне, соображение.
Да разве может шут и окружение
Торжественной державе сделать зло?
Орлиным головам не стрАшны птенчики.
Звените, безобидные бубенчики!
Но западло, товарищ. Западло.
4 марта 24
* * *
Там в небытии равномерный мерцает покой.
Там в небытии – нет ни страха, ни зверя, ни пульса.
Ни места, ни времени. Город и век никакой.
Пустота. Пустоты. Пустотою. Зачем ты вернулся?
Зачем ты вернулся? Здесь чайники с кровью кипят.
Здесь спорт и искусство. Здесь хриплый
умолк буревестник.
Здесь дети в окопах в обнимку с гранатами спят.
И крестного мучает крестник.
С заката тревожные птицы летят Алконост, Гамаюн,
И Сирин обманный и прекрасноликий гнездится.
Но всех зацарапает серый мурлыка Баюн,
Сожжет золочеными крыльями Жаркая Птица.
Зачем ты вернулся? Единственный выход у нас –
Безмыслие рыбы, готовой, согласной и снулой.
Царит обоняние вместо и слуха, и глаз.
Зачем ты вернулся?
Сбивается слог и сбивается шаг.
Но здесь и не нужно ни слога, ни шага.
Язык второпях покидает пропащее слово
«душа».
Зачем ты вернулся? Бедняга.
5 марта 24
Пишущим в стол
Он в них забивает осиновый кол –
То стих, то рассказ, то заметку…
Такое он пишет! Пока ещё в стол,
В тумбочку и табуретку.
Он их обманул! Носит Z на груди,
Заклятых врагов осуждает,
Для виду, когда раздают – впереди,
Для виду, когда награждают.
Всё это для виду! В глубинах души
Он мощный противник режима.
Оттуда аршинные кажет шиши
И смело, и неудержимо.
Да вот он – грядущих викторий посол,
Вот предстоящих полетов орел,
Разящий и метко и едко.
Только б доехал в грядущее стол,
Тумбочка и табуретка.
7 марта 24
Вадим Жук
Вадим Семёнович Жук — советский и российский актёр, сценарист, поэт, теле- и радиоведущий. родился в 1947 году в Ленинграде. Снимался в фильмах Александра Сокурова, Игоря Масленникова, Владимира Хотиненко, Антона Барщевского и других. Был автором и ведущим на Радио России, РТР, ТК «Культура», где сотрудничал с Михаилом Жванецким, Игорем Иртеньевым, Сергеем Плотовым, Екатериной Михайловой и др. Автор и соавтор сценариев анимационных фильмов «Собачья дверца», «Сказка про Волка», «Лис», «Ваня и Леший» и ряда других. Написал ряд песен к анимационным фильмам «Маша и Медведь», «КОАПП 20 лет спустя», «Солдатская песня» и пр. Выпустил сборники лирики «Стихи на даче» (изд. «Зебра-Е»), «Жаль — птица» (изд. «Время»), «Ты» (изд. «Век информации»). Сборника драмы и драматических стилизаций «След в след» (изд. «Время») Сборника стихов «Угол Невского и Крещатика» совместно с Татьяной Вольтской (изд. «Радуга»). Живёт в Москве.