47 Views
Солдатский настрой
Мы хрустели всласть картошкой под апрельским светом звёзд,
Сиявших льдисто с высоты на войн земную рознь.
Три товарища хороших, а денёк был – не присесть,
Вот и хрумкали картошку, и развлечься, и поесть.
Полземли под властью схватки, но глухой раскат войны
Как будто стал привычным фоном мирной стороны;
Были мы крепки, здоровы, над грядущим – тайны тень,
Скрылось прошлое навеки, но у нас был этот день.
Наша служба – проще нету: завершить, за что взялись.
Что думать о потом, коль дел сегодня завались?
Три нестарых мушкетера, и шагали мы, смеясь,
Несварения желудка, лет и немцев не боясь.
Мы хрустящую картошку, как бродяги, ели с рук,
А невидимые совы в чаще ухали вокруг;
Это счастье быть голодным, сильным и живым сейчас;
Завтра может стать кошмаром, но уж эта ночь – для нас!
Парад купания лошадей
Плывут в бездонной сини облака,
В зените день, по золоту песка,
За милей миля, с севера на юг,
Обведены каймой травы вокруг,
Теснятся дюны прямо над водой.
Всё кроме – море; в дымке голубой
Далёкий берег словно тает ввысь –
Там небо, океан, земля слились –
И лишь крутой утёс, как страж немой,
Вдали сияет снежной белизной.
Сюда, где разбивают строй и блеск
За валом вал, оставив пены плеск,
Въезжаем мы верхом на лошадях;
Мерцанье брызг на шёлковых боках,
Вода, сверкая, мечется у ног,
Хвосты тугие треплет ветерок.
Качает клочья пены на волне,
Их тени ходят на песочном дне;
Косясь на пену, лошади храпят,
Иль, слыша волн рокочущий накат,
Копытом бьют, а мы глядим с тобой,
Как мчит с шипеньем на песок прибой.
Бесстрастность
Клубится пыль просёлочных дорог
Под маршем башмаков;
Нарушил грохот фур и топот ног
Рассветный сон домов.
И с городка сорвал покоя флёр,
В котором тот дремал,
Сигнал трубы, не слыхан до сих пор,
Тут нынче правит бал.
Растут ряды палаток на лугах,
Лежавших век в тиши;
Глухой раскат войны развеял в прах
Пустынный дух глуши.
Мир, в судорожной ратной суете,
Сменился на глазах;
Забыв себя былых, и мы не те –
И в мыслях, и в делах.
Но всё ж, бесстрастна, как и сотни лет,
Жизнь прорастит зерно;
А кто до жатвы доживёт, кто – нет,
Природе всё равно.
The Neutral
A haze of dust floats up from marching feet
Along our homely roads;
Great waggons clatter down the sleepy street
With unfamiliar loads.
The little town, so quiet as it stirred
In languorous morning haze,
By ringing bugles, lately still unheard,
Now regulates its days.
In quiet meadows towns of tents arise,
Where peace was wont to brood;
The mutterings of world-wide war surprise
The heart of solitude.
War, like a restless fever, haunts the air,
Changing the world we knew;
The men we are forget the men we were
In all we think and do.
And yet, impartial, patient, as of yore,
Life wakes the hidden seed;
Of who will reap or who will reap no more
Wise nature takes no heed.
Horse-bathing Parade
A few clouds float across the grand blue sky,
The glorious sun has mounted zenith-high,
Mile upon mile of sand, flat, golden, clean,
And bright, stretch north and south, and fringed with green,
The rough dunes fitly close the landward view.
All else is sea; somewhere in misty blue
The distant coast seems melting into air —
Earth, sky, and ocean, all commingling there —
And one bold, lonely rock, whose guardian light
Glistens afar by day, a spire snow white.
Here, where the ceaseless blue-green rollers dash
Their symmetry to dazzling foam and flash,
We ride our horses, silken flanks ashine,
Spattered and soaked with flying drops of brine,
The sunny water tosses round their knees,
Their smooth tails shimmer in the singing breeze.
White streaks of foam sway round us, to and fro,
With shadows swaying on the sand below;
The horses snort and start to see the foam,
And hear the breaking roar of waves that come,
Or, pawing, splash the brine, and so we stand,
And hear the surf rush hissing up the sand.
The Soldier Mood
We were eating chip potatoes underneath the April stars
That glittered coldly and aloof from earth and earthly wars;
We were three good pals together, and the day’s hard work was done,
So we munched our chip potatoes, half for food and half for fun.
Half the world was war’s dominion, but the mutter of the strife
Had come to seem accustomed as the undertone of life;
We were fit and hard and happy, and the future was unknown,
The past—all put behind us; but the present was our own.
We were doing our plainest duty, meant to end what we’d begun;
Why worry for tomorrow till to-day’s big job was done?
So we walked and laughed together like three modern musketeers—
Defying indigestion and the Germans and the years.
We were eating chip potatoes with our fingers, like a tramp,
And the unseen owls were hooting in the trees around the camp;
We were happy to be hungry, glad to be alive and strong;
So—to-morrow might be terror, but to-night could be a song!
Марья Иванова
Родилась и выросла на Таймыре, большую часть жизни провела в Восточной Сибири, 20 лет в Санкт-Петербурге, последние несколько лет живёт в небольшом городке на востоке Венгрии. Закончила Иркутский институт иностранных языков им. Хо Ши Мина. В переводах больше всего привлекает и трогает тема Первой мировой войны – это, на взгляд переводчика, невозможной силы и честности поэзия. На пару книг, наверно, уже наработала, но публикаций пока никаких нет. Тем не менее, продолжение следует.